— Смотри, кого я нашел, — довольно выдал, придвигая меня к середине кухни на всеобщее обозрение.
Мужчина во главе был блондином с пронзительными голубыми глазами, как чистое небо в летний день. Если бы я чувствовала себя получше, то смогла бы детальнее рассмотреть. Сейчас же цеплялась за самые яркие факты. Высокий и мощный, излучающий энергию и жизнь. Добродушный взгляд и мимика человека вселяли надежду на то, что все обойдется.
— Ог, — произнес незнакомец и начал методично рассматривать меня, не упуская и сантиметра кожи. Я ощущала его мягкие касания взглядом по всему телу.
Интуиция шептала, что мужчина не причинит мне вред.
Выпустив из легких весь воздух, я тяжело привалилась к столу. Тело ослабело.
Отец, понурив голову, сидел пошатываясь. До него не сразу дошло, что именно произошло. Но когда он развернулся и заметил меня, судорожный крик пронзил пространство.
— Нет, не трогай ее, — заплетающийся язык с трудом смог выговорить предложения.
— Я нашел стимул, — злорадно ухмыльнулся незнакомец и хлопнул в ладоши. — Не хочешь, чтобы твою дочурку распяли мои ребята? Во все дыры отымеют и качественно отполируют.
Сердце замерло. Я не могла ошибиться, просто не могла. Мужчина не казался мне подонком. Нет. Не этот расслабленный взгляд
— Какой же это стимул, Леш. Так поступают подонки, — выдал мой родитель, сжимаясь под моим пристальным взглядом. — Доченька, прости меня.
Запах алкоголя устойчиво обосновался в кухне, заполняя собой все пространство. Ненавижу этот запах, ненавижу проклятую водку.
— Вспомнил о морали, Сиплый, — незнакомец перевел злобный взгляд на отца и сложил руки на груди. Фигура была расслаблена, но цепкий взгляд и сжатые кулаки говорили о другом. Напряжение плотно обжилось в помещении.
— У меня нет денег, Леша, и нет, где их взять, но дочь мою ты не тронешь, — отец поднялся и пошатывающейся походкой начал идти в сторону парней. Один из них тыкнул в него пальцем, отчего я заскулила, увидев, как отец оседает на пол.
— Что вы делаете, не трогайте его! — попыталась прорваться к нему, но сзади кто-то заломил мои руки. Больно.
— Полегче, Мишаня, без рукоприкладства, — строго выдал их главный и продолжил лазером изучать мое тело.
Мужчина, до этого схвативший меня, резко отпустил и отошел. Больше ничего не удерживало меня.
— Я все отдам, — шептал отец, скользнув руками по полу. — Не трогай.
Я сжала пересохшие губы и приготовилась к худшему. Тот самый Леша подошел ко мне походкой хищника, уверенного в своем превосходстве. Взгляд холодный и отчужденный, совсем не то, что было буквально мгновение назад. Я начала отходишь, понимая, что не убегу далеко.
— Красивая девочка. Жалко будет портить, Сиплый, — не прерывая контакта глазами, поднял руку и провел костяшками пальцев по моей холодной щеке. Нежность на грани грубости. Жесткая ладонь с потрескавшейся кожей на ней и при этом легкое касание. Невесомое. Как к фарфоровой кукле.
— Сочная девка, — донеслось из-за спины. Меня закидывало из стороны в сторону, и дышать становилось практически невозможно, но я продолжала смотреть в глаза мужчине напротив, пытаясь отгадать его мысли. Он словно взвешивал все «ЗА» и «ПРОТИВ».
Его рука взметнулась в воздух, и я зажмурилась.
Мужчина схватил меня за шею и впился губами в область скулы. Я сдавленно захрипела от неожиданности. Мужские руки подхватили меня за талию и жестко усадили ну кухонный стол. Не прерывая жалящих укусов, мужчина схватил меня за бедра и раздвинул их, умещаясь между ног. Нет, нет, этого не произойдет, не случится. Он не сделает. Такие глаза не могут принадлежать насильнику, нет!
