В 1790 г. годичный вывоз жемчуга с Бахрейна оценивался Английской Ост-Индской компанией в 5 лакхсов рупий (1 лакхс -100 000 рупий) или примерно в 50 000 фунтов стерлингов (14).
Из отчета лейтенанта X. Вайтлока, подготовившего в 1820 г. справку о жемчужном промысле Персидского залива, следует, что суммарный сезонный улов жемчуга составил тогда 40 лакхсов или 400 000 фунтов стерлингов; число участвовавших в ловле судов -3 230, из которых 2 430 базировались на Бахрейне (15).
В 1833 г. объем жемчужной торговли на Бахрейне, по подсчетам Д. Уилсона, составил 200 000–240 000 фунтов стерлингов. В 1896 г. американский миссионер С. Цвемер оценивал суммарные продажи жемчуга на Бахрейне в 303 941 фунтов. В 1901 г. жемчуга на Бахрейн было продано на 400 000 фунтов стерлингов, а в 1913 г., со слов проживавшего на Бахрейне американского доктора Харрисона, — на 9 млн. долл. США. В период 1910–1914 гг., когда спрос на жемчуг в мире увеличился в разы, его вывоз с Бахрейна с 1909 по 1913 гг. подскочил в пять раз. В годы, предшествовавшие Пой мировой войне, в пик спроса на жемчуг, примерно 80 % жемчуга, поступавшего в Европу, завозилось из Персидского залива (16).
По оценке английской резидентуры в Персидском заливе, объем торговли жемчугом на Бахрейне в 1913 г. составил 1 850 000 фунтов, в 1922 г. — 2 000 000 фунтов, в 1926–1931 гг. удерживался на уровне 1 500 000 фунтов, а в 1954 г. упал до 27 400 фунтов стерлингов. Суммарный объем торговли жемчугом в Персидском заливе в целом, по информации Министерства иностранных дел Англии, увеличился с 2 млн. фунтов стерлингов в 1907 г. до 4,439 млн. фунтов в 1911 г.; и в период 1911–1914 гг. составлял в среднем 4,168 млн. фунтов стерлингов (17).
В начале XX столетия в сезонной ловле жемчуга в Персидском заливе (15 мая — 15 сентября), вспоминал английский политический агент в Кувейте X. Диксон, автор интереснейших книг об обычаях, традициях и нравах арабов Аравии, их промыслах и ремеслах, принимали участие примерно пять тысяч парусников (18). Главные «жемчужные флотилии» формировались в портах Бахрейна, Кувейта, Катара и шейхств Договорного Омана (нынешние ОАЭ). У Бахрейна, в частности, насчитывалось 917 парусников. В 1905 г. в «жемчужной охоте» участвовало 3 411 парусников из всех шейхств Прибрежной Аравии, с суммарной численностью экипажей в 64 390 человек.
В 1908 г. жемчужный флот арабов Персидского залива включал в себя 3500 парусных судов: 1200 из них владел Бахрейн; 700 — арабы побережья Эль-Хасы; 750–800 — Кувейт; остальными — арабы Оманского побережья (нынешние ОАЭ). В жемчужном промысле, сообщал российский дипломат-востоковед А. Адамов, участвовали почти все жители прибрежных деревень. И потому в сезон лова воды Персидского залива в местах жемчужных отмелей, в первую очередь у Бахрейнских островов, просто кишмя кишели ныряльщиками.
По сведениям Дж. Лоримера, в 1906 г. ловлей жемчуга на побережье Договорного Омана занималось 22 тыс. чел.; в Катаре — примерно 13 тыс.; на Бахрейне — около 18 тыс.; в Кувейте — 9 200; а в оазисе Эль-Катиф — 3 400 человек (19).
В депеше консула Российской империи в Басре, коллежского советника С. Тухолки, от 27.03.1911 г. говорится, что в 1911 г. в ловлю жемчуга на Бахрейне было вовлечено «до 1 000 лодок и до 5 000 человек».
