– Бедная Эля! Она не могла без матери и шага сделать. Ирка дочь за руку везде водила. Когда девочке исполнилось четырнадцать, она мне позвонила в слезах.
– Тетя Тоня, сделай что-нибудь! Поговори с мамой! Я уже не маленькая, а она меня никуда одну не отпускает. В школу провожает, надо мной весь класс ржет.
Антонина опять взялась за пирожное.
– Я посоветовала ей обратиться к отцу. Эля разрыдалась, еле успокоилась и объяснила: «Говорила я с папой, он ответил, что мама меня любит, и с этим ничего не поделаешь. Скажи ты ей: «Оставь Элю в покое, или я у тебя дочь навсегда заберу». Прямо сейчас звони, сию секунду».
Антонина выдернула из держателя бумажную салфетку.
– Мне тон Эли не понравился, я решила говорить с ней спокойно, как со взрослой: «Желания жить с тобой у меня нет, детей я рожать не собираюсь, материнство не для меня. Ирину никогда не смогу переубедить. Разговаривать с ней бесполезно. Решай проблему без моего участия». Я надеялась, что Эльвира поймет: я не собираюсь стоять между ней и матерью, изображая из себя буферную зону. И Жора, когда я ему о звонке племянницы сообщила, посоветовал:
– Не принимай участия в чужих семейных разборках, конфликтующие стороны потом помирятся и обвинят тебя в разжигании вражды между ними.
Я убедилась, что действовала правильно, и успокоилась. Но Эля мне через день опять звякнула, тот же разговор по новой завела, вопросами засыпала: «Как мне себя вести, чтобы от Ирки-дуры избавиться? Я уже взрослая, а она меня младенцем считает».
Антонина отложила ложку.
– Тот день у меня сложным выдался, на работе возникли неприятности, с мужем утром поцапалась. Нервы не выдержали, я сказала ей что думаю: «Взрослый человек сам решает свои проблемы, тете не звонит. Не можешь найти общий язык с матерью? Уходи из дома, живи своим умом, на свой заработок. Уж реши, ты взрослая или дурной подросток, который ест-пьет за счет старших, но требует независимости. Смешно, право. Хочешь стать свободной – стань ею!» И отсоединилась.
Антонина замолчала и уставилась на меня. Мне стало неудобно, но я удержалась от оценки того, что услышала.
– Наверное, Эля ушла из дома, оставив записку, а Ирина прибежала к вам со скандалом.
Антонина выдернула из прически прядь волос и стала накручивать ее на палец.
– Вы почти угадали. Эльвира сбежала, Ира нашла в ее комнате письмо. Там сообщалось, что я велела…
Собеседница сделала паузу и повторила:
– Велела ей срочно бежать от безумной маменьки. И такой скандал разразился! Слов нет его описать. К нам приехал Борис. Я ему честно все сообщила. Он понял, что проблема не во мне, а в Ирине. Голкин организовал поиски Эли, обещал награду за сведения о ее местонахождении. Но шло время, и о девочке ни слуху, ни духу. Думаю, понятно, что наши отношения с сестрой лопнули. Мы с Жорой предприняли несколько попыток с ней поговорить, но Ира не подходила к телефону. Отправили ей письмо с объяснениями, она его не прочитала. Очень неприятная история, которая постепенно стала забываться. И вдруг спустя несколько лет появилась Ира с бейсбольной битой. Правду о том, что случилось, мы узнали от Бориса. Он был богатым человеком, но откуда у него деньги?
Глава двадцатая
Антонина понизила голос.
– Борис намного старше Иры, в конце восьмидесятых – начале девяностых он был уже немолодым мужиком и бандитом. Сам с оружием по улицам не бегал, для этого имел молодых глупых парней. Чем Боря конкретно занимался, не знаю, эта информация мне вообще не нужна. Муж сестры был неглуп, одним из первых сообразил, что страна меняется, пора беспредела, решений проблем с помощью «стрелок», пальбы, драк завершается, надо уходить в легальный бизнес. И открыл банк, потом построил торговый центр, и пошло у него, и поехало.
