Не разглядывая образующуюся кучу—малу, Витя закинул ружье за спину, распахнул дверцу и спиной ожидая еще какого—нибудь сюрприза, дернул сверток в салон, встретившись мельком взглядом с безумным Валентиновым. Алкаш громко грохнулся башкой об что—то в салоне, что—то сипел и булькал, а Витя уже вспрыгнул на сидение водителя, жестко зацепившись стволом ружья за что—то и чуть не потеряв при этом зверски дернутое ремнем ухо. Ружье за спиной не давало толком сесть, но нажать педали и бросить машину вперед водитель смог. Преследователи опоздали на самую малость, но им досталось только облако пыли.
Проскочив полкилометра Витя сбавил скорость, отчего вывший жалобно от высоких оборотов двигатель успокоился, огляделся и затормозил. Озираясь по сторонам сноровисто набил патронами пустое ружье, глянул на капающую с края брезента жижу, глубоко вдохнул, но все же брезгливо запихнул свисавшие ноги в салон и хлопнул дверцей. Валентин что—то жалобно сипител сзади, неразборчиво, но очень жалко. Виктор мельком подумал, что не здорово получится, если Валька свихнется или дуба нарежет. А потом отвлекся – завоняло в нагретом УАЗе изрядно.
Поэтому выбрав открытое место выволок кулек, вытряхнул из него растекшегося лужей по асфальту алкаша и за шкирку оттащил его к обочине, там где широко разлилась глубокая – по колено лужа. Понукая и попинывая с трудом приходящего в себя Валентина, заставил его раздеться и помыться. Потом кинул ему комбинезон из запасных, подождал пока тот кое—как натянет его на себя и спросил спокойно:
— Все понял, Валя?
Обессиленно сидевший на дороге механик только часто—часто закивал. Говорить у него не получалось, сил не было. Потом тихо заплакал. Странно чистые прозрачные слезинки одна за другой скатывались по грязной небритой роже. Облегченно вздохнув, Витя снизошел до того, что помог перевоспитуемому залезть в машину и теперь уже более—менее спокойно поехал обратно. Нельзя сказать, что угроза совсем исчезла, но Виктор понял – теперь автомеханик будет бояться его. Что и требовалось с самого начала.
Но насладится маленьким своим торжеством не получалось. Хотя почему маленьким? Как ни верти, а он, Правитель этой земли, подавил мятеж, провел экзекуцию и перевоспитал мятежника, причем малой кровью. И тут не важно, кто взбунтовался – пьяный автослесарь или танковая дивизия – важно, что успешно мятеж подавлен, принцип—то один – вовремя заметить и вовремя подавить. Теперь Витя понимал, что будь он шахом или султаном – тоже бы справился. Впрочем, застрявшая в голове мысль все же не давала раздуться от гордости. Его царство имело незащищенные границы и кучу врагов вокруг.
Тут Витя сбавил обороты и решил, что царство – слишком хватануто. Пока – баронства вполне хватит. Что не отменяет проблемы – границы открыты. Дважды уже пришлые резвые зомби приходили в гости – и дважды были потери. Два нападения – трое погибших. Не сказать, что самых худших. После общения с Фиолетовым и прыгунами мысль поставить частокол – а она возникала периодически – не казалась уже разумной. Не преграда это для них, проломят или перепрыгнут.
Да и не было у древних славян и викингов надобности в воротах, не ездили они на машинах. Именно потому их хитрое устройство, через которое в огороженное место враг мог протискиваться только по одному человеку, да еще без возможности закрыться щитом или пользовать меч или копье, позволяло защитить вход одним легкооворуженным молокососом с поддержкой пары старых злобных баб, для местных условий никак не годилось, без ворот не проживешь, а они самое слабое место. Забор просто отнял бы кучу сил, а тут на огороды—то не хватало.
Он даже себе не мог позволить поесть молодой картошки, все надо было на семена оставлять. Значит забор — частокол отпадал. Истребить всех зомби в округе тоже уже не казалось отличной мыслью. Только резваков получится откормить, а Витя уже убедился, что лучше двадцать тупых, чем один резвый.
