Анна присела за стол и сразу уточнила, не предпринимал ли он что-то из-за тех фотографий? Николай разливал шампанское и ответил, что не стал придавать этому значения. В конце концов, и Мария Магдалина стала святой, а грешила она куда больше. Может, и неплохо, что Мария будет выглядеть живым человеком, вызовет больше сочувствия, а не отторжения в нашем распущенном мире. Даст людям мысль, что Господь может простить любые грехи. Официальная церковь наверняка попробует очернить ее, ухватившись за такую возможность, но это сыграет против них. Позиция РПЦ сейчас слишком слаба. Они ничего не смогли сделать с эпидемией. А если они накинутся на Марию, то в обществе это вызовет лишь желание ее поддержать. В конце концов, в нашей стране гораздо больше людей, которые мастурбируют у себя в постели, чем соблюдают посты и ходят каждое воскресенье исповедоваться. Сейчас, по его словам, это все не имеет такого большого значения. «Главное, что родились дети, и они живы», – с улыбкой говорил он. А в ближайшие дни еще десятки женщин получат лекарство. А еще завтра будет пресс-конференция, где они представят миру Марию и ее ребенка. И это даст новый толчок для веры, для…
Анна слушала его, но с каждым словом о детях и лекарствах внутри закипала злость. Она видела перед глазами лишь матерей, которых утешала в роддоме, море слез и детей, которых увозили в морг. Детей, которых у нее никогда не будет. Из-за него.
– Хватит! – она не успела остановить свой крик. – Хватит! О чем ты говоришь? Это все ложь! Ложь!
Николай замер с бокалом шампанского в руке. Голос его похолодел и из беззаботного резко стал жестким.
– О чем ты?
Анна тяжело дышала. Злость вдруг уступила место страху. А если он убьет ее? Просто убьет? Ведь об их связи никто не знает. Никто не знает, что она сейчас здесь.
– Ведь этого не было! Не было этого предсказания! – заговорила она, пытаясь оправдать свои прежние слова. – Я не верю в это, не верю. Это все ваша страшная манипуляция. Вы воспользовались ситуацией, чтобы заставить людей вернуться к вере, чтобы реформировать церковь? А Мария? Вы даже смерть ее дочери сюда приплетаете. Вы хоть понимаете, что чувствует она или ее муж?
Николай сел на корточки рядом с Аниным стулом, держа в руке наполненный бокал. Его лицо было очень близко от нее.
– Аня, она счастлива, – он залпом выпил шампанское и поставил бокал на столик. – Ты же психолог! Ты видишь, что она счастлива. Ей и не снилось, что в ее жизни может быть столько внимания.
– Но вы используете ее как марионетку?
– И что? На ее месте могла быть любая другая. Мы даем ей шанс вознестись на такие высоты, о которых она и мечтать не могла. А ей остается всего лишь быть хорошей мамой. Больше ничего. Обо всем остальном мы позаботимся.
– Кто вы? Кто рядом с тобой? Ведь официальная церковь тебя не поддерживает.
– Есть люди, которые сильнее нашей церкви, – Николай вновь взял бутылку и налил себе еще шампанского. Он говорил спокойно и уверенно. – У них есть средства. И они видят, что все там внутри прогнило. Церковь нужно очень хорошо отреставрировать. И это наш шанс. Шанс вернуть людей к вере.
– На лжи?
– Почему на лжи? Мария родила здорового ребенка. Все хорошо.
– Ты не ответил. Ведь не было того видения? Ты все разыграл.
Он усмехнулся, подошел к ней и вдруг обнял, при этом руки скользили по ее телу, будто ощупывая.
– Что ты делаешь? – Анна вскочила со стула, пытаясь его оттолкнуть.
– Проверяю, нет ли у тебя диктофона, – жестко сказал он.
– Что за бред!
– Извини, как бы я к тебе ни относился, я не могу подвергнуть дело своей жизни опасности.
В этот момент Николай быстро вытащил телефон из кармана ее брюк.
– Отдай, – закричала Анна и бросилась на него.
– Стой, – он схватил одной рукой ее за предплечье, а второй попытался включить телефон.
Анна почувствовала, насколько он сильнее ее. Ей стало страшно.
– Держи, – он отдал телефон. – Хотел проверить, не включила ли ты диктофон.
– Я ухожу, я боюсь тебя, – Анна вскочила и направилась в прихожую.
– Как хочешь, – устало вздохнул он и сел на диван. – Я просто хотел сегодня немного порадоваться и провести вечер с тобой. Возможно, в последний раз.
Эти слова больно кольнули ее. Она остановилась в дверях.
– И поэтому ты напал на меня?
– Ты напала, – покачал он головой. – Словами. Я не ожидал их услышать от тебя. Слишком многие мне говорят про это. Слишком многие держат зло и не верят. Ты была единственным островком из моего прошлого, к которому мне хотелось вернуться. Единственным, кому я могу доверять и с кем могу позволить себе быть самим собой. И я был уверен до сегодняшнего дня, что ты не преследуешь никаких своих целей.
– То есть меня ты не боялся, – ехидно спросила Анна, – потому что мне ничего по жизни не нужно?
– Аня, а что в этом плохого? Что? – Николай повысил голос. – Да, ты живешь не в столице и многого не понимаешь в происходящем. Но тебе это и не нужно.
– Ты меня опять оскорбить хочешь? – возмутилась Анна.
– Нет, – голос Николая вновь стал тихим. Он все еще сидел на стуле, а Анна стояла в дверях, поэтому, когда он поднял глаза, то в кои-то веки смотрел на нее снизу вверх. Ей показалось, что он готов заплакать. Анне стало стыдно и некомфортно.
– Я просто хочу сказать, – продолжил Николай, глядя в глаза собеседнице, – что очень ценю твою честность, твою готовность идти навстречу чувствам и то, что ты не способна лгать ради выгоды. Не представляешь, насколько я от этого устал. Насколько мне надоели эти маски вокруг, эти лживые улыбки, – в голосе вновь появились эмоции. – Просчитывать каждое слово, каждое действие, чтобы предугадать, к какой реакции оно приведет, и знать, что за каждое добро, которое тебе делают якобы бескорыстно, придется заплатить свою цену. Это как круглосуточная партия в шахматы. Вот цена успешности! Тебя постоянно хотят использовать в своих интересах. И тут я встречаю тебя. И, наконец, верю, что рядом человек, которому нужен я, а не то, что можно от меня получить. Но сейчас и ты чужая.
На глазах Анны навернулись слезы. Ей так хотелось ему верить.
– Но ты же обманул! – воскликнула она. – Ты сможешь мне поклясться, что тогда слышал голос?
Николай замер, и покачал головой.
– Видение было не мне. Одному старому священнику, кто разделяет наши взгляды. Меня попросили разыграть все это на глазах у всей страны. Я публичный человек, у меня больше шансов было донести все это до людей. Да, в этом моя ложь. Но я не считаю, что совершил грех. Я сделал так, чтобы это предсказание принесло больше пользы. И все. Можешь судить меня за это.
– И все? Больше ничего? А зачем ты встречался с Марией во время беременности? А потом и с Лизой, которой сегодня сделали кесарево? Это тоже совпадение?
