Да когда ж ты меня уже вытащишь, утырок ты медленный. Трое суток меня здесь держат, и обвинения смешные. Ребенка я украл, бля, плюс сопротивление при задержании впаяли, чтобы наверняка до выяснения обстоятельств закрыть. Твари. Это просто уму непостижимо. Я сейчас в принципе понимал, что чувствовал Борзый, когда на него навешали обвинений, правда статья там посерьезнее была.
И когда я уже готов был на стену лезть от тупости всей этой ситуации, щелкнул замок, и дверь противно заскрипела. Так сложно смазать? Или это дополнительный вид пыток? Лопни нахер барабанная перепонка?
— Аверин, на выход, — зеленый сержант показался в проеме.
— Очередной допрос? — уточнил, выходя из помещения. Удивился, когда на меня не стали вешать браслеты.
— Приказано проводить на выход.
Я только усмехнулся. Зря я на Борзого бочку катил, хотя нет, ни хрена не зря. Три дня, бля, три дня. Бог землю за шесть сотворил, а этот придурок меня три дня из мусарни вытащить не мог. Красавчик че. Уже у выхода, получив изъятые вещи назад и подписав бумажки, обернулся, заприметив на другом конце длинного коридора знакомого капитана, прожигающего меня недовольным взглядом. Встретимся мы еще с тобой, сука продажная.
— Ты так отомстить решил? — ухмыльнулся, когда, оказавшись на свободе, стоящего у своей пафосной тачки друга.
— Не понял.
— Не знаю, может решил помариновать меня за то, что не вытащил тебя в прошлый раз.
— Ты дебил, что ли, — шутки он никогда особо не понимал. Что поделать, улыбаться научился и ладно.
— Что в тебе Ритка нашла, до сих пор не пойму, — я нарывался, да, а не хер было так долго. Я задолбался в этом отстойнике сидеть.
— Ты поговори мне сейчас, я не посмотрю, что у тебя рожа уже разукрашенная, добавлю, — он и сейчас бесился, стоило глянуть кому на его теперь уже жену.
А чего бесился — не ясно. Она этого идиота выбрала, когда он один косяк за другим выдавал. Сейчас-то чего бояться, Ритка ему чуть ли не в рот заглядывает. Хотя, я б на его месте тоже боялся, тот еще мудак, вдруг она прозреет. Я только ржал и не упускал возможности его подразнить.
О моих былых чувствах он знал, я их не скрывал. Хорошая у него девчонка, Ритка. Она мне нравилась, конечно, но я фишку быстро просек, не совсем тупой все-таки. Она даже несмотря на все его загоны смотрела на Борзого как-то по-особенному, а меня, даже при всех моих достоинствах, ни разу подобным взглядом не удостоила. Я понял быстро и отвалил. Ни к чему были эти треугольники. Да и не было там никакого треугольника. И оказалось это просто, неприятно было, по самолюбию, конечно, ударило, но не настолько, чтобы лучшего друга терять. И я отпустил.
А сейчас вот понимаю, что не моя она женщина была, не моя. Свою бы не отдал, зубами бы вцепился. И вцепился. Как только увидел. Романтика, чтоб ее, как в кино. Дешевом и дебильном. Увидел и втренькался. Дебил великовозрастный. И ее я не отдам, никому бля, даже смерти не отдам, потому что моя она. Я уже тогда все решил, когда в первый раз ее увидел.
— Все-все, — поднял руки в примирительном жесте, — расслабься, у меня свое есть, мне чужого не надо.
— Поехали, клоун, блин.
— Артем?
— У меня твой парень.
— В смысле?
— Тебя головой что ли приложили? Трусы, бля, свисли. Забрал я его у твоей прошмандени. Думал, придушу суку.
Я ни хрена не понимал, как ему это удалось и какого черта мой сын делал у него, но был этому несказанно рад.
— Че уставился? Я, по-твоему, эти дни чем занимался? В шашки с женой играл? Все, поехали, потом расскажу.
— В больницу меня отвези, — произнес, садясь в машину.
— Ты рожу свою видел? — поинтересовался друг, опустив передо мной зеркало. — И от тебя несет так, что она от запаха в обморок шарахнется, — заржал придурок.
— Пошел бы ты.
Но в чем-то он был прав, в таком виде в больницу. Девчонка в обморок грохнется, как только меня увидит.
— К себе тебя отвезу, потому за твоей ненаглядной сгоняю.
— Она в больнице, а не на курорте, нельзя просто так взять и забрать.
— Вот я и поинтересуюсь. Ты хоть помойся, ну фонишь же.
Хотел его послать, да он и так знал, куда ему идти. Нет, друг он отличный, и в огонь, и в воду, еще бы не был мудаком законченным, цены бы не было. Он оставил меня у ворот своего дома, посигналив, и поехал в больницу. А мне стоило только войти в дом, как на меня налетел вихрь в лице Ритусика.
— Боже, ну слава богу, — залепетала наша мать Тереза, ощупывая меня на предмет…Да хрен его знает чего.
— Да нормально все, Рит, — улыбнулся и обнал девчонку.
— Ну как нормально, Леш, как нормально, ты в зеркало себя видел? — повторила вопрос муженька. Вот уже действительно, муж и жена — одна сатана. — И Тимур ничего не говорил, отмахивался только, ну как же так, ты почему ничего не рассказывал и вообще, мы же не чужие, — пробубнила немного обиженно.
— Рит, не до того было, вот честное слово. Сын мой где?
— Спит он, умаялся. Насчет этого мы с тобой отдельно поговорим, — пригрозила маленькая ведьмочка. — Иди в душ, там в комнате у себя все найдешь, а то пахнешь ты, конечно…
— Еще одна, бля. Ромашками я что ли пахнуть должен?
Покачав головой, отправился на второй этаж, туда, где располагалась «моя» комната. Там и вещи свои отыскал. Чистые. Приходилось мне порой ночевать в доме Борзовых, когда дел было по горло, что засиживались допоздна. Да и домой ехать не хотелось. Чего там дома было? Тоска и одиночество. До появления одной юной особы. Приняв душ и немного приведя себя в порядок, спустился вниз, где по кухне металась Ритка. Пахло, как всегда, умопомрачительно. Мы с Тимой готовы были собственные пальцы сожрать, уплетая приготовленные Риткой блюда.
— Тебе помочь чем? — спросил, войдя в кухню.
— Да вот салат нарежь, — кивнула на овощи, ожидающие меня на столе.
— Зачем только спросил, — застонал притворно, Ритка только фыркнула в ответ.
Слава Богу, вопросы она не задавала, видимо, решила подождать, пока ненаглядный ее вернется. А я только надеялся, что Миру он все же привезет. Эгоистично надеялся. А если нет, то сам к ней рвану. Теперь уже можно. Рожа у меня, конечно, не особо привлекательная сейчас, но по крайней мере не шокирующая. Время тянулось чересчур медленно, даже разговор ни о чем с Риткой не спасал. Радовало одно — Тим не звонил, а значит Мира скоро будет здесь.
— Я рада за тебя, Леш, — выдала Рита. Я знал, чувствовал, что она считает себя передо мной виноватой. Зря. Любовь она такая, а сердцу не прикажешь. Я ей тогда еще прояснил, когда она извиняться пыталась, что мальчик я взрослый и переживу, а все равно нет-нет ее виноватый взгляд ловил. Откуда такая взялась, девочка-ромашка?
