Кроме Бахрейна, в зоне пристального внимания г-на Гаскина находились также Катар и Эль-Хаса. «По сведениям бассорского вали [генерал-губернатора Басры], - докладывал А. Адамов, — английский консул на Бахрейне, г-н Гаскин, посылает своих эмиссаров к племенам Неджда с целью — через подкуп — возбудить среди них смуты. Порта требует от английского правительства смещения этого консула» (46).
Сам британский политический резидент, сообщал (01.03.1902) управляющий русским генеральным консульством в Бендер-Бушире Гавриил Владимирович Овсеенко (1870–1916), ежегодно «совершал объезд портов Персидского залива», встречался и беседовал с правителями шейхств Прибрежной Аравии и губернаторами приморских городов Персии. В очередной такой объезд, информировал Г. Овсеенко, резидент Кэмбелл, отправился 5 января 1902 г., ночью, «прихватив с собой достаточную сумму индийских рупий и немалое количество различных подарков». Поездку предпринял на находившейся в его распоряжении канонерке «Лоуренс». Сопровождали его два переводчик (арабского и персидского языков) и вновь назначенный в Бендер-Аббас английский вице- консул, капитан Боксер. На Арабском берегу залива он посетил Ра’с-эль-Хайму, Шарджу, Дубай, Абу-Даби и другие «мелкие полунезависимые арабские шейхлики [шейхства], правителям которых розданы были отчасти деньги, отчасти… подарки, в том числе в виде огнестрельного оружия». Затем он побывал на Бахрейнских островах и в Кувейте, и в начале февраля вернулся в Бендер-Бушир. «Подобные объезды разных уголков Персидского залива, совершаемые английским генеральным консулом [политическим резидентом], в Бушире в начале каждого года, — резюмировал Г. Овсеенко, — имеют целью поддержать в глазах местного населения и аравийских шейхов престиж Англии… и приобрести их симпатии». И все это — с помощью щедрых подарков, «количество которых в текущем году было даже удвоено специальным приказом англо-индийского правительства» (47).
«Можно определенно утверждать, — говорится в сообщении русского консула из Басры от 08.01.1902 г., - что присутствие английских канонерок на бассорском рейде стало почти обычным явлением». Такое «бесцеремонное хозяйничанье англичан на Шатт-эль-Арабе» отражает их стремление к тому, чтобы «установить и в здешних водах тот же порядок вещей, какой им удалось создать на Персидском заливе». В период с июня по октябрь 1902 г., доносили русские дипломаты, английские канонерки, базировавшиеся тогда в Персидском заливе, посетили Басру 14 раз, и «каждое судно стояло в порту в среднем не менее недели» (48).
Ключевыми «опорными пунктами» Англии на Аравийском полуострове, как следует из донесения А. Адамова от 04.05.1902 г., выступали Аден, Маскат и Кувейт. В их руках находились также острова Перим и Курия-Мурия. Арабские племена на «сопредельном с Маскатом ’’Пиратском берегу”[нынешние ОАЭ]» связывал с Англией договор о «вечном мире». Бахрейнский архипелаг, «на который претендовала Турция, фактически был подчинен британскому резиденту в Бушире» (49).
Успехи российской дипломатии и торговли в зоне Персидского залива, ставшие результатом проводимой там Санкт-Петербургом «политики дела», не на шутку встревожили английскую политическую элиту и ее истеблишмент в целом. Особенно пугал британцев, по словам российских дипломатов, «вид русских боевых кораблей в Персидском заливе», равно как и энергичная деятельность там российских консульств» (50).
Проекты России в Персии, помноженные на эффективность акций военной дипломатии ее Военно-морского флота и результативность работы на рынках бассейна Персидского залива «пронырливых», по оценке британцев, русских купцов, не могли не повлечь за собой контрдействий со стороны Англии.
Донесения на этот счет неоднократно направлял в Лондон (21.09.1899, 06.09.1900, 07.11.1901) лорд Керзон, вице-король британских владений в Индии, главный идеолог и проводник английской колониальной политики в этом районе мира. Призывал официальный Лондон дать решительный отпор «русским устремлениям в Персидском заливе», не упустить там «первенства Англии».
