– Ты же понимаешь, что это смешная плата.
Я аккуратно вытаскиваю второй пирожок, теперь сжимая по одному в каждой руке. Знала, что он так скажет. Смотрю на Илью с мольбой. От одной только мысли, что единственный друг возненавидит меня, в горле появляется ком. Я потеряю сон, если он будет злиться. По губам Ильи проскальзывает тень улыбки. Она даёт мне надежду, что я на верном пути.
– А ты находчива, княжна, – чуть мягче, чем раньше, признаёт Илья, но с места не двигается и еду не принимает.
– Простишь меня? – жалобно прошу я.
– Спроси меня ещё раз после того, как расскажешь правду.
Обречённо вздыхаю, вновь заворачиваю пироги в тряпицу и откладываю на стог сена. Мне не хотелось рассказывать ему правду, но в то же время я знаю, что Илья меня не предаст и ему можно открыться.
– Я ездила в Зимний лес, чтобы украсть у колдуна немного снега. Знахарь Всеслав сказал, что снег – это живая вода, и она способна излечить любую болезнь, – я признаюсь на едином выдохе так быстро, что слова почти сливаются вместе. Озвучив правду, сама осознаю, насколько глупо всё звучит.
– Яра… – с усталым стоном тянет друг.
– Нет, я правду говорю! Клянусь, что не вру. Я встретила колдуна!
Илья внимательно разглядывает моё лицо. Подходит ближе и молчит, раздумывая над тем, что услышал. Его лицо мрачное, желваки ходят, пока он стискивает зубы. Я пытаюсь вспомнить, был друг хоть раз на меня так же сердит или это впервые?
– Клянусь, Илья! Колдун сам подтвердил, что его снег – это живая вода, – не выдержав молчания, снова убеждаю я.
– И он так просто тебя отпустил? – с меньшим подозрением, но всё ещё недоверчиво спрашивает друг.
– Нет. Он… – я резко умолкаю, думая, стоит ли рассказывать всё до конца. Это может ухудшить нашу ссору. Решаю раскрыть лишь часть правды: – Взамен он попросил немного моих волос, и всё.
Показываю ему отрезанную прядь на конце косы. Не успеваю опомниться, как Илья бросается вперёд, хватает меня за кафтан и бесцеремонно оттягивает меховой ворот от шеи. Кровь отливает от лица. Стараюсь отцепить пальцы друга, но он держит крепко, с недовольством рассматривая синяки, что стали ярче за ночь. Пока я удачно прикрывала их волосами и одеждой, но Илья подошёл достаточно близко, чтобы заметить.
– Это он тебе оставил? – напряжённо цедит сквозь зубы Илья.
– Да. Схватил вначале слишком сильно, но почти сразу отпустил, – торопливо оправдываюсь я.
– Тогда я не вытаскивать из тебя правду должен, а ругать за глупость твою! Почему ты мне не сказала, куда собираешься?! – Илья под конец едва не кричит, но отпускает мой кафтан и отходит на шаг. Его тело напряжено как струна, он хватается за опорную балку, и его пальцы белеют от силы, с которой он стискивает дерево. – Проклятье, Яра! Почему не взяла меня с собой?!
– Потому что не знала, смогу ли уйти живой, а рисковать тобой я не хотела! – резко выпаливаю я. Илья так и замирает с раскрытым ртом. – Ты мой единственный друг! Отец умирал! Я бы не пережила, если бы лишилась и тебя.
Это правда – искренняя, откровенная и поэтому странная для нас. Какая-то другая. Илье я доверяю даже больше, чем себе, но подобного раньше ему никогда не говорила, как и он мне. Сама не понимаю, почему это вырвалось именно сейчас, ведь всё хорошо. Я дома, Илья в порядке, отец поправляется. Нам нет смысла ругаться.
Брови Ильи сходятся на переносице от недовольства, взгляд обжигает не хуже снега на руках. Ему удаётся сдерживаться не дольше трёх секунд.
– А ты что тогда?! – подобно мне возмущается он. – Ты все решения приняла за других! Сделала так, как будет лучше для тебя! Что осталось бы мне, пропади ты в Зимнем лесу?! Никто не знал, куда ты делась! Как я должен был жить дальше?!
– Так, как собирался! Стал бы дружинником при князе, заработал денег, купил дом и женился бы! – слова льются потоком, но я не понимаю обиду в собственном голосе и откуда её черпаю. – Так бы ты жил! Разве не такой у тебя был план?!
Я не знаю, за что злюсь на него и почему лицо Ильи темнеет от гнева после каждой моей фразы.
– Не так, глупая княжна! – рявкает он, и я невольно сжимаю пальцы в кулаки, оскорблённая услышанным.
Глупой он меня прежде не называл.
– А как?! – ору в ответ.
– Перерыл бы все леса, чтобы тебя найти! Тяжело это, но я бы сделал!
– Илья… – тихо зову я, моментально растеряв былое раздражение.
– Чудо, что ты вернулась живой, но я весь день содрогался, гадая, найду тебя целой или же по частям! Я говорил, что в лесах звери и без лука чтоб не смела туда ходить! Но ты и его не взяла!
– Илья, я…
– Я больше не твой конюх, княжна, – сухо обрывает друг.
Секунду назад Илья кричал, теперь же его лицо лишается каких-либо эмоций, и от сказанных слов я вздрагиваю как от удара, боюсь спросить, что он имеет в виду. Он стоит близко, но у меня начинает болеть в груди от ощущения, как между нами растёт пропасть. Это меня настолько ужасает, что я хватаюсь за край его кафтана, сжимаю ткань в кулаке, чтобы не дать ему отойти даже на шаг. Илья никак на это не реагирует.
– Я решил принять предложение отца, – тем же незнакомым, отстранённым тоном продолжает друг. – Прав он, пора мне пройти надлежащее обучение и после встать во главе охраны или хотя бы помогать Олегу, если он займёт должность отца.
– О чём ты говоришь? – не понимаю я, но предчувствую, что мне не понравится эта новость.
– Отец с детства тренировал нас с Олегом, поэтому я обучился всему, что касается обращения с луком и мечом, рукопашному бою. Однако полтора года назад мы с отцом разругались, потому что я отказался ехать на годовое обучение в Израньское княжество. Там живёт наш дальний родственник, он знаток стратегии. Олег у него учился, а если я хочу брату помогать, то умения обращаться с оружием мало. Нужно понимать историю, знать тактику и уметь руководить людьми.
– Почему ты отказался?
Кажется, мой вопрос злит Илью только больше. Он напряжённо рассматривает моё лицо и будто с трудом разжимает сведённые челюсти.
– Теперь я уезжаю, – говорит он, оставляя мой вопрос без ответа.
– На год?
– Да.
Слабость во всём теле накрывает меня, пальцы сами собой разжимаются, я отпускаю его кафтан. Колени подгибаются, и я приваливаюсь спиной к стогу сена, сожалея, что стою, а не сижу. Я растеряна и никак не могу этого скрыть.
Выражение лица Ильи немного смягчается, взгляд теплеет. Стараюсь не показывать, что дыхание становится поверхностным и быстрым, словно что-то мешает втянуть воздуха на полноценный вдох. Это всего лишь год. Мелочь. Ведь я знала, что когда-нибудь он уедет на учёбу, слышала, как Олег об этом говорил, но почему-то сейчас эта новость как гром среди ясного неба. Всего год, но звучит как вечность порознь, и я не хочу соглашаться.
