В феврале 1904 г., накануне отставки, Кэмбелл докладывал, что едва ли стоит рассчитывать на то, что шейх ‘Иса изменит свое мнение по вопросу о переходе таможни под управление англичан. Такая уступка, отмечал он, рассматривалась бы и его подданными, и правителями соседних княжеств как утрата шейхом Бахрейна статуса независимого правителя. Помимо этого, шейх ‘Иса должен был бы выплатить неустойку индусам-бйнййнйм за разрыв с ними договора на управление таможней, в размере 212 000 рупий. И это без учета суммы кредита, который ему также пришлось бы возвратить. Такими деньгами он не располагал. И в случае невыполнения взятых на себя обязательств «очернил бы свое лицо», как по такому случаю говорят аравийцы, среди торговцев Бахрейна и всего торгового сообщества Залива. Понятно, что допустить этого он никак не мог.
В целях решения вопроса о таможне в пользу англичан Кэмбелл счел более целесообразным нажать на банйанов, подданных Британской империи. Предупредил их о нежелательности возобновления ими договора на управление таможней после истечения срока его действия. Настоятельно рекомендовал им также не выдавать больше шейху никаких кредитов.
Для плотного надзора за всем происходящим на Бахрейне предлагал направить в помощь английскому политическому агенту, работавшему там, секретаря. Находил целесообразным в целях охраны агентства и оказания помощи шейху в деле наведения порядка, если и когда в том возникнет необходимость, придать агентству сторожевой отряд в составе 25 сипаев.
Судя по всему, соображения, высказанные Кэмбеллом, несмотря на его отстранение от должности, не остались не замеченными. Информируя Лондон о положении дел на Бахрейне и мерах, которые следовало бы принять по усилению там британского влияния, английские колониальные власти в Индии рекомендовали, основываясь на предложениях, внесенных Кэмбеллом, кроме замены политического агента, учредить должность помощника-секретаря агента и придать агентству военно-сторожевой отряд.
В 1904 г. политическим агентом на Бахрейн стал капитан Фрэнсис Бевилъ Придо. Начало его деятельности ознаменовалось вспыхнувшими там (в конце 1904 г.) волнениями. Причина — недовольство населения резким падением уровня жизни и состоянием подчиненности Англии. Протестные выступления на Бахрейне проходили, к слову, на фоне впечатляющих побед шейха Абд ал-Азиза Аль Са’уда в развернутой им кампании по освобождению от турок Неджда. Путем принятия жестких мер обстановку на Бахрейне удалось на какое-то время нормализовать. Однако в 1905 г. волнения вспыхнули вновь, и приобрели еще больший размах.
Вызвали беспорядки, по мнению англичан, действия сторонников шейха ‘Али ибн Ахмада, племянника шейха ‘Исы, человека деятельного и энергичного. Будучи губернатором Манамы и пользуясь авторитетом и уважением среди местного населения, он, как опасался шейх ‘Иса, мог претендовать на власть и составить конкуренцию его сыну, шейху Хамаду. В силу этого шейх ‘Иса недолюбливал его и относился к нему с подозрением. Хотя с признанием англичанами преемником престола на Бахрейне шейха Хамада опасения шейха ‘Исы насчет притязаний шейха Ахмада на власть и были сняты, тем не менее, его подозрительное отношение к нему не изменилось. Шейх ‘Али был человеком состоятельным. Наследовал от отца немалые интересы в торговле и значительную земельную собственность. Имел много влиятельных сторонников, в том числе двух именитых суннитских мулл из Манамы.
В мае 1899 г. натянутость в отношениях шейха Ахмада с его дядей, правителем Бахрейна, удалось на какое-то время снять — при участии совета старейшин правящего на Бахрейне семейства Аль Халифа. Но в 1904 г., после официального признания англичанами шейха Хамада преемником власти на Бахрейне, их отношения вновь обострились. Политический агент, в то время еще Джон Гаскин, был в курсе этого. И предложил резиденту (май 1904 г.) организовать в Манаме дурбар, то есть его, Перси Кокса, встречу с членами семейства Аль Халифа, главами влиятельных семейно-родовых кланов и вождей племен, и решительно поддержать на ней шейха Хамада. Майор Перси Кокс идею Джона Гаскина одобрил, а вот английские колониальные власти в Индии отнеслись к ней прохладно.