Антонина дернула плечами.
– За один стол с таким, как Борис, я бы никогда не села, но он же был мужем Иры. Ради объективности скажу: когда я узнала прошлое зятя, сначала не поверила. В моем понимании пахан – это грубый мужлан, речь – мат, фанат шансона, книг не читает, в искусстве не разбирается. Борис же был человеком нашего круга, он прекрасно говорил, любил как современную, так и классическую музыку, знаток живописи, архитектуры, был обходителен, воспитан, щедр. Просто взрыв мозга у меня произошел. Несомненным достоинством зятя являлось его умение заметить первым изменения в обществе и быстро под них подстроиться. В начале девяностых ходить в церковь, говорить о вере в Бога еще не стало модным. А Боря стал восстанавливать храмы, крестился. Когда государство решило передать церкви некогда отнятые у нее культовые здания, у Бориса уже была слава мецената, благодетеля. В середине девяностых банков расплодилось, как блох на дворовой кошке, а что Боря? Он свой банк продал, стал строить магазины. Очень скоро в банковской сфере порядок навели, многие владельцы разорились. Боречка наш из болота сухим вылез, а в его моллы народ толпами валил. Голкин мужик с ярким криминальным прошлым, но сам никого не убивал, только приказы отдавал подчиненным. Это его не оправдывает, но все же он ни в кого не стрелял. Имел много разных связей, бывало, позвоню Ире, спрошу: «Нет у тебя знакомого в аптеке? Лекарства одного найти не могу». Сестра мужу трубку передает, и вечером у меня есть все что надо. Домой привезли, денег не взяли. Что Голкин нам про Элю рассказал? Ему позвонили вечером из отделения милиции. Начальник у него там был знакомый, вот он и сообщил:
– У меня в КПЗ сидит Эльвира Голкина. Не твоя ли дочка?
Боря ничего Ирине не сказал, поспешил в отделение один. Почему жене не сообщил? Да потому что документы Эли могли попасть в чужие руки. Отец хотел удостовериться, что в камере предварительного заключения сидит его красавица, а не кто-то другой.
Начальник подвел Борю к решетке, отец обрадовался.
– Мое сокровище.
Хозяин отделения предложил:
– Пошли покурим.
Мужчины отправились во двор, и отец узнал, что дочь взяли в подпольном публичном доме. Ну, за проституцию ей суровое наказание не грозило. Да и начальник отделения мог по-тихому девушку отпустить, сделать так, как будто ее поймали во время облавы, она просто уборщица. Но! Элю обнаружили в комнате с окровавленным ножом в руке, а на кровати лежал…
Антонина прикусила губу.
– Имя забыла. Пусть будет Ваня. Эльвира его убила ударом в шею. Это, сами понимаете, не оказание сексуальных услуг населению, это уже по-другому называется. И много свидетелей. Остальные гетеры, мадам – управляющая борделем, несколько клиентов – все видели, как Элю уводили, а потом вынесли носилки с трупом. Голкиной вменят убийство и отправят на зону. Девушке стукнуло восемнадцать, она уедет на много лет в лагерь, где содержатся взрослые преступницы. И как бы хорошо себя Эля за колючей проволокой ни вела, ей потом во всех анкетах придется указывать судимость. Но и это еще не все неприятности. В КПЗ сейчас содержатся две девушки. Возраст у них примерно одинаковый, обе из богатых семей. Вторая – воровка, схвачена в чужой квартире с поличным. Она вскрыла отмычкой замок, нашла деньги и драгоценности, но не успела уйти. Столкнулась в прихожей с хозяином, который вызвал патруль. Эта преступница наркоманка, грабительница, но ее положение лучше, чем у Эли. Начальник позвонил родителям дурочки и предложил им:
