Османскую империю, заинтересованную в утверждении своей власти в землях Восточной Аравии, ни постановка британцами под их контроль Бахрейна, ни приход англичан в Катар, никак не устраивали. Турки, как информировали Санкт-Петербург российские дипломаты, старались не допустить «подпадания Катара под протекторат Англии». Делали все возможное, чтобы заставить шейха Мухаммада принять вассалитет Порты де-юре и связи с Британской империей разорвать. Однако шейх Мухаммад, как следует из донесений русских дипломатов, предпочитал, насколько позволяли обстоятельства и обстановка в Восточной Аравии, сохранять отношения с «обеими силами», балансируя между ними и используя их в собственных интересах (11).
В 1871 г., вслед за занятием турками Эль-Хасы (кампанией руководил губернатор Багдада Мидхат-паша; в том же году, к слову, они захватили и Асир на побережье Красного моря), вошел в сферу влияния османов и Катар, служивший базой для военных действий бедуинов против турок в Эль-Хасе. В 1871 году, отмечал в своем увлекательном сочинении «Ирак Арабский» именитый российский дипломат-востоковед Александр Алексеевич Адамов, «повелитель Катара» из рода Аль Тани «добровольно отдался под покровительство Турции». Катар стал одной из провинций Неджда, а в Эль-Бида’а, столице Катара, Порта разместила турецкий гарнизон (12).
Как только турки закрепились в Эль-Хасе, говорится в депешах российских дипломатов, то род Аль Халифа платить закат Са’удам перестал. А градоначальник Эль-Бида’а, которым управлял род Аль Тани, и вовсе обратился к османам «с изъявлением желания встать под эгиду Порты». В ответ на это обращение «два булюка (200 человек) регулярных войск турок во главе с Мидхатом-пашой» высадились на побережье Катара (декабрь 1871 г.). Сто из из них под командованием Омара-бея были расквартированы на постоянной основе в форте Мусаллам, больше известном как Кал’ат-эль-Аксар, что между Дохой и Эль-Бида’а (декабрь 1871 г. — январь 1872 г.). Дань, которую Катар выплачивал роду Аль Халифа, начала поступать не в Манаму, а в османский Константинополь (Стамбул). Турки назначили в Эль-Бида’а своего судью (кади). «С тех пор Эль-Хаса и Эль-Катар стали считаться вошедшими в сферу турецкого влияния в Аравии». Инициировал сближение с турками шейх Джасим, сын шейха Мухаммада ибн Тани (13), титулованный турками каиммакамом (управляющим районом Катар). В Эль-Бида’а в то время насчитывалось 1000 домов и 4 000 жителей.
Ко времени вторжения турок в Эль-Хасу, повествуют арабские историки, шейх Мухаммад ибн Тани сильно состарился. Делами в Эль-Бида’а всецело, можно сказать, управлял его сын, шейх Джасим, высокий авторитет и огромное влияние которого там, да и среди племен Катара в целом, указывали на то, что уже тогда он являлся фактическим правителем Катара. То же самое, кстати, сообщал в рапорте о командировке в Катар, состоявшейся незадолго до вхождения турок в Эль-Бида’а, и майор Сидней Смит, помощник английского политического резидента в Персидском заливе (июль 1871 г.; прибыл в Катар на канонерке «Hugh Rose»). Находясь там, он обратил внимание и на то, что над резиденцией шейха Мухаммада развивался «арабский стяг», представленный знаменем семейства Аль Тани, а вот над домом шейха Джасима реял уже турецкий флаг. На соответствующий вопрос майора Смита, шейх Джасим отвечал так. Вы, англичане, — сильны на море. Что же касается материковой части Верхней Аравии, где жительствуют племена Катара, то здесь доминируют турки. Поэтому жители Катара, люди Прибрежной Аравии, той, где сильны турки, вынуждены считаться с данным обстоятельством и принимать меры по обеспечению собственной безопасности. В Катаре, констатировал майор Сидней Смит, подняли турецкий флаг добровольно (14).
