— Странно, что ты сейчас об этом заговорил.
— Ничего странного. Сам же знаешь – надо выдвигаться каких—то уродов по приказу плющить. При этом явно и у тебя в башке вопрос «А почему – мы? А почему— я?». И при этом знаешь – не можешь не знать, что и у людоедов очень может быть бабы и дети есть. И тоже, что характерно – людоеды. Милые детишки—людоеды. Красотки девчонки. И тоже – людоедки. И бить их придется насмерть. И девушек милых и детишек ясноглазых. И при том святая цель как—то начнет святость свою терять, а особенно если учесть такой странный факт, что людоедов не трогали чересчур долго. Вопрос ведь такой возникал, а?
— Ну возникал…
— И как ты на него ответил, а?
— Гм… Я подписку давал… Ну в смысле…
— Ага. Знаешь, мы тоже с усами. И ушами. И мозги посерединке работают. Людоедство – вообще каннибализм, потому как мальчонка – крысолов на крысах проверял, да и Алик мичман тоже намекнул толстенным намеком – резко субьекта каннибала усиливает. И мощный он и ловкий и лютый… Потому их там и держали в целости – как живой эксперимент. И если бы не получилось, что каннибал дуреет в итоге до кретинизма и навыки теряет, то не уверен я, что все бы так кончилось. Не уверен. А сейчас мы будем зачищать неудачный эксперимент. И пока мы там будем рисковать – в тылу у нас ребятки будут безопасно богатеть…
— Не так безопасно, друже, не так безопасно. Помнишь азеров, которые дорогу братве Невидимой Руки Рынка перешли?
— Да как же,помню. Мы одного такого нашли, когда патрулировали – заказ на бабаморфу был там. Она как раз на азере и кормилась. Но с азерами оно как бы не удивляет. Дружок у меня рассказывал, как ему аксакал тамошний после провалов в боях с армянами сказал грустно: «Мы своим детям говорили,чтоб они в армии становились уважаемыми людьми, шли в хлеборезы и кладовщики. А армяны шли в танкисты –артиллеристы. Вот и вышло – у них танкисты—артиллеристы, а у нас хлеборезы»… Но суть—то не в этом.
— А в чем суть—то?
— А ссуть оне в горшок – говорит Енот свое привычное присловье.
Глава 16. Команда лекаря. Разговоры на воде.
— Ну так окромя горшка, что сказать—то хотел все—таки? – настаиваю я.
— Закат сегодня красивый – задумчиво отмечает Енот.
— Ага. И воздух свежий. И сакура цветет как никогда. Прям разговор двух военно—морских самураев в командной рубке величественно тонущего авианосца. Завязывай ты.
— Но закат и впрямь хорош. Завтра, похоже, будет тепло и ясно – поддерживает хромого Сергей.
— Ну вот и ты туда же…
— Видишь ли Юра…— вкрадчивым голосом «адьютанта его превосходительства» заявляет Енот – я не могу понять, кто такие герои – дураки или мудрецы. Вот в чем загвоздка, как мудро сказал когда—то принц Гамлет.
Я жду. Видать Еноту без шутовства трудно перейти к действительно серьезному разговору. А так, с шуточками –если что пойдет вперекосяк – то и отработать назад не сложно. Мотор деловито тарахтит, водичка плещется. Солнце село, но светло, только свет необычный, пепельный. Белые ночи в разгаре.
— Вот смотри – наконец продолжает Енот – вот человеческое сообщество. Вроде все понятно, что сообща жить легче. Потому люди обязательно собираются в кучи, города строят или деревни, или аулы.
— И хутора тож…
— Не перебивай. На хуторах тоже не в одиночку живут, я не о том. Так вот, если происходит беда – опять же всем миром ее одолеть проще и для каждого в общем – гораздо легче получается. Но для этого всем приходится корячиться. И некоторым – даже больше, чем другим. Даже подыхать приходится. И отдача для всех не так, чтоб велика получается. А если ничего не делать, а только крысить – то получается куда как выгоднее жить.
— Ну разумеется. Потому везде и существует УК, и таких крысоватых сажают в неприятное место под названием тюряга. Чтоб публика видела – крысячничать не полезно для организма – вставляет свое слово и Серега.
— Не везде, у нас перед этой Бедой не сажали – отмахиваюсь я.
— Ты, похоже, не в курсах. Еще как сажали. Все битком было забито. Я—то знаю.
— Хорошо, но тех кто в особо крупных размерах – не сажали?
— Этих да… на условное в основном.
— Вот я об этом. Вреда—то от крупняков куда больше. В Московской области товарищ из правительства спер столько, что хватило бы все дороги в области отремонтировать… И ничего. Слинял спокойно. Сел в свой самолетик частный и улетел…
— В Лондон?
— Нет, в Париж.
— Ишь ты… Оригинал. Или эстет.
— К слову интересно, что в аэропорту творилось когда грянуло. В Домодедово таких частных самолетиков дежурило с экипажами три сотни. На случай если так же придется экстренно вылетать. Довелось видеть. Так вот, понимаете ли, поневоле задумаешься – а что умнее – добиваться, чтоб у тебя стоял под парами самолетик, и вовремя удрать или вот на передовой выеживаться? Вот в чем загвоздка.
— Ну как сказал принц Гамлет?
— Именно. Мне этот вопрос не дает покоя…
— Толку –то. Ты ж не умеешь например наперстничать? Или ломщиком работать? Не говорю про всякие брокерства… Выбор—то уже сделан.
— Ты еще посоветуй отрабатывать позитивный настрой, улыбаться себе в зеркало и говорить: «Каждый день, при любых обстоятельствах мне становится все лучше и лучше». Так что ли? – хмыкает Енот.
— Еще чего. Это американские бредни, которые серьезными людьми, американскими же к слову, и опровергнуты. Ничерта это не дает, особенно людям с низкой самооценкой. Еще хуже получается – говорю я истинную правду.
Сергей как—то начинает щуриться, хотя вроде не с чего. Ночь же, хоть и светлая. Енотище однако это примечает и ехидничает, хотя и не так ядовито, как обычно: «Красавец мужчина, пробовал что ли?»
— Вот тебе до всего, похоже дело есть… ну да, пробовал. Перед армией.
— Девки внимания не обращали? – с пониманием кивает хромой.
— Обращали. Но не те. То есть не та. Я вот и начитался всякого этого, «Я могу это сделать!», «Меня все любят!», «У меня все получится!».
— Не помогло?
— А ты как думаешь? Не помогло. И не могло помочь, какое там «все любят». Та—то, ради которой я всю эту бодягу завел в упор не видела. Ну и все…
— Ишь, как оно выходит… Правы значит твои американские умные люди, а, человек в белом халате?
— Конечно. Неискренняя улыбка, по протоколу, а не от радости как раз активирует отрицательные эмоции, как ни странно. Ну а говорить себе похвалы перед зеркалом… Себя—то обмануть всегда куда сложнее, чем окружающих. Человек естественно и не верит. Если он знает, что он никудышник, то его переубедить можно только другим способом.
— Ну—ка? – заинтересовывается Серега.
— Да ты и сам в курсе. Просто все – если ты не умеешь ничего делать – сделай хоть что—то. Это больше всего помогает. Пол вымой, в конце—то концов. Еду приготовь. Делай что—то, что можно глазом увидеть и руками пощупать. Меньше самоедствовать будешь, лучше получится…
