— Сейчас они чем заняты?
— Тренируются. Разборка—сборка миномета. Разобрали, переместились на пару метров, плиту в землю шмяк, трубу в сустав, двуногу присоединили, сымитировали заряжание пустой рукой – разобрали, перешли, опять собрали.
— Не поломают?
— Не исключено. Но все равно учиться надо, причем практически. Тренаж ничем не заменишь. Хорошо хоть они не срочники, понимают.
— А что это вас запрягли, а не начарта Охрименко? Ему же и карты в руки?
— Так он не минометчик. А у меня в сравнении с ним опыт куда больший, довелось знаете ли посетить несколько жарковатых стран. И могу похвастаться были вполне определенные успехи. Как в обучении местных кадров так и в практике. Да и засиделся я тут, пора проветриться.
К моему облегчению в компанию добавляется та самая рыжая женщина с АК—74. Подошла тихо, я даже не заметил, только когда уж в поле зрения появилась. «Девушка с веслом» запросто обращается к Павлу Александровичу с вопросом об успехах ее подчиненных, причем величает его ни много ни мало герром Бомбардиром. Музейщик смущается и вполне связно сообщает, что ребята толковые, но две головы сегодня бы уже снесло вылетающими минами, а если бы детонаторы успели взвестись, то и другим бы досталось. Рыжая кивает, говорит, что дополнительно надерет ухи. Потом неожиданно обращает свое внимание на меня.
— Мы тут достали несколько коробок с весьма важным препаратом, мне говорили, что препарат входит в список жизненно важных чуть ли не первым номером. Какую цену может заплатить ваша контора? Вы ведь тут медицинское начальство?
— Ну знаете ли. Я вообще—то вряд ли так сходу скажу, я ж не совсем снабженец. Опять же смотря, что за препарат. Это с ним коробки?
— Да.
Читаю надписи на коробках. Поворачиваюсь и с сожалением говорю, что за этот препарат больница гроша ломаного не даст.
— Это как так? – оторопев, спрашивает рыжая.
— Ну видите ли, это арбидол. Противовирусный препарат. Шестерка уже сейчас сняла потребность в противовирусных препаратах, нет сейчас вирусных заболеваний, кроме зомбии, тем более, что они – в том числе и арбидол – зомбию не лечат, это достоверно доказано. При этом и до беды арбидол был фуфлом.
— Гм. Это точно? А что ж препарат был жизненно важным?
— Ну вообще—то он не жизненно важный. Его эффективность под большим вопросом, если честно. Другие были эффективнее. А в список он включен только потому, что производители этого арбидола весьма высокие посты занимают. То есть занимали. Так что это дутое плацебо, не больше. Слово плацебо знаете?
Рыжая возмущенно фыркает. Видно, что слово это она знает. Тут же убеждаюсь, что она вообще много знает слов. Это заметно из того, как она напускается на одетых в такой же камуфляж парней, которые как раз закончили разгружать плавучее средство. Матом она не пользуется, но от этого выговор не становится менее ядовитым, скорее наоборот. Мы переглядываемся – ясно, что парни сосватали командирше пустой выход, причем еще поспорили там, на каком—то фармацевтическом складе, что брать, сама—то Ракша отдавала предпочтение простым медикаментам на манер антибиотиков и подобного, а именно эти двое убедили набить корыто этим супер—пупер арбидолом. Один из парней помалкивает, вздыхает, обводит очами небо, слегка розовеет этаким девичьим румянцем, другой краснеет как рак, что на его рязанской физиономии особенно заметно, пытается возражать, периодически якая. Впрочем, кроме самого зачина «Я..» он продолжить речь не успевает. На каждое это самое «Я», рыжая тут же отпускает дополнительную порцию яда. Когда я уже услышал «— Путин без Кремля, — туча комарья, — речка без устья, — съел свои локтя — и — мамонт три бивня», любопытство пересилило. Я вежливо осведомился, а какие еще определения она может выдать на это самое «Я»? Бросив на момент полоскать проштрафившихся, Ракша улыбается и отвечает нимало не задумываясь:
— по колхозу тля,
— банка мотыля,
— черви для рыбья,
— нехрен тут ля—ля,
— самка бугая,
— свиснул якоря,
— песня журавля,
— шлюпка корабля,
— вышел не войдя. Хватит?
— Ну знаете, я впечатлен. А еще можете? – заинтригованно вопрошаю я.
— Легко – улыбается рыжая.
— И? – подначиваю ее. Она без натуги выдает целую охапку:
— смайлик айсикья,
— просто каналья,
— обрезик от ружья,
— шрамик от цевья,
— клювик воробья,
— жабры Карася,
— денег ни копья,
— шапка МамаЯ,
— в дырку труселя,
— лифчик от хоря,
— кроватка для спанья,
— памперс для битья,
— попка просто для,
— желудь из свинья,
— швецкая семья,
— дайте три рубля,
— ухо для вранья,
— бантик пуделя,
— пудинг из гнилья,
— стволик для литья,
— телка для шмотья,
— типа тру—ля—ля,
— хвост попугаЯ,
— Андерс без буя... Еще?
— Ну а еще сможете? – уже совсем пораженный спрашиваю я.
— Как уже говорилось – легко! Поехали.
— тазик для мытья,
— копейка без рубля,
— нож без острея,
— штурман без руля,
— тонны две угля,
— оспа у кроля,
— грип а—ля свинья,
— скушать не жуя,
— смеси для питья,
— всадник без коня. Хватит?
— О, да. Вполне. Впечатлен! В принципе я могу вам дать список дефицитных медикаментов, так что если склад не пустой еще – можете исправить ситуацию.
— А с этим что делать? – она глянула на коробки.
— Честно скажу – не знаю. Разве что использовать как плацебо, для чего только он и раньше был гож. Досадно, конечно. Ну да было бы то последним горем. Можно выдавать мнительным людям.
— Черт! Убили время, горючку и силы. День впустую…
— Бывают потери и посерьезнее – утешаю я ее, руководствуясь старым принципом «чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу». Она кивает, думая о чем—то своем. А я с огромной радостью вижу наконец неторопливо идущих своих сослуживцев по команде – Серега с Енотом не спеша, прогуливаясь, двигаются на пристань, значит уедем скоро, не надо ждать у моря погоды. Но видно такой у меня талан сегодня – не успели мы залезть в лодку, что—то разговор заязался с сидящими на пристани, а тут подкатила та самая сотрудница зоопарка, что уже начинала мне головомойку делать несколько раньше. То ли детей кому—то сдала, то ли ее экскурсия недолгая была, но факт, что наличие на пристани аж трех мерзавцев из проклятой живодерской команды, подвигло даму к весьма активным действиям. Но ей не удалось отрезать нам путь к ретираде и очень скоро мы уже оказываемся в лодке, старательно не слушая претензии защитницы убиенных животных.