Майор Сидней Смит и полковник Льюис Пелли, английский политический резидент в Персидском заливе, понимали всю сложность положения шейха Мухаммада ибн Тани. Будучи «человеком миролюбивым», как они о нем отзывались, и пекущимся о безопасности жителей Эль-Бида’а, он прекрасно осознавал, что если в складывавшейся тогда обстановке в том крае он «воспротивится турецкому флагу над Эль-Бида’а», то принужден будет сделать это османами силой (15).
Из сочинений арабских историков следует, что в Катаре перед вхождением туда турок побывал по их поручению после завершения операции в Эль-Хасе (1871) принимавший в ней участие эмир Кувейта, шейх ‘Абд Аллах II Аль Сабах (правил 1866–1892). Он доставил в Эль-Бида’а четыре турецких флага. Один из этих стягов шейх Джасим в присутствии шейха ‘Абд Аллаха сразу повелел вывесить над «домом власти» в Эль-Бида’а. Три других турецких знамени отправил в города, символизировавшие собой тогда пределы его власти на полуострове — в Эль-Вакру, Хор-эль-Шакик и в Хор-эль-‘Удад. Турки, будучи уведомленными обо всем этом эмиром Кувейта, поняли, что их вхождение в Катар сопротивления со стороны местных племен не встретит. Поступая так, делится своими соображениями на этот счет именитый исследователь истории земель Восточной Аравии Ахмад Мустафа Абу Хакима, шейх Джасим рассчитывал использовать турок в реализации его планов по установлению легитимности власти рода Аль Тани над всем полуостровом Катар (16)
К сведению читателя, Кувейт, участвовавший в экспедиции турок в Эль-Хасу, выделил в их распоряжение — для переброски солдат и амуниции — 300 парусников. Командовал кувейтской флотилией лично шейх ‘Абд Аллах II Аль Сабах. И если бы не шквальный обстрел Эль-Катифа кувейтскими судами, то город этот, отменно, по словам хронистов, укрепленный на случай пиратских налетов с моря, едва ли бы сдался всего лишь после трех часов осады (17).
Выход турок на Аравийское побережье Персидского залива вызвал серьезную обеспокоенность у британцев насчет дальнейших намерений Порты в отношении договорных с Англией аравийских шейхств, особенно Бахрейна, ближайшего соседа перешедших в руки османов Эль-Хасы и Катара. Британский генеральный консул в Багдаде полагал, докладывали российские дипломаты, что Мидхат-паша непременно использует и успех турецкой кампании в Эль-Ха- се, и принятие турецкого сюзеренитета Катаром для распространения влияния Османской империи и на Бахрейн.
В те неспокойные времена род Аль Тани находился в состоянии вражды с вождем могущесвенного племени бану йас, правителем Абу-Даби, шейхом Заидом ибн Тахнуном ибн Халифой, писал в своих увлекательных «Заметках о местности Эль-Катар», хранящихся в Архиве внешней политики Российской империи, русский дипломат-востоковед Алексей Федорович Круглов. В какой-то из стычек с этим племенем погиб один из сыновей правителя Эль-Бида’а, что еще больше воспламенило его ненависть к племени бану йас, и привело к тому, что раздоры, то и дело возникавшие между ними вследствие вражды, вылились в острое военное противостояние.
Спровоцировал новый всплеск вражды спор, произошедший между ними из-за ряда прибрежных территорий, и бухты Хор-эль- ‘Удайд в частности, куда в 1869 г. отодвинулись несколько родоплеменных кланов племени ал-кубайсат, одного из колен племени бану йас, и обратились за защитой к роду Аль Тани. Это вызвало протест со стороны шейха Заида. И произошел очередной конфликт.
Следует сказать, что зародилась вражда между Абу-Даби и Катаром еще в 1818 г., когда шейх Мухаммад ибн Шахбут, правитель Абу-Даби, потесненный от управления уделом своим братом Тахнуном, укрылся в Катаре, откуда, спустя несколько лет, организовал набег на Абу-Даби с целью восстановить свою власть. Задумка не удалась. Потерпев неудачу, он вернулся в Катар и поселился в Эль-Хувайле.
