Глава 28. Война никогда не меняется! Потому стоит учить историю.
Про Полтаву, например, все помнят, а то, что король свейский Карлуша продул сражение в немалой степени по весьма прозаической причине – это мало кто знает.
Жрать армии Карла было нечего. Стрелять нечем. Поиздержались, забравшись в глубины Украины. По плану — то кампании шел к Карлуше спасать войско генерал Левенгаупт.
И сила его была в семи с большим хвостом тысячах телег, везжих жратву, казну, порох и все прочие припасы для армии Карла. По расчетам должно было хватить до Москвы, да. А для защиты этого богатства шло 16000 чистокровных шведов, отборные ребята. При 17 пушках. МОЩЬ! Да впридачу – что уж совсем мало кто знает – с хорошим агентурным обеспечением.
Эту силу как раз Петр Первый лично отправился с летучим корволантом громить, пока она не соединилась с основными силами Карлуши. А из—за того, что шведская агентура не зря хлеб ела, русский конный корволант получал фальшивую информацию о продвижении Левенгаупта, отчего чуть было не провалилась вся затея перехвата, чуть не разминулись. Однако и русская агентура тоже не лыком была шита. В итоге поставщики ложной информации оказались развешанными на деревьях, а корволант обоз Левенгаупта нагнал и вцепился в него, как собака в медведя.
К слову, по силам шведов было на 6000 человек больше, да и в артиллерии было полное превосходство. Проигрывали в маневренности. Все же пеший конному не товарищ! Оказалось, что Петр лучше знал что делать и навязал Левенгаупту баталию в лесу, где шведское умение штыкового боя в строю и лучшая подготовка солдат оказались неприменимы. Впрочем, ровно то же самое, было дело, устроили германцы римлянам, вырезав легионы в Тевтобургском лесу. Здесь, под Лесной ровно то же вышло и все умение полководца Левенгаупта было без толку.
Обоз очень длинный и равномерно его не прикроешь. Потому русские, мигом перебрасывая силы – били шведов по частям.
Обоз полз, как медленный сытый удав по единственно возможному маршруту. А его кусали со всех сторон, выдирая куски мяса, валя офицеров стрельбой из-за кустов, вырубая кавалеристами ослабевшие группы, раздергивая и кромсая оборону.
Левенгаупта переиграли. Меньшими силами русские шведов разгромили наголову. Пока каролинги отражали атаку в голове обоза – навал шел на хвост колонны и посередине и опять спереди, как только свеи оттуда снимали войска... И достаточно порубить спицы в колесе тележном – как все, что нагружено ценного – уже не утащить, остается русским. А колесо починить – раз плюнуть, когда умеешь и когда вокруг спокойно, нет боя - драки.
Итогом вышло, что явился Левенгаупт пред светлые очи короля своего имея ДВЕ телеги обоза из почти восьми тысяч телег, потеряв полностью казну, жратву и боеприпасы, потеряв артиллерию и приведя всего 4000 солдат, причем уже тоже голодных. Русским в плен сдалось 2673 солдата, да 703 офицера.
Остальные из 16000 остались валяться в лесах. Чему немало помогли и местные жители, с удовольствием резавшие блуждавших по лесам гостей. Успели шведы, как и положено культурным европейцам у нас в гостях, выбесить своим поведением местных жителей до высшего градуса ненависти.
Дальше шведская армия положила зубы на полку и даже артиллерию применить не могла, стрелять было нечем… Сам Петр величал победу под Лесной матерью, а победу под Полтавой – младенцем. Так что армии без жратвы и боеприпасов – каюк. Партизанам же это не так страшно, да и пробиваться в одном направлении у них силенок маловато, потому они дергают в разных направлениях – это и называется – звездой. Кому—то не повезет, а кому—то повезет, потому что кольцо окружение равномерным сделать не получается. Где—то слабые места по определению будут. Вот значит тут то же самое получается. Разбегаются крысы с корабля, это замечательно. Наша берет! Только б не нарваться б нам на таких крыс, которые нас посильнее окажутся.