Спустя три месяца после этого произошел инцидент, связанный с немецкой торговой коммуной на Бахрейне. Ключевой ее фигурой являлся известный уже читателю Роберт Вонкхаус. Он наотрез отказался выплачивать насильственные, по его определению, поборы, которыми, как заявил английскому политическому агенту на Бахрейне, время от времени обкладывало иностранных торговцев семейство Аль Халифа. Поскольку занимался этим шейх ‘Али, то Вонкхаус сделался его личным врагом. Вонкхаус располагал собственным грузовым флотом, расчеты с торговцами Бахрейна производил наличными и в срок, за защитой, когда требовалось, обращался к англичанам. Правила торговли соблюдал. Придраться к чему-либо в том, что касалось его дел, было не к чему.
Неоднократно Вонкхаус жаловался английскому политическому агенту на Бахрейне на трудности, что создавал в работе иностранным фирмам действовавший там обычай сухра. Смысл его состоял в наложении семейством Аль Халифа принудительной и неоплачиваемой никак трудовой повинности на своих подданных из низших слоев. Распространялся он и на нанимаемых Вонкхаусом чернорабочих. На этой почве 29 сентября 1904 г. и произошел конфликт между Вонкхаусом и шейхом ‘Али, когда кули (носильщик), нанятый фирмой Вонкхауса, отказался выполнять сухру в интересах семейства Аль Халифа, и укрылся в помещении фирмы. ‘Абд Аллах, местный житель, служивший клерком на фирме Вонкхауса, повстречавшись на рынке со слугой шейха ‘Али, рассказал ему, где прячется кули. И добавил, посмеиваясь, что если шейху ‘Али понадобится помощь в этом деле, то он может обратиться за ней к г-ну Вонкхаусу. Перебранка, завязавшаяся между ними, вылилась в драку. Разнял их помощник Вонкхауса, г-н Бахнсон.
Узнав о случившемся, шейх ‘Али явился в помещение фирмы Вонкхауса с группой своих людей. Заявив, что клерк фирмы избил его слугу, отдал своим людям распоряжение отхлестать ‘Абд Аллаха. Когда г-н Бахнсон попытался, было, защитить бедолагу, то и сам пострадал — получил ранение.
Роберта Вонкхауса в помещении фирмы не было. Когда ему донесли о том, что произошло, он тут же отправился на место происшествия. Обнаружив там шейха ‘Али, послал за английским политическим агентом, а шейха ‘Али попросил не покидать помещение фирмы до прибытия г-на Гаскина, дабы тот в точности засвидетельствовал все происшедшее. Шейх ‘Али в ответ сказал, что если он понадобится г-ну Гаскину, то тот знает, где его найти, и покинул здание фирмы.
Вонкхаус потребовал от британских властей заверений в недопущении в будущем подобных акций со стороны бахрейнцев, состоящих под их протекторатом, в отношении подданных Германии. Что касается лиц, напавших на Бахнсона, то настаивал на их наказании — проведении публичной порки, непременно в присутствии Бахнсона, как пострадавшего, и выплате Бахнсону компенсации в размере 1 000 рупий. Заявил, что будет ходатайствовать перед немецкими консулами в Бушире и Басре насчет постановки перед представителями английских властей в зоне Персидского залива вопроса о введении запрета на сухру в отношении бахрейнцев, нанимаемых на службу европейцами.
Дело могло обернуться неприятностями и даже осложнениями в отношениях Англии с Германией. И Джон Гаскин потребовал от шейха ‘Исы наказать виновных в избиении и ранении немецкого подданного — выселить их из города и обязать выплатить штраф в 1 000 рупий; и информировал об этом Роберта Вонкхауса.
