— Вы, Иные, обладаете недоступными нам знаниями, — со вздохом продолжил оракул, — И, кажется, Стражи Душ именно тем и занимаются, что пытаются заполучить их.
Я вспомнил свои занятия, когда только прибыл в армию и у меня обнаружились склонности к псионике. Помнится, нас попросили просто мысленно подвигать курсор в голограмме.
Ну, мысле-командами никого не удивишь в наше время, но, как потом выяснилось, та голограмма была настроена отнюдь не на мозг обычных людей.
Каждая мысль человека-псионика несёт в себе след ментальной энергии. И его поиском-то и занимались наши умники, просеивая ряды новобранцев.
Каково было моё удивление, что у меня курсор двинулся… В то время, как у моих сослуживцев он так и остался на месте.
Ну, а потом началось. Теория, практика, теория, практика… Небесные и земные чакры, потоки, вычисление врождённого дара, его усиление, доводка до автоматизма. И снова теория, практика, теория, практика.
И никаких тебе Лун, Вертунов и Пробоин.
Я подошёл к окну, не выпуская из рук саблю. И сказал Альберту:
— Возможно, мы что-то и знаем… Ты тоже хочешь что-то от меня узнать?
Альберт пожал плечами.
— Раньше бы хотел. Но пойми, когда в полной темноте проводишь столько лет, и единственное развлечение — это пытки время от времени, когда они приходят выведать секрет, — Альберт кивал своим словам, словно пытаясь оправдать себя, — Тогда появляются совсем другие мысли.
Я взглянул в его глаза. Муть из них почти исчезла, зрачки стали почти-что чёрными.
Двадцать лет провести в темнице и сохранить рассудок — это, конечно, сильно. Для этого внутри должен быть не просто стержень. Нужна железобетонная свая, вбитая в самые глубины души…
— Так они узнали секрет?
— Насчёт Рюревской крови? Вполне, ведь иногда я впадал в забытье, — честно ответил оракул, — Так что всё может быть.
— То есть, Вепревы могут знать, что я не Борзов… А вполне даже сын государя.
Альберт опять пригладил бороду, оглянувшись на дверь. Время поджимало.
— Думаю, Вепрев-старший, который является членом малого совета при государе, это знает.
— И хранит в тайне от остальных родных? Даже от сына?
— Тем более от сына… — усмехнулся старик, и заговорщицки прошептал, — Но это не важно. И даже то, что технику Пса так хотят заполучить великолунцы, тоже не важно.
— Великолунцы? Но зачем им она?
Альберт отмахнулся, таинственно улыбаясь.
— Скажем так, для создания особо опасной техники.
— Откуда ж вы это узнали-то, сидя в подвале.
— Когда у тебя в запасе двадцать лет, а на лбу заговорённый обруч, волей — неволей тратишь время на невозможное.
Я округлил глаза. То ощущение тишины, которое дарил «тхэлус» на лбу, я помнил прекрасно. Словно весь мир закрыт толстой бетонной стеной, да вдобавок с метровым слоем шумоизоляции…
Представить, что этот барьер можно пробить, я даже не мог.
— Господин Альберт, — взволнованно произнёс я, — Вы же не хотите сказать, что смогли обойти защиту тхэлуса?
Тот погрустнел.
— Это отнимает много сил. Но услышать через него вполне можно, — он поднял палец, — Если ты сильнее того, кто заговаривал камень.
— Так вы сильнее?
— Нет, конечно. Какой недолунок додумается повесить на оракула артефакт, сделанный подмастерьем? Но отдельные рывки я всё же мог делать. Ты знаешь про три столпа магии, три источник силы?
Я поморщился и неуверенно покачал головой. Не люблю, когда мне встречается что-то совершенно новое в той сфере, где я считал себя специалистом.
— Что-то в академии про такое нам не говорили.
— А зачем? Каждый маг, будь то простой боец, или спутник, или даже оракул. Они получают своё предназначение, а потом следуют ему. Неужели кузнецу надо знать, что он поднимает молот силой мышц? А разве художнику необходимо знать, что он использует силу мысли?
— Так что за три столпа? — поспешил я напомнить.
То, что старик всё время соскальзывал с темы, меня раздражало. Но, твою Пробоину, его побочная болтовня была не менее интересна!
— Три источника силы. Материя. Мысль, — оракул сделал паузу, — И дух.
— Кажется, немного понимаю, о чём вы.
Старик опустил руки к паху, повернув ладонями книзу, будто нажимал на лепёшку теста.
— Нижние чакры переполнены материей, там мало мысли. А дух едва ощутим, — его руки переместились кверху, к солнечному сплетению, — А мысль, вся её сила, сконцентрирована здесь. И влияние духа уже больше.
Жжёный ты псарь, а ведь его рассуждения были так похожи на то, что я изучал в корпусе псиоников. Та самая грязь в энергии, которую мы тщательно вычищали — это сила материи?
Тогда почему, на хрен, здесь маги так легко её используют, а мы там, в нашем мире, сжигаем мозги вместе с имплантами?
Я бы поверил в заговор умников, которые коварным образом всадили всем псионикам импланты, чтобы никто не смог постигнуть такую опасную магию. Подумать только, шары огня из рук, каменные копья…
Но я лично видел, что творится с теми, кто отключал импланты. Не-е-ет, тут дело не в заговоре… Что-то творится с нашими мирами, есть какая-то категоричная разница.
Мы словно перевёрнуты относительно друг друга, как зеркальыне отражения. Вот и получается, что в этом мире псионики легко осваивают магию стихий. А в нашем, если верить теории этого оракула, мы пользуемся силой духа.
Той самой, чистой небесной псионикой…
— Дух в основном сверху? — я постучал пальцем по виску, намекая на чакры в голове.
Оракул кивнул, но всё же удивил меня.
— Да, должен быть. Но эти знания мне практически недоступны. Это такая тонкая сила, о которой я могу сказать только одно — её используют Привратники.
— Уж извините, конечно, — с улыбкой произнёс я, — Вот как раз о Последнем Привратнике я бы и хотел услышать.
— Молодой человек, я двадцать лет мало с кем разговаривал по доброй воле, — оракул пожал плечами, — Ты уж извини старика, Василий.
Я улыбнулся, но продолжал пытливо смотреть на Альберта.
— Есть легенда… В древности, говорят, когда вышла Чёрная Луна…
— Чёрная? — я удивился, — Я думал, это сказки.
— Василий, если ты так и будешь меня отвлекать, мы до сути не дойдём.
Я только хапнул воздуха от возмущения, но промолчал. Не моё это, спорить со старым любителем поболтать.
Альберт помолчал, словно ожидая, что я вступлю в ним в полемику, но потом продолжил:
— Да, Чёрная Луна. Это были страшные времена, и к их концу выжили очень немногие, ведь в мире тогда царила магия мёртвых.