Схватившись за его предплечья, я сдавленно заскулила.
На фоне слышался шум перепалки и крик отца. Нет, так нельзя, нельзя. Несмотря на грубость, мужчина не причинял мне сильную боль, пусть со стороны это смотрелось именно так. Но когда Леша впился в мои губы, раздвигая языком пересохшую плоть, я на мгновение потеряла всякую надежду на благоприятный исход.
Нет.
Зажмурилась, и в этот момент все кончилось. Горячее дыхание касалось лица и оседало на шее, оставляя табун мурашек на нежной коже, которую сминали под таким напором мгновения назад.
Я смазано смотрела в подернутые ярким желанием глаза и на мгновение забылась.
— Я ведь продолжу, и она у тебя и правда хорошенькая.
Меня трасло от ужаса, поселившегося внутри. Мужчина продолжал удерживать меня и сейчас мне казалось, что он и правда продолжит.
Переведя болезненный взгляд на отца, прикусила губу. Его держали трое, не били, но сжимали достаточно сильно, чтобы я поняла — ему больно, и он мало понимает происходящее, потому что алкоголь всосался еще сильнее.
— Отпусти ее, ублюдок! Я убью тебя за нее, убью!
— Забираем, — Леша провел пальцем по моей нижней губе, а затем склонил голову набок. Внимательный взгляд задержался на бедрах, которые остались оголены из-за того, что полы халата раскрыли почти все. Затем резко скользнул к лицу.
Мужчина сощурился и одним взмахом руки прикрыл мои ноги.
— Сиплый, это будет твоим стимулом. Я даю тебе два месяца, вернешь деньги в срок, и ее никто не тронет, а если нет… — мужчина сделал паузу. — Сколько можно? Я не мать Тереза, Сиплый, чтобы раздавать бабки просто так.
Жестко отрезал. Мои губы горели от жалящего поцелуя, а страх в теле достиг максимальной отметки. Отец утробно пробасил:
— Ты пожалеешь, ты очень горько пожалеешь.
— Ты не понял, Сиплый, я никогда не жалею ни о чем. А вот ты думай, где брать бабло.
Один из людей их главного направил пистолет папе в голову.
— Нет, не трогайте его, не надо! Я пойду, папа, я пойду, пожалуйста, я все сделаю, только не трогайте его, — я сорвалась, заплакав перед лицом людей, вряд ли способных на сострадание.
Я все сделаю, только не мой папа.
— Доченька, так нельзя, — я подошла к отцу и коснулась губами виска. Обхватив вялое тело мужчины, тяжело опустилась на колени. Холодный пол отрезвлял разум на малые крохи. Отец цеплялся за меня, чтобы не упасть, а я — чтобы не потерять разумную часть себя и не впасть в отчаяние. К которому я была близка как никогда. Глупое сердце продолжало сбивать ритм, но паника возглавляла все мои эмоции.
— Папочка, я поеду, все нормально, решай свои вопросы. Обратись за помощью, а я буду в порядке, я обещаю тебе, — коснулась скулы и столкнулась со стеклянным взглядом, он не вспомнит. Он ничего не вспомнит, Мирослава, а утром очень испугается, не увидев тебя дома.
Кто-то подхватил меня за талию и вынес, я безвольной куклой повисла на руках, понимая, что бороться у меня нет сил. Мое тело обмякло.
Стоило мне переступить порог и выйти за пределы нашей с отцом квартиры, моя жизнь разделилась на «до» и «после». Во всяком случае так мне казалось. В тот момент я плохо соображала, шла, поддерживаемая тем самым Лешей, на ватных ногах, практически не чувствуя землю под собой и молилась не потерять сознание, как это бывает в моменты сильных переживаний. Всю дорогу до машины и в уже сидя в ней, я старалась привести в порядок дыхание. Сердце колотилось, не желая успокаиваться, дышать становилось все сложнее.