Из воспоминаний С. Цвемера и сэра Белгрейва следует, что если в 1835 г. в жемчужной ловле участвовало 1 500 бахрейнских парусников, то в 1926–1929 гг. — только пятьсот, а в 1929–1933 гг. — не более 300 (и 10–12 тыс. ловцов). Во второй половине 1930-х годов с Бахрейна на жемчужный лов выходило уже только 200 парусников, а число занятых в нем людей не превышало 7,5 тыс. человек. В 1940 г. число судов, принимавших участие в «жемчужной охоте», сократилось до 190, а ловцов — до 6,5 тыс. человек. В 1948 г. эти цифры составили 83 судна и 2 тысячи ловцов, а в 1954 г. — всего лишь 11 судов с пятьюстами ловцами (20).
Руперт Хэй, чиновник английской колониальной администрации в шейхствах Договорного Омана, на заметки которого ссылается Виктория Хайтауэр в своем увлекательном сочинении, посвященном жемчужной ловле, писал, что жемчужный промысел арабов Прибрежной Аравии, процветавший в течение столетий, к 1959 г. практически угас. На «жемчужную охоту» выходило уже из всех шейхств не более двух сотен лодок. В основном — из шейхств Договорного Омана. Объяснялось это тем, что иностранные нефтяные компании, потеснившие к тому времени жемчужный промысел на Бахрейне и в Кувейте, в шейхствах Договорного Омана еще не работали (21)
Покупатели жемчуга, рассказывает А. Адамов, съезжались на Бахрейн «по большей части из Бомбея и Багдада»; и проживали на острове, время от времени наведываясь на места ловли, в течение всего сезона. Бомбейские купцы закупали жемчуг для Лондона, а багдадские — для Турции и Сирии (22).
Первыми жемчуг из «Горького озера» (Персидского залива) стали поставлять на рынки Средиземноморья финикийцы. В I в. до н. э. финикийцев в мировой торговле жемчугом потеснили арабы Аравии и персы.
Экипаж парусника во главе с капитаном (нахудой) состоял из 10–30 ныряльщиков (гаввасов), работавших в паре с «тягачами» (саибами), помогавшими им подниматься из воды на борт судна. Каждое действие на жемчужном судне (подъем паруса, к примеру) сопровождалось коллективным исполнением тех или иных, закрепленных именно за этим действием, напевов. Главным их исполнителем и запевалой выступал «певец» (нахам), тот, кто, по мнению членов экипажа, обладал лучшим среди них голосом. На крупных парусниках, принадлежавших таввашам, состоятельным купцам-оптовикам, специализировавшимся на торговле жемчугом, имелись еще и профессиональный чтец Корана, ирави, то есть рассказчик легенд и преданий племен, и знаток касид (од и поэм) прославленных аравийских поэтов, а также и несколько резервных или запасных «тягачей» (радифов). Обязательно на каждом паруснике во время сезона лова жемчуга проходил обучение мастерству ныряльщика один ученик (табаб), мальчуган в возрасте от 12 лет. Он убирал судно, подносил ловцам воду, раскладывал на просушку жемчужные раковины на палубе, а главное — набирался опыта и привыкал к нелегкой жизни в море. Надо сказать, что приучать детей к труду и обучать их ремеслу в Прибрежной Аравии начинали рано, в возрасте 7-10 лет.
На каждом судне имелся Коран, завернутый в чистый холст материи, зеленого, как правило, цвета. Хранился он в рубке капитана, либо же, будучи пристегнутым, — на специальной распорке, которую устанавливали на корме, под навесом. По вечерам айаты («стихи») из Корана зачитывал собиравшимся на палубе членам экипажа капитан судна.
Во время пребывания в море действовало завещанное предками правило: выяснением отношений заниматься после окончания сезона лова.
Жемчужная ловля в речи бахрейнцев фигурирует под словом «гйвс», что значит «погружение в воду», а сообщество ловцов-ныряльщиков — под словом «гававис». Маститые ныряльщики (гаввасы), равно как и опытные капитаны-наставники, и лоцманы, имевшие точное представление обо всех жемчужных отмелях Персидского залива и гаванях на его обоих побережьях, были среди таввашей нарасхват. Тавваши нередко затевали между собой споры из-за именитых лоцманов и капитанов, тех, кто «постиг науку чтения неба, вод и ветров». Соперничали они друг с другом и из-за ныряльщиков, которым из сезона в сезон сопутствовала удача, которые непременно поднимали со дна крупные, дорогостоящие лу’лу’ (жемчужины).
