Тряпичный изобразил пальцами какую-то фигуру, и Резиновые Руки снова принялись мазать его кожу.
Напряжение в мышцах О-370 понемногу растаяло. Мех потерял колючесть. О-370 догадался, что в стенах Ветери за ранами Джулепа ухаживали – точно так же, как Фермер ухаживал за порезами и царапинами, от которых страдали на Ферме лисы, когда в клетках лопалась в сетке проволока.
Там, на Ферме, О-370 думал, что история про Беатрис Поттер – это просто скука. Но теперь, когда он оказался в Городе, ему страшно хотелось верить, что на свете и правда есть люди, похожие на мисс Поттер, – они берут лис к себе, заботятся и ухаживают за ними и только потом отсылают обратно в жестокий мир.
Может быть, думал он, Ласка и Дасти ошибаются. Неужто Ветери – место, куда звери приходят умирать? Или это всё-таки место, где их спасают?
Он тихонечко выбрался из-за двери и двинулся по коридору. Задние лапы плавно скользили по полу. Он добрался до собачьей двери и вылез под ласковый покров звёздной ночи.
– Олео, берегись! – закричала Ласка.
Она сидела сверху на кондиционере. Джулеп лежал рядом. Чокнутый кролик, который неведомо как вырвался из клетки, скакал под кондиционером, кашлял, плевался и норовил вцепиться Джулепу в лапы.
За О-370 захлопнулась собачья дверь, и кролик тут же устремил на него отёкшие розовые глаза. Задыхаясь и взбрыкивая, кролик помчался к нему. О-370 попробовал увернуться, но оступился на полуразмотанных белых полосах. Кролик рванул вперёд и вонзил передние зубы ему в ляжку…
О-370 не почувствовал ничего. Кроличьи зубы зацепились за резиновую трубку, и чокнутая тварь принялась яростно дёргать за неё. О-370 пнул кролику по морде, и трубка – хлоп! – лопнула, распустив остатки белых полос и освободив лисёнышу лапы. Кролик, не переставая раздирать трубку, проскакал по двору непредсказуемыми зигзагами и исчез в открытой калитке.
О-370 испуганно наблюдал за кроликом. Заднюю лапу покалывало – чувствительность возвращалась.
– Такой, – проговорил Джулеп и плюхнулся с кондиционера, разбрызгивая из лужи воду, – такой мерзсской крошки я в жиззни ссвоей не видел.
Ласка, перелетев лужу, спрыгнула на сухую землю. Все трое уставились кролику вслед.
– Как эта тварь выскочила из клетки? – ужаснулся О-370.
Ласка нахмурилась и посмотрела на Джулепа.
– Он был такой хоррошшенький! – огрызнулся с улыбкой Джулеп. – Я хотел поохотиться на него.
Кролик исчез в ночи, и О-370 подумал… Неужто они выпустили на волю проклятье?
Джулеп ехидно прыснул:
– Пускай Олео боится каких-то кроликов. Ты бы видела его там, Лас. Его иззбила куча белья. В жиззни ничего ручнее не…
Он повалился на бок и захрапел.
7
ЛИСЫ ДОЛГО И медленно обходили Город по краю.
Они шли полем, усеянным мусором, а потом оказались в коротком тоннеле, что пролегал под дорогой. Они балансировали на скользких стальных балках, уложенных поперёк занозистых досок, а потом подошли к мосту, испещрённому голубиным помётом. Мост выгибался дугой над грязной, усыпанной листьями рекой, от которой веяло дикой жимолостью.
– Куда мы идём? – спросил О-370.
– Уже пришли, – ответила Ласка.
Они помогли Джулепу спуститься с насыпи к реке. В тени моста кверху дном лежал грузовик. Белую краску изъела ржавчина, а четыре спущенных колеса безвредно торчали в небо. Передняя часть была целиком разбита, а бока разрисованы голубыми символами.
– Что там написано? – спросил О-370, когда они шагали по вязкой слякоти берега.
– Это молочный фургон, – ответила Ласка. – Люди, когда вырастают, не перестают пить молоко. И берут его из бутылок, а не из сосков.
Джулеп ехидно прыснул:
– Люди такие с-странные.
– Береги лапы, – предупредила Ласка и, толкнув носом, открыла двойную дверь позади фургона. Дверь возмущённо заскрежетала.
Джулеп запрыгнул внутрь, разлёгся на пороге и мгновенно уснул. О-370 пришлось через него переступить.
Всё вокруг показалось О-370 смазанной тенью, но вскоре глаза привыкли. Стены изнутри были серебристые, как туман. Пол – крыша фургона – как попало уставлен деревянными ящиками. Воздух пропах молочным дыханием новорождённого лисёныша. И всюду разбросаны бутылки – разбитые и запечатанные.
– Я уж думала, вы мусор какой-то тащите, – проговорила Дасти.
Она высунула нос из пещеры, сложенной из ящиков, и внимательно смотрела на Джулепа. От путешествия тряпичные полосы на нём покрылись грязью и листьями.
– Дасти, послушай, – начала Ласка, – Джулеп жив. Олео его спас.
Дасти вышла из своей ящичной пещеры и обнюхала окровавленные тряпичные полосы на Джулепе. Он не пошевелился.
– Он ранен, – сказала она без всякого чувства. – Видимо, скоро умрёт.
Ласка расхныкалась.
«Неужто правда?» – подумал О-370. Неужто он всё делал зря?
– Олео можно остаться? – спросила Ласка.
Дасти уставилась на О-370. Он даже не мог взглянуть ей в глаза – боялся: вдруг увидит, что он спасал Джулепа только затем, чтобы Дасти не дала пропасть ему самому.
– Кажется, у меня нет выбора, – ответила Дасти. – Он ведь знает теперь, где Молочный Фургон.
Она вышла через заднюю дверь и ускользнула в ночь.
Ласка помогла Джулепу подняться на лапы и устроиться в углу на тонком слое соломы, колючей, как опавшие иголки в лесу. Не успела его голова коснуться соломы, как он снова захрапел.
О-370 оглядел Молочный Фургон, подыскивая место для сна.
– Эй, Олео!
Он повернулся к Ласке:
– Чего?
– Спасибо.
Он кивнул, и внутри что-то коротко отозвалось теплом обогревателя.
Он обнюхал один из ящиков и, ткнув носом, перевернул на бок. Он шагнул в ящик, трижды повернулся кругом, убеждаясь, что не придётся лежать на занозах, потом свернулся в клубок и накрылся хвостом. Звёздный свет проливался сквозь щель в неплотно закрытых дверях и сквозь решётчатый бок ящика. Это, конечно, не ячеистый уют его проволочной норы, но ничего, сойдёт.
О-370 опустил морду на лапы, глубоко вздохнул и стал ждать, когда сон унесёт его прочь из этого места. Где-то вдалеке рокотал Город. Его звуки всё ещё вибрировали в усах. Его смог всё ещё покрывал шубку.
Он никогда себе даже не представлял, что проживать историю будет так страшно. Что все раны окажутся глубже. Все кошмары хитрее. А до смерти всегда будет ровно одна ошибка. Истории, догадался О-370, происходят не потому, что тебе так хочется. И вообще, похоже на то, что они происходят, когда ты меньше всего к ним готов.
