Примером щедрости и гостеприимства для арабов Аравии является Хатим ат-Таййа (ум. 687). Предания Аравии величают этого человека «витязем гостеприимства», а деяния его по оказанию помощи людям — «подвигами щедрости». Двери дома Хатима, как утверждают сказания, не закрывались, ни днем, ни ночью. Арабы Аравии называли жилище Хатима «домом щедрости и гостеприимства». «Щедрее Хатима!», — скажет и сегодня бахрейнец о соплеменнике щедром и гостеприимном, отзывчивом и бескорыстном. По адресу же человека скупого заметит, что «тот и пустыня — близнецы-братья».
Отличительные черты коренных жителей Бахрейна — это клановое, семейно-родовое единство, родоплеменная спаянность и гостеприимство. Как бы беден или богат ни был бахрейнец, гостеприимство для него — свято чтимый обычай предков. «Гостю — лучшее», — гласит поговорка арабов Аравии. «Гость — хозяин шатра, принявшего его», — вторит ей пословица бедуинов. Гостю-иноземцу, покидающему дом бахрейнца, хозяин жилища дарит порой четки. На языке этикета арабов Аравии — это знак высочайшего к человеку уважения. Более того, — форма выражения заинтересованности в поддержании отношений.
Ложь, трусость и малодушие бедуин Аравии и сегодня считает «срамом», а скупость и предательство — «мерзостью». «Ложь не живет долго, — говорят в Аравии; — и на лжи доверительных отношений не построишь».
Лучшая черта-метка мужчины, заявляют арабы Бахрейна, — это мудрость (хикма). «Кому дарована мудрость, — сказано в Коране, — тому даровано благо». «Красота мужчины — в его мудрости. Достоинство мужчины — его ум, — поучает аравийцев доставшийся им от предков свод качеств настоящего мужчины. — Красивый мужчина — это умный мужчина». «Слабость ума», то есть малообразованность, для нынешнего поколения бахрейнцев — это позор. «Судят о человеке по его поступкам, и шейх над ними — ум», — повторяют они к месту слова «праведного» халифа ‘Али. Ведь не зря же бытует в народе поговорка, гласящая, что «из кувшина может вытечь только то, что в нем есть».
Заветы и наставления предков относительно понятий «чести», «мужского достоинства» и «благородства», то есть главных опор «шатра жизни», мальчики впитывают с детства, во время традиционных в Аравии вечерних мужских встреч за чашкой кофе. Именно здесь они познают освященный веками свод правил достойного поведения и кодекс чести истинного мужчины-аравийца; знакомятся со шкалой жизненных ценностей и критериями добра и зла арабов Аравии. Собираться по вечерам, дабы поговорить и поделиться новостями, — древняя традиция «людей шатров». Впоследствии ее переняли и «жители стен», то есть горожане.
С детства детям в семьях коренных арабов-бахрейнцев прививают унаследованные от предков правила «достойного поведения», и чтутся они там свято. Согласно этикету истинного аравийца, плеваться на людях, к примеру, ни в коем случае нельзя (и в Аравии, среди коренных жителей, нигде и никогда такого не увидишь). Поворачиваться спиной к собеседнику — верх невежества (следить за этим, оказавшись в Аравии, надо внимательно, дабы случайно не оскорбить аравийца). Говорить дурно об одном человеке в беседе с другим, равно как и отзываться неуважительно о предках, как бы ни сложились их судьбы, — недостойно.
Непременный атрибут церемониала гостеприимства на Бахрейне и в других странах Аравии — беседа с гостем за чашкой с кофе. «Маджлис [встреча] без кагвы [кофе] и шиши [кальяна], что султан без дорогих одежд», — говорят селяне Бахрейна. «Тумбук [табак] без кофе, — вторят им горожане, — что мясо без соли». «Нет кофе, нет и делового разговора», — скажет торговец-бахрейнец своему гостю, приглашая его в кабинет для беседы. Не испив кофе, вести разговор о делах в Аравии не принято. Кофе подают в маленьких чашечках (финджанах). Употребляют без сахара, но с кардамоном. К кофе традиционно предлагают финики и халву.