Англичане, сообщал (08.04.1901) консул Российской империи в Багдаде статский советник Алексей Федорович Круглов (18641948), никак не могли допустить мысли, что учреждение новых русских консульских постов в Бомбее, Бушире и Басре диктовалось «простыми и естественными соображениями о развитии и охране русских торговых и политических интересов» в краях тамошних. Им казалось, что за всем этим крылась «какая-то задняя мысль, некий тайный план», имевший целью захват Индии и «прочие угрозы английской нации» (51).
В январе 1902 г., докладывал российский посол в Англии барон Георгий Александрович Гревениц, в «Палате общин проходили довольно бурные дебаты по вопросу о русском и английском влияниях в Персии под углом зрения английских интересов в бассейне Персидского залива». Подытоживая прения, министр иностранных дел Великобритании виконт Крансборн заявил, что «ни при каких обстоятельствах Англия не может упустить своего первенства в Персидском заливе», и что «охранять там британские интересы английское правительство будет зорко» (52).
Судя по всему, информировал МИД Российской империи А. Круглов, англичане решительно настроены на сохранение «своей гегемонии в Персидском заливе», роль которого в мировой политике резко возросла (53). «Нам нельзя игнорировать того факта, что за последнее время южная часть Месопотамии и оба берега Персидского залива начинают более рельефно, чем раньше, выступать в сфере международных отношений» (54). Для европейских государств «здешние края перестают уже быть простым объектом наблюдений, становясь источником, из которого они стремятся, во что бы то ни стало, извлечь наибольшее количество богатств и выгод соответственно государственным интересам каждого из них». Англичане, к примеру, «подобрав под себя» Кувейт и Бахрейн, хотят проложить через них путь в центральные и северные земли Аравии, и взять весь этот район в «британские клещи» (55).
Новый политический резидент в Персидском заливе, майор Чарльз Арнольд Кэмбелл, сменивший в августе 1900 г. на этом посту полковника Малкольма Джона Мида, выступил с рядом инициатив. Предложил английским колониальным властям в Индии (декабрь 1900 г.) «отказаться от стратегии Мида» относительно официального, на уровне центрального правительства в Лондоне, признания шейха Хамада преемником власти на Бахрейне только после того, как правитель Бахрейна, шейх ‘Иса, изменит свою позицию по вопросу о передачи управления таможней в руки англичан. Он полагал, что при жизни шейха ‘Исы какие-либо подвижки в данном вопросе едва ли возможны. И оказался прав. В 1902 г., 10 марта, шейх ‘Иса продлил с индусами-банйанамн договор о сдачи им в аренду управление таможней еще на два года; и получил от них за это еще и беспроцентный заем, чего англичане ему не предлагали.
Английские центральные власти согласились с мнением Кэмбелла; и 12 февраля 1901 г. Джон Гаскин уведомил шейха ‘Ису, что английское правительство официально признало шейха Хамада преемником власти на Бахрейне.
Подтолкнули англичан к такому решению и события, имевшие место в конце 1900 г., которые, чуть было, негативно не сказались на их отношениях с родом Аль Халифа. Дело было так. 3 декабря 1900 г. шейх Сальман ибн Ду’аджж, кузен шейха ‘Исы, влиятельная на Бахрейне персона, отправившись на охоту, на материк, подвергся там нападению и погиб. Вместе с ним в стычке той «нашли смерть» его сын, племянник и 23 сопровождавших их бедуина-охотника. Произошло это в Эль-Хасе, на территории, подвластной туркам. Напали на них арабы из племени ал-мурра. Основанием для убийства стало то, что род Аль Халифа предоставил убежище одному бедуину, у которого имелся кровный счет с племенем ал-мурра. Происшедшее породило брожение в племенах Бахрейна. По древнему обычаю арабов Аравии, шейху ‘Исе надлежало от имени своих родственников потребовать плату за пролитую кровь.
