– Как ты здесь оказался? Как узнал, где меня искать? Я тут уже месяц, но ты единственный, кто пришёл.
Илья нехотя отстраняется, оглядывает снежный пейзаж.
– Я же говорил, что перерою все леса, чтобы найти тебя, – печально улыбается он. – Правда, все не пришлось. Я сразу догадался, где ты могла пропасть. Два дня назад я ненадолго вернулся в Ренск, хотел проведать семью и тебя.
– Отец… как он?
– В трауре, Яра. Тебя искали три недели. Свадьбы твоих сестёр он временно отменил. Князья Истрога, как мне сказали, собираются домой.
– Отец здоров?
– Да, он полностью здоров. Если ты ему дала ту же воду, что и мне, – друг опять осматривает свою правую руку, удивляясь чуду, – то теперь он здоровее некуда.
Груз тревоги спадает с плеч, мне становится легче дышать от мысли, что отцу ничего не угрожает.
– По возвращении два дня назад Олег мне всё рассказал. Я был в ужасе, Яра. Ведь прошло больше месяца! Весь Ренск гудит от слухов, что в совершеннолетие за тобой всё-таки пришёл… – Илья обрывает сам себя, бросая настороженный взгляд на ели, за которыми скрылся колдун. – Сама знаешь.
Я киваю, догадываясь, что друг не преувеличивает и моя внезапная пропажа породила подобные мысли.
– Все уговаривали князя прекратить твои поиски и не подходить к проклятому лесу, чтобы не сердить зиму и не накликать беду, пытаясь тебя отобрать. Три недели князь не прекращал попыток найти тебя, но даже главы дружины отказались идти на колдуна, убеждая Дария, что ты скорее всего в ближайших лесах затерялась. Ту местность всю обыскали, и отец твой сдался под общим напором и собственной скорбью. Он потерял надежду, Яра.
Я скованно киваю, не зная, что могу на это ответить. Столько времени прошло, действительно логичнее решить, что я уже мертва.
– По словам колдуна, след золота с меня сойдёт через полгода, самое большее через год. Но теперь ты здесь, и, может, нам удастся что-то придумать.
Медленно на лице Ильи расцветает мягкая улыбка, он хватает мою ладонь, тянет к себе, касаясь губами моих пальцев и кисти. Сердце трепещет в груди от нежных прикосновений и его тёплого дыхания.
– Я боялся, что ты умерла, Яра, – у меня пересыхает во рту от его признания и боли в голосе. – Целый месяц… А отыскав твой сломанный лук в лесу, мне показалось, что и во мне что-то сломалось.
Глаза Ильи распахиваются шире, когда я пальцами касаюсь его щеки и подбородка. Наконец, смелею и запускаю руку ему в волосы, узнаю, что они на ощупь не такие мягкие, какими кажутся, хотя даже под тусклым светом солнца блестят ярко. Илья перестаёт дышать, приникая к моей ладони лицом. Я открываю рот, чтобы утешить его, пообещать, что больше с ним не расстанусь, как внезапно появившийся колдун резко дёргает меня назад. Я падаю в сугроб, а Илья пытается оттолкнуть мужчину, но рука друга проходит сквозь соперника.
– Что за колдовство? – Илья отдёргивает руку назад.
– Это не колдун, это его Тень. Копия, – догадываюсь я, наблюдая, как Тень нервно кружит вокруг меня, тщетно пытаясь помочь мне встать.
Иногда у него получается ко мне прикоснуться, но чаще его руки проходят сквозь моё тело. Распадаются на туман, а потом вновь обретают форму. От этого он явно нервничает ещё больше, как испуганный ребёнок, который не в состоянии рассказать о своей беде. Сердце ухает куда-то вниз от дурного предчувствия, я вскакиваю на ноги, когда снег подо мной тает, а кафтан намокает непривычно быстро.
– Что случилось? – спрашиваю я, а Тень с тревогой на лице рукой машет в сторону.
Я не совсем понимаю, но сердце заходится в бешеном темпе, горло сдавливает. Тень устремляется к деревьям, а я, не задумываясь, бегу за ней, Илья бросается следом.
– В чём дело, Яра? – на ходу спрашивает он. Друг хоть и отстаёт на пару шагов, но передвигается по глубокому снегу намного ловчее, чем я в первую неделю моего пребывания здесь.
– Колдун! Он умирает, – отрывисто отвечаю я, ощущая нервную дрожь, бегущую по спине и отдающуюся в коленях. От тревоги я становлюсь неуклюжей, чаще поскальзываюсь на таящем снеге.
– Он – что?
– Умрёт он, и это место исчезнет, – сбивчиво и как можно короче поясняю я.
Мы петляем между стволами, следуя за Тенью, я спотыкаюсь и едва не падаю, неожиданно зацепившись ногой за знакомый посох. Моментально поднимаю его и следом нахожу колдуна. Он лежит на снегу лицом вниз.
– Нет! – бросаюсь к нему, переворачиваю, с беспокойством оглядывая кровь, что идёт у него из носа и ушей. Она красная, будто человеческая, и теперь без сознания колдун совсем не производит вид устрашающего бессмертного зимнего месяца.
Илья присаживается рядом, проверяет его пульс на запястье, но я и так вижу, что он жив. Его грудь поднимается и опадает, но всё равно это неправильно. Резко оборачиваюсь, когда снег сам собой падает с ближайших веток. Трясу колдуна, умоляя очнуться. Его голова мотается, но веки даже не вздрагивают. Окружающий нас белый покров теряет целостность и идеальную красоту, уменьшается прямо на глазах.
– Очнись, колдун! Пожалуйста! – мой голос дрожит, и я вновь трясу его.
– Яра, это не помогает, – с сочувствием указывает на очевидное Илья, пока Тень колдуна обеспокоенно кружит вокруг нас. – Может, его нужно отнести куда? Тут есть дом? Может, если он отдохнёт…
Нет.
– …или поест…
Это не поможет.
– Может, какие-то лекарства?
Губы колдуна синеют, а кровь, не переставая, сочится из носа.
Илья что-то ещё говорит, но я не слушаю, замахиваюсь и со всей силы ладонью бью колдуна по лицу. Илья дёргается всем телом, не ожидая от меня такого. Я и сама не думала, что пощёчина выйдет настолько сильной, но она срабатывает. Колдун шумно втягивает носом воздух, распахивает глаза, переворачиваясь на бок.
– Не припомню, чтобы разрешал себя бить, княжна, – недовольно выплёвывает он вместе с кровью.
– Не припомню, чтобы позволяла тебе умирать раньше, чем через год! – резко отвечаю я, хотя внутри всё трясётся от страха.
Колдун медленно садится, шаря рукой по окружающему подтаявшему снегу.
– Вроде в ваших смертных сказках спящих будят поцелуем, а ты меня ударила, – хриплым голосом продолжает насмехаться он, отвлекает от своего плачевного состояния. Пытается подняться, опираясь на посох, но получается только с третьего раза и то с нашей поддержкой.
– Продолжишь у Яры поцелуи клянчить, и в следующий раз ударю тебя я, – язвительно предупреждает Илья, но помогает.
– Если нарываешься на драку, богатырь, то сегодня мне нужно победить свою смерть, но завтра я свободен, – в тон ему отвечает колдун, хотя дышит прерывисто и тяжело.
На мгновение позволяю себе понадеяться, что всё закончилось, как вдруг колдун охает, хватается за грудь и сгибается пополам. У него кровь идёт ртом, и он сплёвывает всё на снег. Мы удерживаем его от нового падения.
