Дрожь пробежала по спине Ласки. И показалась даже приятной. Ласка бросилась догонять Джулепа.
К КОНЦУ ИСТОРИИ альфа почувствовала успокоение. Словно что-то невидимо обогрело её. Интересно, размышляла она, может, страшные истории – не все, но некоторые, – это просто трагедии, о которых никто пока ещё не задумывался?
Младшие, очевидно, считали иначе. И недоросток, и бета сидели молча. Морды висели тяжело. Она чувствовала носом, как страх пробирается у них из-под меха.
Младшие лисёныши не привыкли к таким историям. Они привыкли слушать простые рассказы о том, как лисы выслеживают хитрую добычу. О сварливых фермерах, которые разводят кур, о вино граде, до которого не допрыгнуть. Они ещё никогда не слыхали историй об утопленных малышах. О мамах, которые не смогли позаботиться о своём потомстве. О заражённом лисёныше, которому суждено умереть.
Мама предупреждала альфу об ужасах мира, чтобы та была сто крат осторожней, когда водила брата и сестру в лес. Альфа должна была защищать младших от зла.
– Зачем вы рассказываете нам эту историю? – спросила она у Чужака.
Он не дрогнув посмотрел ей прямо в глаза:
– А как ты думаешь?
В его голосе не было раздражения. Не было жестокости.
Альфа внимательно смотрела в угасающие глаза Чужака. На его покрытые коркой раны. Кто он из этих лис? Джулеп? Олео?.. Стерлинг? Неужто лисёныш спасся каким-то чудом от Скрытого Человека?
Альфа увидела испуганное выражение на лицах у младших. Она хотела отправить их обратно в нору. Сказать им, что все эти истории – выдумка. Что раны заставляют Чужака бредить.
Но что, если недоростку и бете нужны эти истории? Если дикие лисы не будут знать об опасностях, исходящих от человека, они могут прощаться с жизнью, едва человек повалит последнее дерево.
Для того-то и существуют страшные истории… правда?
– Хотите послушать дальше? – спросил Чужак.
Альфа посмотрела на младших. Недоросток с бетой, глянув друг на друга, посмотрели на старшую сестру.
– Хотим, – ответила Чужаку альфа.
В завываниях бури она едва расслышала свой собственный голос.
Резиновые руки
1
НА МЕСТЕ НОЧЛЕГА Олео не оказалось.
– Куда он подевался? – прошептала, вытаращив глаза, Ласка.
– Я что, знаю? – ответил Джулеп. Он весь покрылся гусиной кожей, и мех торчал дыбом.
Они посмотрели на рубашку, где оставили рычащего лисёныша. Она всё ещё была тёплой. И жёлтый запах по-прежнему витал в воздухе подземелья.
– Олео! – крикнула Ласка. Голос разлетелся эхом по Кирпичным Норам.
– Рехнулась? – прошептал Джулеп. – Он же догадается, что мы здесь!
Ласка шагнула во тьму, но Джулеп тут же схватил её за хвост:
– Стой, стой, стой!
Она вытянула хвост у него из пасти и посмотрела сердитым взглядом:
– Что?
– Что значит «что»? Собралась рыскать в чёрных, как смоль, тоннелях? Искать заразного лисёныша, который может убить нас, как только его отыщем?
– Да, – сказала она и пустилась бежать.
– Подожди, Ласка!
Джулеп сорвался вдогонку, но тоннель поплыл у него перед глазами. В голове по-прежнему жестоко стучало, а всего час назад он едва не утонул.
Он ковылял за хвостом Ласки, которая летела в бескрайней тьме, и лишь изредка её кремовый мех коротко мелькал в заснеженном свете водостоков. Он внимательно вглядывался в тени, принюхивался, не запахнет ли жёлтым, прислушивался, не раздастся ли влажное дыхание. Вот как, спрашивается, уберечь от опасности Ласку, когда она сама от него убегает?
Вдали показался новый водосток, и в воздухе горько запахло выхлопными газами от машин. Лапы медленно подвели Джулепа к Ласке, которая остановилась в дюжине хвостов от водостока. Она присматривалась к чему-то – к какой-то тени в косом уличном свете. Спину тени сводили судороги. Голова яростно тряслась.
– Олео! – тихонько позвала Ласка. – Что с тобой?
Рваными, дёргаными кругами голова Олео повернулась к ней. Зубы нервно стучали. Клац-клац-клац-клац.
Глядя на это, Джулеп оцепенел от страха.
– Ласка, прошу тебя, – зашептал он. – Уйдём отсюда.
– Мы так беспокоились… – сказала Олео Ласка. Она выставила одну лапу перед другой, осторожно приближаясь к нему.
Джулеп знал, что ему надо выпрыгнуть вперёд, встать между Лаской и заразным лисёнышем. Так поступают альфы. Но Олео может наброситься от любого резкого движения.
– Ты как себя чувствуешь? – сделала ещё один шаг Ласка.
Словно в ответ, Олео выгнул трясущуюся морду к водостоку – к треугольнику ночи, в котором кружил снегопад. Джулеп принюхался к треугольнику и учуял запах острее, чем ледяной ветер, и такой чистый, что глубоко обжигал горло. Запах вновь навеял ему мелькание бинтов и шприцев, шарканье грязного белья и рычание кролика.
Пахло, как в Ветери.
– Ласка, стой! – прошипел Джулеп, увидев, как в водосток скользнула нить серебра. Нить сложилась петлёй на горле Олео, затянулась и потащила наверх, к решётке. Олео корчился и хрипел.
– Нет! – жалобно вскрикнула Ласка.
Она бросилась ловить Олео за хвост, но подбежал Джулеп и, толкнув её, вцепился зубами в загривок и придавил к мокрым кирпичам. Она рычала и вырывалась, но Джулеп держал её, собрав без остатка все силы – если б он только сумел точно так же удержать Стерлинга в тот самый день, когда им встретился Скрытый Человек!
– Отвали от меня! – не сдавалась Ласка. – Его надо спасать!
Джулеп посмотрел вверх. Олео исчез. Вместо него в водостоке появились глаза. Человеческие глаза. Укрытые стеклянными кружками. Глаза отвернулись, и хрипы Олео растворились в ночи.
– Р-р-р! – Ласка перевернулась, сбросила Джулепа и больно ударила его головой о кирпичи.
Она хотела броситься к ступенькам водостока, но Джулеп заставил себя подняться на лапы и загородил путь.
– Ты почему меня остановил? – зарычала она. – Я же могла спасти его!
– Это был человек из Ветери, – ответил Джулеп. – Олео, видно, приполз сюда на её запах. Он же дурак – думает, она помогает животным. – Голос его стал мягче. – Ты-то хоть не дури.
Рычание Ласки сделалось злее… и вдруг затихло. Она принюхалась к водостоку.
– Я не знаю, что она собралась с ним сделать. Я не почуяла её пота.
Джулеп ничего не понял. Да ему не очень-то и хотелось.
