Всеслав вновь хмурится, я же раздумываю, стоит ли открывать ему правду. В конце концов именно он поведал про живую воду. Взгляд знахаря мрачнеет, а лицо вытягивается из-за моего продолжительного молчания. Я уверена, что он догадывается об ответе, но верить в него не хочет.
– Взяла лекарство у ворожея рядом с Зимним лесом. Он сказал, что это растаявшая живая вода. Заверил, что лично принёс снег оттуда, – вру я.
– Сама ты в лес не ходила, а поверила кому-то, кто всучил тебе на вид обычную воду? – скептически переспрашивает он.
– Ворожей клялся, что правду говорит. Описал зимние пейзажи так подробно, что не выдумать такие детали. Хочешь, повторю, что он мне рассказал? – с нажимом предлагаю я. Не понравились мне его намёки, что меня как дуру облапошили. Я-то в Зимнем лесу была и могу описать увиденное подробнее, чем в любой сказке.
– Не нужно, – уже с меньшим напором отказывается Всеслав.
– Запросил золотое кольцо взамен, – продолжаю врать я, чувствуя, что если не убедила его, то хотя бы переспорила. Может, тогда он перестанет за мной столь пристально наблюдать. Отец может что-то заподозрить, а если и он на меня насядет с расспросами, не знаю, как долго смогу правдоподобно врать. – Я отдала с надеждой, что не соврал тот ворожей. При мне он воду ещё и заговорил, чтобы…
– Воду он заговорил, – усмехаясь в бороду, пробормотал знахарь, а после покачал головой: – Не верю я ворожеям, Яра, так же, как и в твой рассказ.
– Я не вру, Всеслав, – твёрдо отвечаю я, сохраняя спокойное выражение лица.
– Надеюсь, что ты не встречала колдуна и не заключала с ним никаких сделок. Сделки с подобными им до добра не доводят, – уперев в меня серьёзный взгляд, упорствует знахарь, а я поджимаю губы и смотрю на отца.
Всеслав некоторое время остаётся сидеть рядом, ждёт моего ответа, но я продолжаю безмолвствовать, всем видом показывая, что рассказывать мне больше нечего. Он поднимается, так ничего и не добившись. Я позволяю себе судорожно выдохнуть, когда знахарь отходит на безопасное расстояние. Пальцами стискиваю дерево лука, страшась даже мыслей о возвращении в тот лес. В голове проскальзывает тихий шёпот, убеждающий меня не ехать. Не выполнять второе условие, ведь колдун не может меня здесь достать. Не может покинуть свой лес, а я уже вылечила отца. Нет смысла возвращаться туда. Невидящим взглядом слежу за князьями и разрываюсь между тревожными мыслями.
* * *
Я сижу перед зеркалом, бездумно провожу гребнем по чёрным волосам, уже переодевшись в ночную сорочку и собираясь лечь спать. Отец повеселел и, кажется, полностью поверил в мою историю про ворожея и лекарство, но продолжает держать меня большую часть времени под замком дома. Алёна не отходила от меня весь день и только десять минут назад оставила в одиночестве.
Моё настроение будто лодка на волнах бурной реки. Меня бросает от радости и облегчения при виде отца к страху и тоске при воспоминании о колдуне и Илье. Наклоняюсь поближе к исцарапанному зеркалу в золотой оправе. Морщусь, рассматривая длинную затягивающуюся рану по правой щеке. При свете дня она не такая уродливая, но сейчас, из-за пляшущего пламени одинокой свечи, тени прыгают, делая рану безобразной, а почти исчезнувшие синяки тём– ными.
– Кому такая нужна? – разочарованно бормочу я. – Вначале чёрные волосы с бледной кожей, а теперь ещё и шрам на лице. Может, поэтому Илья сбежал не прощаясь, любой устанет от такого проблемного друга, как я.
