– Я! Я! Я никогда не выйду за него замуж! – еще пуще зарыдала Аурика, на глазах обрастая черными волосами с цветными прядками. Потом подняла заплаканное лицо с янтарными глазами, и заявила: – Я буду всегда жить с вами! А он! Он пусть и дальше этой Шенбурн комплименты говори-и-ит!
Асуры переглянулись и дружно вздохнули. Любовные дела – они такие, вмешательства посторонних не требуют, но иногда нуждаются в поддержке.
– Золотинка, лапочка, ты так хорошо выступила, мы хотели отметить все это дело мороженым в кафе.
– Да-да, – подхватил ласковый тон брата Дираэль, – Ваэри отыскала чудесное кафе, где мороженое готовит маг льда!
– Или можем пойти в булочную семьи Грейн, – предложил свой вариант Люк, – там лучшие на свете магические булочки!
Мужчины уставились на зареванную девушку, которая вдруг как-то уменьшилась в росте, похудела и старалась обнять их всех троих, цепляясь, как плющ за деревья – сразу всем лапками.
Асуры увели дочь в булочную, так и не добившись от нее ответа – кто же обидел?
Слопав пяток булочек, Золотинка успокоилась и перестала плакать, но на мир все равно взирала мрачно. Лусия подсовывала ей крохотные птифуры, подливала кофе и нашептывала что-то успокоительное. Ирга предлагала наслать на обидчика хитрое ведьминское проклятие, Ваэри взывала к разуму и убеждала с проштрафившимся женихом поговорить. Риандель по-прежнему предлагал набить морду, а Дираэль – устроить нахалу неприятности. Только Люк поглядывал на дочку искоса, а потом вдруг спросил:
– Он тоже метаморф, да?
Аурика несчастно хлюпнула носом и кивнула.
– Он был на вашем магическом представлении…
Еще один всхлип.
– Хвалил Шенбурн…
Яростный всхлип.
– Магистр Риан Имрих? Верно?
Грустный-грустный всхлип и бурчание.
– Ясно, ну, пейте кофе, я скоро! – Люциус махнул плащом и пропал прямо из-за стола.
– Ого, – прокомментировал Дираэль, – братишка изрядно прокачал телепортацию!
Люциус перенесся к воротам Академии. Огляделся и двинулся к зданию школы. Сын ректора жил на территории Академии, но вот где? Поразмыслив, Люк послал запрос самому магистру и, получив ответ, поспешил к флигелю.
– Добрый вечер, магистр, – Люк помнил, что он все еще студент, пусть и старшекурсник.
– Добрый вечер, – несколько удивленно отозвался Имрих, разглядывая асура. – Что привело вас сюда в такой поздний час?
– Наша дочь, – серьезно ответил Люциус. – Аурика плачет. Она собиралась познакомить всю семью со своим женихом на новогодье, но увидела, как он целуется с другой!
– Что? – волосы на голове магистра встали дыбом. – Не может быть! Я никогда и ни с кем не целовался! Я жду свою половинку!
Люк скептически посмотрел на молодого привлекательного мужчину. А тот вдруг побледнел:
– Аурика? Но я считал, что моя пара Амариса Шенбурн…
– Это можно как-то проверить? – уточнил асур.
– М-м-м-м-м…
– Метаморф приобретает черты, приятные паре, плюс обеспечивает родителям общение, – сказал Люциус то, что услышал от Золотинки.
– Верно, – сдался Имрих, – но Амариса похудела и поменяла цвет волос…
– Все девушки время от времени делают это, – фыркнул лекарь, не раз сталкивающийся с последствиями неудачной окраски волос или отбеливания кожи.
– Аурика… я даже подумать не мог! Полагал, у девочки наступил период взросления…
– Магистр! – чуть не взвыл Люк. – А что провоцирует у метаморфов взросление?
– Влюбленность, – стукнул себя по лбу Риан.
– Именно! Так вы не ответили на мой вопрос – парность можно как-то проверить?
– Поцелуем, – зарозовев скулами, ответил магистр.
– Тогда предлагаю проверить прямо сейчас, пока Аурика снова не превратилась в младенца! – Люциус решительно ухватил красавца-учителя за рукав и потянул к воротам Академии. Тот не сопротивлялся. Перенестись в булочную было делом минуты.
Когда двое мужчин появились у столика, Аурика вскочила, сжала кулаки и, кажется, собралась долбануть преподавателя молнией, но Люк быстро прикрыл его собой:
– Золотинка! Подожди! Он просто не разобрался! Не понял, что ты его пара…
Девочка, которая уже выглядела лет на двенадцать, нахмурилась:
– А кто тогда его пара? Шенбурн? Эта лгунья?
– Детка, не горячись! – ласково попросил ее Люциус. – Давай просто проверим, чтобы у магистра не осталось сомнений.
– Как проверим? – удивленно хлопнула ресницами Золотинка. – Неужели он не чувствует?
– Аурика, – в разговор аккуратно вступила Ваэри, – мужчины, они… немного другие. Им трудно поверить, что девушка, которая рядом, и есть их единственная.
Золотинка всхлипнула, обняла жену Дираэля и пробормотала недовольно:
– Ладно! Давайте проверять! Но потом я уйду из школы!
Люк успокаивающе погладил дочурку по голове и мягко подтолкнул к Имриху. Аурика, не понимая, подошла ближе и замерла испуганным зверьком. Магистр протянул к ней руки, мягко привлек к себе, склонился, касаясь губами губ, и, вздрогнув, втянул девушку в страстный поцелуй.
Сияние, которое окружило эту пару, не оставило сомнений. Но еще интереснее стало, когда магистр Риан и Аурика наконец разомкнули объятия. Девушка немедля спрятала лицо на груди жениха, но уже было понятно, что она на глазах подросла, повзрослела, волосы у нее вновь стали русыми, а глаза серыми. Магистр тоже изменился. Теперь его светлые волосы немного сверкали, словно посыпанные золотистой пыльцой, и на виске красовались три цветные прядки – синяя, красная и зеленая.
– Думаю, теперь мы можем официально познакомиться с женихом нашей Золотинки! – объявил Люциус всем и первым поднял тост чашкой чая.
Эпилог
Зимняя свадьба стала испытанием на креативность для всей семьи асуров. Риана и Аурику интересовала лишь сама церемония, потом молодые планировали сбежать от всех в неизвестном направлении. А вот папочки нервничали и требовали для дочурки всего самого лучшего. Их жены пересчитывали семейные бюджеты, поглядывали на кроватки для грядущего пополнения и вздыхали. Дедушки, бабушки, дяди, тети и прочие родственники, которых у сына ректора тоже оказалось немало, хотели просто повеселиться, потанцевать, поздравить молодых и быстренько всем сообщить, что «раньше было лучше».
В итоге букет из колючих еловых лап, веток снежноягодника, рябины и калины, дополненный алыми лентами и зимними розами, сплела Ирга. Она наполнила букет благословляющей ведьмовской магией и зачаровала так, что колючее произведение ведьмовского искусства можно было бросить в печку – даже огонь не мог ему повредить.
