Желая исправить ошибку, допущенную с посылкой в Персидский залив транспортного судна, появление которого в портах означенного залива не произвело на местное население никакого впечатления, французское правительство, сообщал А. Ф. Круглов, решило направить туда другое военное судно. «На этот раз — более воинственного вида, крейсер “Инфернэ”» (совершил поход в Персидский залив, под командованием капитана Деспеля, в паре с русским бронепалубным крейсером 2-го ранга «Боярин» в феврале 1903 г.) (67).
Обратили внимание российские дипломаты и на то, что и «буквально вслед и по следам» другого русского боевого корабля, крейсера «Варяг», предпринявшего поход в порты Персидского залива с миссией военной дипломатии в ноябре-декабре 1901 г., «прошел французский крейсер 2-го ранга «Catinat» под командованием капитана Кизеля. В период с 2 по 16 февраля 1902 г. этот корабль посетил порты Маскат, Бендер-Аббас, Бендер-Бушир, Линге и Кувейт. Был он, к слову, самым большим из четырех крейсеров (“Catinat”, “Infernet”, “Rance”, “Scoppion”) тогдашней французской морской эскадры Индийского океана. На вооружении его состояли «24 орудия крупного калибра и четыре малого, с двумя торпедными аппаратами».
Французских морских офицеров, доносил управляющий российским консульством в Бушире титулярный советник Гавриил Владимирович Овсеенко, явно задело то, что повторить успех русских боевых кораблей они так и не смогли. Во время встреч с правителем Кувейта, шейхом Мубараком, и проживавшим у него в то время шейхом ‘Абд ал-Рахманом Файсалом Аль Са’удом «большую часть своих бесед с французами они посвящали воспоминаниям о заходе в Кувейт русского крейсера “Варяг”» (68).
Самой яркой акцией военной дипломатии, предпринятой в Персидском заливе боевыми кораблями Франции, стал упоминавшийся выше совместный поход русского и французского крейсеров «Боярин» и «Инферне» (февраль 1903 г.). «Совместный обход портов Персидского залива русским и французским крейсерами, — отмечал в донесении Г. В. Овсеенко, — засвидетельствовал… факт дружбы и союза двух могущественных держав, и этим, без всякого сомнения, еще более умалил в глазах местного населения обаяние имени англичан». Если посещение Персидского залива русскими военными судами «не пришлось по сердцу англичанам», то о совместном появлении в здешних водах французского и русского крейсеров и говорить не приходится — оно «удручило их еще более». Этот поход продемонстрировал местному населению, «притом в разных уголках Залива, морское могущество двух дружественных держав» и явился своего рода противовесом «пресловутому английскому господству в водах Персидского залива» (69).
Следует сказать, что успех «русских начинаний» в Персидском заливе, как о действиях Российской империи в этом районе мира отзывались французские дипломаты, вызывал у них зависть и связанную с ней негативную реакцию на некоторые обращения Санкт-Петербурга к Парижу. Ярким подтверждением тому — попытки военно-морского ведомства России получить разрешение французских властей на пользование кораблями российского военного флота, направлявшимися в Персидский залив, французским угольным складом в Маскате (1902). Вице-консул Франции в Маскате противился тому, сколько мог. Мотивировал свою позицию и «без того уже, — по его оценке, — чрезмерно усилившимся авторитетом России» в зоне Персидского залива. На неоднократные обращения Санкт-Петербурга по этому вопросу Париж долго никак не реагировал. Только в сентябре 1903 г. посол Российской империи во Франции, князь Лев Павлович Урусов, нотой МИД Франции был уведомлен о том, что русским военным судам уголь, «в случае надобности», будет отпускаться со склада в Маскате, «но не более одной трети имеющегося в наличии». При этом, указывалось в ноте, «французское морское ведомство не может связать себя обязательством отпускать уголь во всякое по требованию России время, имея в виду надобности по снабжению им своих судов» (70).
Как бы то ни было, но Париж, судя по архивным документам, видел в Санкт-Петербурге «сторонника своих мыслей и действий» по недопущению превращения «Персидского залива и его окрестностей» в сферу исключительных интересов Британской империи. Тот же дипломатический представитель Франции в Маскате считал, что «координация в этом крае некоторых действий Парижа с Санкт-Петербургом была бы в интересах Франции» (71).
Так же рассматривала Францию и Россия. Не располагая тогда «достаточной сетью» торговых агентов и дипломатических постов в зоне Персидского залива, особенно в Прибрежной Аравии, Россия была заинтересована во Франции — в накопленных ею сведениях о шейхствах Аравии и в установленных с ними связях. Следует отметить, что русские купцы, разворачивавшие деятельность на рынках зоны Персидского залива, наделяли полномочиями представлять там их интересы раньше них пришедших туда французских коммерсантов. И, надо сказать, что на первых порах французы неплохо, по мнению российских дипломатов, «отстаивали там интересы русской торговли», в частности в Маскате.
Намерения Санкт-Петербурга и Парижа действовать в зоне Персидского залива «антианглийским дуэтом в строго очерченном формате» на практике, к сожалению, реализованы не были. Не успев, как следует, окрепнуть и набрать силу, дуэт этот попал под колеса исторических событий, и распался. В обстановке, складывавшейся тогда в мире, Англии удалось не допустить проведения планировавшихся совместных русско-французских акций в зоне Персидского залива со всеми вытекающими из этого возможными негативными последствиями для британских интересов, и торговых, и политических. Вначале Англии удалось вывести из игры Париж (1904) и, таким образом, сузить возможности России для противодействия Англии. Затем, подписав в 1907 г. соглашение с Россией о разделе сфер влияния в Персии, стреножить деятельность в бассейне Персидского залива и самой России.
В настоящее время Франция, наряду с США и Великобританией, ведет себя в зоне Персидского залива деятельно и энергично. Акцент в своей практической деятельности там ставит на двух аспектах — военно-оборонном и торгово-экономическом. На первом из них — с прицелом на подписание, и с возможно большим числом стран-участников Совета сотрудничества (ССАГПЗ), соглашений в области обороны и безопасности, открывающих двери для поставок им оружия и военной техники. На втором — на наращивании французского экспорта в Аравию и зону Персидского залива в целом. Особое место на шкале государственных интересов Франции на Аравийском полуострове занимают Кувейт, ОАЭ и Катар, государства, имеющие с Парижем широкие договоренности в плане обеспечения защиты их национального суверенитета и располагающие к тому же крупными финансовыми ресурсами.
Полномочия по оказанию оперативной военной помощи странам Арабского побережья Персидского залива, заключившим с Францией соглашения в области обороны и безопасности, возложены на французские ВМС, базирующиеся в Индийском океане, а также на специальную тактическую группу ВМС Франции в бассейнах Персидского залива и Красного моря (72).
Наиболее насыщенные связи у Франции с ОАЭ, ее «коммерческим форпостом» в Аравии. Там действует не менее 600 французских фирм, в том числе восемь совместных предприятий с компанией «Total», вовлеченных в нефтедобычу, нефтепереработку и нефтехимию. «Total» в ОАЭ принадлежит 9,5 % акций нефтяной компании Adco (Абу-Даби) и 13,3 % компании ADMO-OPCO, занимающейся морскими месторождениями нефти. Суммарный объем ежегодного экспорта в ОАЭ и реэкспорта (через Дубай) французских товаров категории «luxery» составляет не менее 700 млн. евро.