Кофе в Аравии любят пить, покуривая кальян. В городах его называют шишей, а в сельской местности — наргиле. У слова «наргиле» — индийские корни; это — один из сортов кокосового ореха. В прежние времена в качестве сосуда с водой, через который во время курения проходит дым, в Индии, а потом и в Аравии, куда кальян завезли торговцы-индусы, применяли тщательно вычищенный изнутри кокосовый орех сорта «наргиле». Ничтоже сумняшеся, аравийцы именовали этим словом и саму курительную трубку, невиданной ими дотоле формы.
Коренной житель Бахрейна, собирающийся в гости, заметит в разговоре с супругой, что он приглашен на чашку кофе. Утром гостю-чужеземцу в жилище бахрейнца непременно подадут кофе, и только потом предложат завтрак. Если молодая жена не умеет вести хозяйство и плохо готовит — это не беда, считают бахрейнцы, дело наживное, умела бы варить кофе. «Дом, где нет кофе, — гласит местная поговорка, — жилище скупца и крохобора».
Жители Бахрейна убеждены, что кофе стимулирует работу головного мозга. Церемониал кофепитий на Бахрейне настолько почитаем, что нарушение его воспринимается как признак невоспитанности и дурного тона.
В старину, как следует из сказаний бахрейнцев, кофейным напитком смазывали кровоточащие раны воинов и ловцов жемчуга, а кофейные выжимки использовали для лечения ожогов.
Медная или латунная ступка с пестиком для дробления кофейных зерен и небольшая ручная мельница для помола зерна — это аравийские «будильники» прошлого. День в жилище бахрейнца, будь то горожанина или кочевника, начинался с того, что женщина молола зерно и толкла в ступке кофейные зерна, чтобы испечь к завтраку лепешки и сварить кофе. Делала это до рассвета, до первой утренней молитвы. Традиционные на протяжении столетий жилища бахрейнцев и других арабов Прибрежной Аравии — это сплетенные из пальмовых ветвей шалаши (барасти). Стрекот ручных мельниц и перезвон пестиков сотен одновременно включавшихся в работу ступок-кофемолок был отчетливо слышен в предрассветной тиши и служил сигналом к подъему, омовению перед молитвой, завтраку и началу нового трудового дня.
Кофейная ступка и ручная мельница — это в Аравии дней ушедших символы семейного очага. Воровство их каралось строго — отсечением руки. Когда кто-то из жителей того или иного квартала в Манаме или где либо еще в Аравии говорил, «ручная мельница для помола зерна и ступка для дробления кофейных зерен соседа молчат», то это означало, что человек попал в беду, что «нет в его доме ни хлеба, ни кофе». И надобно оказать горемыке помощь.
Арабы Аравии, особенно бахрейнцы, уделяют повышенное внимание речи и одежде. И, оказавшись там, нужно помнить, что в Аравии нет второго шанса, чтобы произвести первое впечатление. Аравия — это, действительно, то место, где человека «встречают по одежке и провожают по уму». Небрежный внешний вид и «пустая речь» чужестранца определенно негативно отразятся на его имидже среди аравийцев. В старину в гости в Аравии ходили, чтобы «насладиться словом».
Красноречие в Аравии почитают. Здесь отдают должное «силе слова» и степени его воздействия на собеседника. Во время беседы важно не только, что сказать, но и как сказать. Мужчина, считают аравийцы, должен быть кратко словным, но ярко словным, выражать свои мысли сжато и внятно, говорить по существу, не пустое-ловить. Многословие в Аравии ассоциируется с несерьезностью. А вот краткая и четкая речь, красиво, к тому же, построенная, по форме и по содержанию, воспринимается как «признак ума». Достоинство речи, согласно культуре речи аравийцев, — в ее краткости и содержании. Красивая речь, в понимании арабов Аравии, должна быть непременно обрамлена «букетом пословиц и поговорок»; в них — мудрость предков. «Нет большего богатства, чем мудрость, — гласит поговорка арабов Аравии, — и нет ничего горше нищеты, чем невежество». «Лишенный разума — решето, человек никчемный, — сказывали в старину именитые правители-аравийцы. — Наделенный же разумом и знаниями — солнечный диск; а решетом, как известно, солнечный диск не закрыть».