Сказать, что я в восторге от полученной боевой задачи, будет сильным преувеличением. Совсем не в восторге. Разумеется и хуже задачки были и гаже, но все равно не радостно. Чертов калека и глазом не моргнул, мне же – на своих ногах стоящему – совсем невместно было бы отказываться. Не по—мужски выйдет. Был бы один – начал бы упираться, потому как сидеть в засаде посреди леса весьма неохота. Как ни печально, а вояка я тот еще. Очень бы хотелось быть проницательным и умелым, но увы… Да еще и убогое мое выступление сегодня днем… Действительно, сняли бы меня с ножа и все. Уже бы глядишь кушали свежатину… Из меня нарезанную…
Меня передергивает, как—то не привык я себя оценивать ходячим мясным набором и гастрономические притязания к моей персоне всяких разных меня не радуют. Вообще—то зря наверное я так уж переживаю, боевые действия вещь такая – неизвестно кому повезет, а кому – нет, тут как карта ляжет. Да и дед мне говаривал, что приказания надо исполнять, вот добровольцем лезть не стоит… Поглядываю искоса на конного спутника – он едет немножко поодаль сзади. Невозмутим, как конный памятник, позвякивает уздечкой. Лошадка тихо пофыркивает, больше уже не устраивает мелких пакостей, идет спокойно. Да и вообще выполнение боевой задачи нами похоже больше на прогулку по лесу. На удивление – ни одного зомби нам не попалось, пока двигались с лужка. Если забыть зачем мы тут – чистое удовольствие в этой прогулке. Темные стволы деревьев, прозрачная под солнцем ярко—зеленая листва и рассыпанные по земле солнечные зайчики. Лес гасит звуки, но я вроде бы слышу и дальнюю перестрелку и гул моторов из динамиков. Или в ушах шумит?
Лес заканчивается, начинается кустарник, видимость падает, но лошадка спокойна, значит нежити рядом нету. Лезем через кусты – перед нами неширокая речка, я вижу красивое песчаное дно – тут глубина—то сантиметров двадцать. «Детей тут купать хорошо было бы» — приходит нелепая мысль в голову.
— Нам надо на том берегу засесть, там дорога – тихо говорит красавец.
— Всю жизнь мечтал – бормочу в ответ.
— Могу тебя взять на лошадь, чтобы берцы не мочить – неожиданно предлагает спутник.
Пару секунд очень хочется согласиться, но благоразумие перевешивает,слишком уж мы хорошей мишенью будем. «И одною пулей он убил обоих», как пелось в каком—то романсе.
— Спасибо, Боливару не вынести двоих – отшучиваюсь я.
— Тогда я поехал, а ты прикрывай – говорит он мне и трогает лошадку остатками ног. Та спокойно вышагивает в прозрачной, быстрой, блестящей на солнышке воде. Вся переправа проходит без сучка и задоринки, подождав, когда всадник въедет в кусты на том берегу, чапаю за ним. Вода неожиданно быстрая, но теплая. У противоположного берега оказывается промоина и приходится вымокнуть почти до этого самого, некоторым короче говоря, по пояс будет. Но это все пустяки, то, что никто не стрелял по нам и никто не лезет кусаться – куда как радует. На берегу делаю то, что предлагается, когда надо быстро вылить воду из сапог – сбрасываю рюкзак, падаю на землю и задираю ноги вверх. Земля мокрая, черт ее дери. А вот и дорога, которую нам надо перерезать. С первого же взгляда видно, что ею давненько пользовались – следы полузамыты, это и понятно – она сильно заболочена, ямы с водой такие, что не всякий джип одолеть сможет. А вон в той яме и трактор застрянет. Стараясь не слишком отчетливо наследить, перебираюсь через дорогу к красавцу – он неплохо укрылся в кустарнике. Тыкает пальцем на что—то у меня за спиной, но спокойно, без напряги. Я с удивлением обнаруживаю на тонком деревце несомненную видеокамеру наблюдения. Тубус повернут как раз на дорогу, хотя и не туда, откуда мы переправились.
