Немцы помышляли о том, чтобы полностью отрезать британцев от нефтяных поставок из Киркука, перекрыть для их нефтяных транспортов Суэцкий канал, а также лишить англичан возможности завозить нефть из отобранного у них Кувейта и дружественной Германии Саудовской Аравии.
Документы свидетельствуют, что король Саудовской Аравии ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд еще в 1939 г. обещал нацистским эмиссарам наладить поставки аравийской нефти для нужд фашистской Германии через Испанию (сразу же после победы там Франко). О контактах Третьего рейха с королем Саудовской Аравии Москва узнала, к слову, от Кима Филби (известного впоследствии советского разведчика), сына Джона Филби, легенды британской разведки в Аравии. Будучи командированным в 1917 г. к ‘Абд ал-‘Азизу с задачей добиться прекращения военных действий против тарифа Мекки, Джон Филби установил с ним доверительные отношения. Впоследствии, покинув службу (1925), вернулся в Аравию, открыл торговую компанию в Джидде, принял ислам и стал доверенным лицом ‘Абд ал-‘Азиза Аль Са’уда. В силу сложившихся обстоятельств оказался в центре интриг, связанных с переговорами Берлина с Эр-Риядом насчет поставок саудовской нефти Германии. Некоторые исследователи полагают, что Джон Филби был причастен и к тайной операции немцев по переброске оружия из Германии (при участии ‘Абд ал-‘Азиза Аль Са’уда) в Палестину, чтобы вооружить арабов и воспрепятствовать созданию там еврейского государства.
План фашистской Германии на Ближнем Востоке состоял в том, чтобы создать там целиком и полностью сориентированный на Берлин некий Союз арабских государств, который включал бы в себя Ирак, Сирию, Палестину, Ливан, Трансиорданию и Кувейт. Союз этот в координации его действий с Эр-Риядом рассматривался Берлином как инструмент по дальнейшему выдавливанию Англии из «нефтяной Аравии».
Планам немцев не суждено было осуществиться. Причиной тому — цепь событий, а именно: устранение британцами в мае 1941 г. переворота Рашида ал-Кайлани в Ираке; высадка во второй половине 1942 г. союзных войск в Северной Африке и победа, одержанная Советским Союзом под Сталинградом и на Кавказе. Ели бы этого не произошло, то немцы, определенно, вошли бы в Ирак и оккупировали Кувейт.
Интересный факт: после поражения Германии во 2-ой мировой войне Рашид Али ал-Кайлани проживал какое-то время в Саудовской Аравии.
Часть XI
Роль и место Персидского залива в жизни бахрейнцев
Сказания, легенды и факты истории
Бахрейн мореходный
Особое место в списке вечных ценностей арабов Аравии вообще и Бахрейна в частности занимал и занимает Персидский залив, издревле именуемый ими просто Заливом. Древние народы Месопотамии, шумеры, ассирийцы и вавилоняне, называли его Морем восходящего солнца, Горьким озером и Рукавом Великого моря (Индийского океана), а легендарные финикийцы — Нижним морем (Верхним у них было Средиземное). У древних греков он фигурировал как Залив персов и арабов, а у конкистадоров-португальцев — как Залив Ормуза или Море Ормуза. На картах турок-мореходов он обозначался Заливом Басры, Заливом Эль-Катифа, Заливом Аравии и даже Заливом Индийского океана, а в лоциях мореходов-китайцев — Морем персов. Русские купцы, хаживавшие в тот край за жемчугом, величали его Заливом Жемчужным (1).
Столь же почтительно народы Древней Аравии и Древней Месопотамии относились и к Индийскому океану. Называли его Великим морем и Морем Индии, Зеленым морем (по цвету вод) и Морем зинджей (черных людей, африканцев), а также Краем большой воды.