Беспокойно верчу яшмовое кольцо на пальце. Хочу убрать гребень подальше, но случайно с грохотом роняю его на пол, когда сильный порыв ветра распахивает моё единственное окно. Вскакиваю и подбегаю к ставням, чтобы скорее закрыть, в комнате и так прохладно. Краем глаза замечая движение под окнами, я свешиваюсь вниз, и кожа покрывается мурашками при виде тёмной фигуры. В последний момент успеваю зажать рот рукой и не вскрикнуть, пока колдун поднимает на меня свои белые глаза.
Я закрываю окно, накидываю на сорочку кафтан, едва не забываю натянуть сапожки на босые ноги и как можно тише выбегаю из дома. Двигаюсь вдоль стен, прячась в тенях, молюсь про себя, чтобы все уже спали, а охрана не стала обходить двор. Внутри всё вибрирует от страха, что колдун нашёл мой дом, да ещё и пределы леса каким-то образом покинул.
– Здравствуй, княжна ренская, – расплывается в мрачной улыбке незваный гость, когда я выскакиваю из-за поворота и чуть не врезаюсь в него.
Он никак не изменился, все в том же поношенном плаще и опирается на свой посох.
– К-к-к… как? – с трудом выдавливаю я, озираюсь вокруг с опаской, что кто-нибудь заметит незнакомца с длинными волосами.
Я обхватываю себя руками. Трясусь то ли от холода, то ли от тревоги.
– Что «как»? – безразличным тоном спрашивает колдун и пальцами касается деревянной стены нашей усадьбы.
– Как ты сюда попал? Как нашёл меня?
Он поворачивает голову и смотрит на меня как на дуру. Уверена, будь у него зрачки и радужка, он бы закатил глаза.
– Ты княжна ренская, – повторяет он. – Это – Ренск, – колдун взмахивает рукой в сторону города, а потом кивает на дом, – а это – княжеская усадьба.
– Проклятье, – осекаюсь я, поражённая своей глупостью. Зачем назвала ему своё настоящее имя?
– Вполне возможно, – кисло улыбается колдун, принюхивается к брёвнам терема и тут же отшатывается с гримасой отвращения. – Дерево гниёт. И не только усадьба ваша, но и поля, и дома во всём городе.
– О чём ты говоришь? – удивляюсь я, вспоминая истории про урожай. – Как ты понял?
– Просто. Трухой тянет, – равнодушно отвечает колдун и слегка стучит костяшками по стене. – Совсем позабыли смертные, что лучшая древесина – это та, что срублена в январе.
– Почему?
– Проморожена холодом Января, сухая она, а дома из сухой древесины служат дольше всего.
– Но январских морозов больше нет.
– Действительно, – с недовольством поджимает губы собеседник.
Сама прикладываю ладонь к брёвнам нашего дома, впервые задумавшись над этим. Ощущаю влагу на дереве из-за недавнего короткого дождя, под ногами тоже хлюпает. Встряхиваю головой, сильнее кутаюсь в кафтан из-за прикосновения ночного воздуха.
– Как ты сюда попал? Ты можешь покидать лес? – возвращаюсь к главному вопросу.
– Я по-прежнему в лесу, – даёт он мне нелепый ответ, и я таращусь на колдуна во все глаза, окидываю взглядом в поисках каких-то подсказок. Ощутив моё замешательство, он продолжает: – Это не я, а тень моя. Копия. Колдовство это, глупая княжна. Вышел я лишь на один раз, используя жизненную силу твоих волос.
– Ты попросил прядь, чтобы выйти из леса? Ради чего ты пришёл? – я непроизвольно обхватываю свои волосы в страхе, что его колдовство как-то отразится на них.
Колдун мрачно улыбается:
– Попросил, желая взглянуть, что стало с вашими городами без зимы. Слишком давно я не покидал леса своего, и интерес взял верх. Но потребовал твои волосы и потому, что знаю вас, смертных. Знаю ваши переменчивые души и пустые обещания. Пришёл, чтобы в будущем не слушать твои заунывные стенания и проклятия, хотя сама будешь виновата, – он не пытается ко мне приблизиться, а, наоборот, разворачивается и уходит, с вялым интересом оглядывая двор и ближайшие постройки, изредка втягивает носом запахи.
