— А ведь этот Чечако чертов наверное прав! То есть разумеется не прав, но направление мысли у него было то самое! – несколько странно заявляет красавец. И вид у него такой, что впору рисовать картину «Архимед орет: «Эврика!» из ванны».
— Пояснишь? – спрашиваю у него.
— А то! Чечако был уверен, что у людоедов есть какой—то элексир, который они не то пьют, не то обмазывают себя и этим отпугивают зомби. Слыхал он что—то, что эти самые людоеды умеют пугать зомбей и управлять ими. Но это чушь – с элексиром, ну обо всем говорить не буду – сам знаешь, что для зомбов людоед – самое сладкое мясо, так что с элексиром Чечако явно путанул. Но мысль была в тему. Я бы может и еще не догадался, но тут еще то, что ваши ребята захватили склад с МВДшным оборудованием всяким и так там насиренили черемухой, что дышать нечем, это подтолкнуло – с радостным возбуждением громким шепотом выдает умытый блондин.
— Ну погодь, они там что, спецсредства применили? «Сирень» и «черемуху»? Но это же слезогоны в чистом виде. Ничего общего – резонно возражаю я радостному напарнику.
— А про генераторы инфразвуковые – не доводилось слыхать? Для разгона демонстраций? Ну хоть про те, которыми ультразвуком крыс отпугивают – слыхал? – беззлобно подначивает инвалид.
— Ну я думал, что это слухи… — растерянно отвечаю я.
— Хороши слухи… Если кому скажешь, что я обделался – не знаю что с тобой сделаю – моментально мрачнеет компаньон.
— За это не волнуйся – успокаиваю его.
— Тогда ладно. Ясно, что тут где—то генератор пристроен. Надо бы его обойти, у него же радиус действия ограничен. А по дороге значит этой они не ездят, так что задача чуток меняется. Ну давай, где там лошадиная сила эта? Подсадишь?
Теперь становится немного легче, когда понимаешь, с чем имеешь дело. Потыкавшись, находим промежуток, где действие чертового прибора не так впечатляет и просачиваемся дальше.
Впереди становится светлее – неожиданно речушка разливается вширь, этаким перекатом метров в пятьдесят ширины. Осторожно высовываемся из кустов – перед нами луговина и вдали вполне себе симпатичный коттедж. За ним проглядывает еще несколько домиков, ангар какой—то, но этот коттедж стоит наособицу.
— Вот коттедж бы занять – тихо говорит красавец.
— Местность открытая, как на ладони – возражаю я ему.
— Это как смотреть. Если ползком – под бережком – вполне можно подойти незаметно вообще. Хотя можно долбануть из пулемета по окнам в виде «Здрасте!»
— Хорошенький приветик получится – тихо шепчу в ответ, просто чтоб что—то ответить. Блондин улыбается хмуро. Но так, вскользь. Лошадку мы привязали к кусту, теперь лежим в гуще и сквозь выщипанные в листве просветы смотрим на домик. Вроде бы нас никто не обнаружил. Вдали все еще трещит и бабахает, теперь минометные выстрелы и разрывы я опознаю. Что—то тарахтит громко, но незнакомо – красавец скупо обронил, что это явно 23 мм. пушка. Автоматы перебрехиваются, то тут – вдалеке от эпицентра – тихо на удивление. Лежим, наблюдаем.
Мне очень неуютно в насквозь промокшей одежде, хоть и жарко, но очень это неприятно. Чертова промоина, будь она неладна. Неловко у меня вышло.
Глава 29. Хлопоты десантирования и опять про каролингов.
Оно хоть и не так гадко вышло, как у шведов, которые после пары лет с момента основания Петербурга, собрались этот городишко снести. Ровно так же, как русские снесли до этого их Нотебург. И как они до этого снесли новгородскую крепостцу на том же месте.
Собрали шведы флот. Артиллерию и пехоту загрузили. Для спокойных действий и ликвидации Петропавловской крепости и городишки при ней, требовалось снести сначала недостроенный форт на Кроншлоте – том самом острове, где сейчас стоит Кронштадт, Корона—город. Дойти до форта мешала выставленная на самой западной косе батарея Толбухина, да еще то, что буйки и вехи на форватерах злые русские коварно переставили, приходилось идти с опаской и перемерять глубины.
Вот и отправились 24 вымпела с десантом вынести батарею и по сухопутью спокойно взять форт, он не был с суши укреплен достаточно. Разведку не провели толком, посчитали, что и так справятся с дикими варварами легко. Даже то, что ночью там на песчаной косе в кустарнике окопалось пара полков пехоты не заметили.
Начали свеи помпезно, адмиральский корабль гордо пошел ближе к берегу, чтоб снести укрепления одним мощным залпом.
Вместо этого пять орудий из 15 Толбухинских влепили ядра аккурат под ватерлинию здоровенной мишени. В трюм флагмана бодро пошла через дыры вода, экипаж засуетился, перетаскивая орудия, меняя центровку корабля «для наклонения оного на штюр—борт», чтобы задрать пробитые места повыше уровня моря. Крен помешал шведским артиллеристам бить как следует, слишком близко подошли, да и постоянно влетавшие в корабль ядра не споспешествовали, а другим кораблям туша флагмана загораживала цели.
«Неприятель начал всею своею силою, из верхних и нижних пушек, с обоих сторон с кораблей против острова стрелять, на что наши, как добрые солдаты, им ничем должны не остались» — доложили потом Петру участники боя.
Не преуспев в помпезной победе, побитый флагман отвалил прочь, вместо него в дело вступили бомбардирские суда, но из—за меткости береговой батареи держались они в отдалении и потому и их огонь хоть и был частым, но весьма неточным. Даже наша пехота, которой командиры велели лечь – и та серьезных потерь не понесла, благо шведы садили бомбы в белый свет, как в копеечку.
Наконец шведы выложили главный козырь – пошел десант на многочисленных шлюпках и маленьких судах. Под интенсивным огнем пушек с берега и вставшей на ноги пехоты – из—за боязни поразить своих шведы огонь с кораблей прекратили – десантники бодро высаживались на отмели и стоя по колено в воде умело строились под командой опытных офицеров и унтеров.
В безукоризненном боевом порядке стройные формации шведов стремительно двинулись к берегу по отмели, идти было легко, становилось все мельче и мельче.
Обученность и превосходство в силах должны были принести успех, в этом шведы нимало не сомневались. Страшная мощь обстрелянного умелого войска, единого в действиях как отлаженный механизм, должна была снести русские войска, которые хоть и находились в наскоро устроенных укреплениях, но под Нарвой было разгромлено куда большее войско варваров и куда более укрепленных, это все участники помнили.
Совершенно неожиданно передние шеренги шведов провалились с головой в воду, на них, не успев остановиться, валились следующие – офицеры и унтера не успели отдать команду «стой», кто сам угодил в воду первым, кто растерялся.
Шведская пехота в бою была отличным механизмом и без приказа командира пехотинец не имел права что—либо делать самостийно.
Все дальнейшее выглядело как погружение точнейшего хронометра в стакан с пивом — неотвратимо и губительно десант оказался в глубокой промоине, которую прихотью течений ехидного Финского залива пробило в отмели у самого берега.