Если пальма и верблюд — это извечные символы бедуинов-кочевников, племен и земель Внутренней Аравии, то море и парусное судно — это эмблемы «людей моря», арабов Прибрежной Аравии. Своды аравийской старины сохранили и донесли до наших дней сказания и предания о мореходах-аравийцах, ловцах жемчуга и «жемчужном острове» Залива — нынешнем Бахрейне, легендарном Дильмуне и прославленном Авале в прошлом.
«Корабль — это символика странствий человека по водным просторам Земли в целях торговли и познания мира», говорят на судоверфях Аравии мастера-корабелы. В их понимании спуск корабля на воду — это такое же чудо, как и рождение ребенка. Строить корабль надо, согласно бытующему среди них поверью, в течение девяти месяцев. За это время судно, сооружаемое на верфи, как и ребенок, вынашиваемый в утробе матери, «обретает свое лицо».
На верфях Бахрейна сооружали быстроходные парусники (самбуки), предназначавшиеся для «жемчужной охоты»; прибрежные шуши — для рыбной ловли; а также грузовые баркасы (бумы) — для морских торговых экспедиций. На них ходили за пряностями в Индию; за благовониями и кофе — в Южную Аравию; за «черной и белой костью», то есть за рабами и слоновой костью, — в Восточную Африку; и за шелком — в Китай. Для прибрежной торговли и охраны гаваней использовали батилы.
Военные корабли мореходы-аравийцы называли словом «гураб», что в переводе с арабского языка значит «ворон» (у арабов Аравии ворон — это символ войны и связанных с ней несчастий). Гражданские суда, занимавшиеся перевозками товаров, именовали словом «хамами», то есть «голубь» (у аравийцев голубь — это символ добрых деяний и побуждений, к которым они относили и торговлю). Быстроходные и маневренные парусники-сймбуки величали словом «таира», то есть «птицами» (в данном случае — «птицами морей»).
Суда для торговых экспедиций в дальние страны относили к классу «саффар» (океанских); для «жемчужной охоты» — к разряду «гаввас» (судов-домов ныряльщиков), а для рыбной ловли — к категории «саммак», то есть рыболовецких.
Капитан корабля, или «шейх судна» в речи арабов Аравии, происходил, как правило, из известного семейно-родового клана потомственных мореходов. Приказам его матросы повиновались безропотно. В широком употреблении у них была пословица, гласившая: «Десять старшин-шейхов на одном корабле — сегодня же судну быть на дне».
Парусники аравийцев, как следует из воспоминаний Марко Поло о его путешествии на одном из таких судов из Китая до Ормуза, были из тикового дерева, «сшиты веревками из коры индийских орехов», «не осмолены», но «густо покрыты специальной смазкой на китовом жиру».
С течением времени, рассказывает средневековый арабский историк Ибн ал-Муджавир (ум. 1291), «жители стен», то есть горожане, стали окликать моряков на улицах и на рынках словом «бах-хар» («человек моря»), сохранившимся в словаре арабов Прибрежной Аравии и по сей день.
Женщин и детей к судоверфям не подпускали. Дело в том, что, согласно древнему поверью, бытовавшему среди судостроителей, если женщина перешагивала через лежавший на песке киль для строившегося корабля, то судно после спуска на воду ожидала беда, и один из членов экипажа при первом же выходе в море должен был непременно погибнуть. Женщина же, перешагнувшая через киль, могла забеременеть и родить, что, собственно, и влекло замужних, но бездетных женщин на судоверфи.
Отправляясь в дальнее плавание, мореходы Бахрейна и Кувейта, Катара и земель Аш-Шамал (ОАЭ) непременно совершали в прошлом обряд жертвоприношения у «Камня спасения» или «Камня доброго приема». Возвышался он над упирающимся в Ормузский пролив мысом Мусандом. Существовало поверье, что над местом этим, денно и нощно, парят ангелы-хранители мореплавателей; и что жертвоприношение, исполненное там, — это залог того, что ангелы обратят на них внимание и уберегут от невзгод и напастей в море.
