– Огонь.
В одно мгновение она все поняла.
– Огонь? – повторила она хриплым шепотом. – Ты имеешь в виду огонь в очаге, Натан?
В течение долгого времени он не отвечал, потом медленно приблизился к ней и встал напротив. Его руки были совсем рядом с ее шеей.
Чтобы не поддаться этому позорному соблазну, он спрятал их за спину.
Она не смотрела на него, и это помогло. Ее взгляд был прикован к разгрому в каюте. Она стала теребить зубами свою нижнюю губу, и когда ее начала бить дрожь, Натан догадался, что она осознала, что натворила. Но он ошибался.
– Я бы никогда не оставила очаг без присмотра, – прошептала она. – Неужели искра…
Он затряс головой…
Тогда она посмотрела ему в лицо. В ее глазах застыл страх.
Его ярость немного поубавилась. Черт возьми, он снова напугал ее.
Сара. – Его голос прозвучал довольно мягко.
Ей показалось, что он полон ярости. Она усилием воли заставила себя оставаться на месте, хотя желание попятиться назад было едва преодолимым.
– Да, Натан, – ответила она, не поднимая от пола глаз.
– Посмотри на меня.
Она посмотрела. В ее глазах он увидел слезы. И этого зрелища было достаточно, чтобы остатки его гнева улетучились.
Он неровно и протяжно вздохнул.
– Ты что-то хотел мне сказать? – спросила она, потому что он продолжал настойчиво смотреть на нее.
– Это не очаг.
Натан вышел из каюты. Она еще долго смотрела ему вслед, потом повернулась к Джимбо и Мэтью:
– Он сказал, что очаг – не очаг? Оба одновременно кивнули.
Ее плечи опустились.
– Но он похож на очаг.
– Да, но тем не менее это не очаг, – объявил Мэтью и толкнул Джимбо в бок. – Объясняй ты.
Джимбо кивнул и объяснил Саре, что металлические части, сложенные в углу каюты, были привезены Натаном из последнего путешествия. Они предназначались для ремонта старой печки в конторе судоходной компании Натана. Он просто забыл выгрузить их с корабля, когда они прибыли в порт. Еще он добавил, что в другой раз капитан не будет забывать о таких вещах.
Свои объяснения Мэтью закончил речью о том, что квадратная дыра в потолке была вовсе не дымоходом, а вентиляционным люком.
Когда моряки закончили урок, лицо Сары было красным, как огонь. В конце она поблагодарила их за терпение. Она чувствовала себя невежественной дурочкой.
Я могла погубить всех, – прошептала она.
Да уж, могли, – согласился Мэтью.
Она разразилась слезами. От такого проявления эмоций мужчины просто остолбенели, не зная, что делать. Джимбо взглянул на Мэтью.
Мэтью вдруг почувствовал себя отцом, утешающим своего ребенка. Он обнял Сару и стал неловко гладить ее по спине.
– Ну, ну, Сара, все не так уж плохо, – приговаривал Джимбо, пытаясь успокоить ее. – Откуда вам было знать, что это не очаг.
– Идиот догадался бы, – выкрикнула она. Мужчины через ее голову обменялись понимающими кивками, потом Мэтью сказал:
– Я бы тоже подумал, что это очаг, если бы я… – Но продолжить он не смог, так как не мог придумать достоверную ложь.
Ему на помощь пришел Джимбо:
– Любой бы подумал, что это очаг, если бы не имел большого опыта в плавании.
В дверном проеме стоял Натан. Он не мог поверить своим глазам. Джимбо и Мэтью, два самых кровожадных пирата из тех, с кем он имел честь работать, вели себя как две няньки. И если бы его внимание не было отвлечено видом нанесенного урона, он непременно рассмеялся бы. Вместо этого он нахмурился.
– Когда ты закончишь молотить мою жену по спине, Мэтью, может быть, ты захочешь пригласить кого-нибудь из команды убрать весь этот беспорядок?
Потом Натан повернулся к Джимбо:
– Доски упали на нижнюю палубу. Проследи, Джимбо, чтобы это повреждение тоже исправили. Мэтью, если ты не уберешь от моей жены руки, я…
Ему не пришлось договорить своей угрозы. К тому времени когда Натан приблизился к Саре, Мэтью был уже на полпути к двери.
– Если кто и должен успокаивать мою жену, так это только я.
Он резким движением привлек Сару к себе, и ее лицо уткнулось ему в грудь. Джимбо не осмелился улыбнуться, пока не вышел из каюты. Но, закрыв за собой дверь, он одобрительно хихикнул.
Еще несколько минут Натан прижимал Сару к себе. Наконец раздражение взяло над ним верх:
– Господи, жена, когда ты наконец перестанешь плакать?
Она вытерла лицо о его рубаху и освободилась из объятий.
– Я изо всех сил стараюсь не плакать, но иногда ничего не могу с собой поделать.
– Я это заметил, – отозвался он.
Он отвел ее к постели и усадил на нее. Теперь он был достаточно спокоен и мог прочитать ей нотацию о том, каким ужасом из-за нее одержимы все вместе и каждый по отдельности члены его команды. А тут еще этот пожар. Произнося свою речь, он мерил комнату шагами, сжимая свои большие ладони за спиной. Речь его была спокойна, логична и обстоятельна.
В заключение его речь превратилась в крик негодования. Но Сара не осмелилась указать ему на это. Вена на его виске заметно пульсировала, и она пришла к выводу, что гнев ее мужа еще не совсем прошел.
Она наблюдала, как он ходит по комнате, кричит и ворчит на нее, и именно в эти минуты, когда он был самим собой, она внезапно поняла, как действительно сильно его любит. Он ведь так старался быть добрым к ней, даже не подозревая порой об этом.
Но вот он стоял перед ней и обвинял себя, Джимбо, Мэтью и даже Бога в том, что никому в голову не пришло посвятить ее в особенности корабельной жизни.
Ей так хотелось броситься в его объятия и сказать, что она всегда его любила, но сейчас ее чувство стало более реальным и ощутимым. Внутри себя она чувствовала такой покой, такое удовлетворение, как будто все эти годы она находилась в пути и только теперь наконец очутилась дома.
Натан отвлек ее от этих размышлений, он требовал ответа. Ему пришлось повторить свой вопрос, потому что она витала в грезах и не представляла, о чем он спрашивает ее. Поскольку отсутствие внимания с ее стороны лишь слегка раздосадовало его, она решила, что он уже привыкает к ней.
Видит Бог, она тоже привыкла к его недостаткам, особенно к его взрывоопасноети. Под его суровым взглядом, прикованным к ней, она по-прежнему чувствовала себя неуютно. Но Нора в конце концов была права. За суровой маской скрывался добрый и хороший человек.
Наконец Натан закончил свою лекцию. И когда он спросил ее о впечатлении, она дала ему честное слово ни к чему на корабле до самого прибытия в порт не прикасаться.