Да и с отстрелянными проблем куча – вот в зачищенных Борках они потратили кучу времени и употели, пока стащили всех упокоенных в заброшенную избу на отшибе и хотя и накидали туда всякого горючего хлама и изба горела мощно, а не получилось кремировать подчистую, пришлось потом кататься пару раз, отстреливать, закрыв рот и нос платком наодеколоненным, кормившихся горелым мясом мертвяков. Свинки—то упокоенных давно обращенных жрять категорически не хотели, как ни странно.
Сейчас в спешке, Витя что—то сделал очень правильное, что—то перспективное, надо было только понять – что именно. Что—то, что сначала показалось глупостью, а потом – по прошествии времени – повернулось другой стороной.
Вот! То, что стрелял по ногам. Не упокоил, а стреножил. Точно! Нащупал!
Выгрузив в автомастерской обессилевшего Валентина, Виктор тут же сгонял к Мелании Пахомовне. Та вопросительно посмотрела на него.
— Проучил Валентина. Нет, нет, живой он. Вы за ним присмотрите, снотворного что ли ему дайте, в общем, чтоб не загнулся пока.
— Вроде бы как запашок в воздухе? Сильно Вальку пуганул? – явно успокоившись, спросила старуха.
— Что называется — до усрачки – с подтекстом ответил Виктор и подмигнул.
— Ага, понятно. Может быть чайку?
— Это потом. Я когда с Валькой колобродился вынужден был по мертвякам стрелять. Бил по ногам, получилось удачно. Сейчас хочу попробовать, как это можно использовать.
Старуха кивнула. Она прекрасно понимала, что толком совета в истреблении мертвяков дать не сможет, а вот Хозяину надо сейчас выговориться – адреналин из него прямо брызжет, и больше как с ней ему о серьезном поговорить сейчас не с кем. А поговорить надо – когда в голове возникает смутная пока, но дельная мысль именно изложение вслух позволяет из размытых намерений обозначить внятное действие. Потому не удивилась, когда в потоке сумбурных словес Виктора вдруг наступила пауза и он словно просветлел ликом, как писали раньше в романах. Потому старуха без разговоров прихватила снотворное, еще кое—что из аптечки, над которой она была главной и без всяких—яких села в машину.
Вид у Валентина был жалкий, пару стаканов воды выпил одним глотком, безропотно проглотил предложенные таблетки и свернулся калачиком на засаленной раскладушке. Виктор, грохотавший и лязгавший чем—то железным нимало не мешал вырубившемуся автослесарю и неожиданно мощный храп уснувшего слился с бряканьем. Мелания Пахомовна смотрела, как Витька рубит тонкую проволоку на куски, что—то приматывает, взвешивает на руке.
— Спит? – показал он глазами на дрыхнувшего Валентина.
— А то не слышишь – ворчливо—иронично отозвалась старуха.
— Так. Я сейчас ненадолго съезжу… Глянуть надо, как вышло.
— Одному—то не стоит. Мало ли что… — тревожно отметила очевидное бабка.
Витька задумался. Старуха без труда поняла – о чем. Ехать в одиночку, конечно героично и как в кино пафосно, но глупо. Можно погореть из—за пустяка. Потому даже лишняя пара глаз не помешает. Брать с собой Верку почему—то Витя не хочет, то ли не считает свою любовницу надежной в опасной ситуации, то ли бережет ее и своего ребенка в ней, то ли опасается, что получится неудачно, а ему хочется в ее глазах выглядеть как супермену. А может и все вместе. Вот она вполне годится как спутник, была возможность у Виктора убедится в ее лояльности и молчаливости, когда надо. Да и нельзя рисковать – если Хозяин не вернется – все пропадет пропадом, старуха была точно уверена в этом – без непьющего мужика деревне придет карачун быстро. А если явится очередная резвая мертвячина – то и тем более…
