Ирландцы и старые англичане имели массу оснований для претензий. В предыдущие годы корона конфисковала четверть земель, принадлежавших англо-ирландским и ирландским джентри. При Якове I было решено, что землевладелец не мог получить титул по своим землям, не подтвердив право на феодальное владение должным образом. Если документов не было, земли могли конфисковать и заселить новыми английскими или шотландскими переселенцами. Так Яков подарил жителям Лондона 162 квадратных километра земли в графстве Дерри, поэтому эту территорию стали называть Лондондерри. Шесть графств провинции Ольстер в основном тоже уже перешли в руки шотландских пресвитериан. Печальное положение церкви Ирландии и усердная работа иезуитских миссионеров в любом случае содействовали католическому делу. Католики имели серьезные причины для обиды: им запрещалось давать образование своим детям, их священники, не получая бенефиций, были вынуждены существовать на пожертвования прихожан. На тех, кто не посещал протестантские богослужения, могли наложить штраф.
Таким образом, в восстании соединились различные силы. Ирландские католические лидеры – среди них были и старые англичане – выпустили Ремонстрацию, в которой заявили, что поднимаются на борьбу, чтобы сохранить свою веру и защитить собственную жизнь и имущество. Они знали о действиях английского парламента и уступках короля шотландским пресвитерианам, поэтому особенно остро ощущали несправедливость отношения к своей исконной вере. Они также опасались, что реформаторы из «пуританской клики Англии» настолько глубоко ненавидят католичество, что наложат на них еще больше ограничений и новых налогов. Они могли пойти еще дальше, и в ирландском заявлении предполагалось, что шотландцы и англичане вместе могут «прийти в Ирландию, с Библией в одной руке и мечом в другой, чтобы навязать нам свою пуританскую анархическую веру и таким образом окончательно уничтожить нас». Почему же ирландцам не подняться на свою защиту, пока не стало слишком поздно? Это был парадокс того времени: результатом переговоров между Англией и Шотландией стало восстание в Ирландии. По существу, Карл не справился с управлением тремя королевствами, каждое из которых клялось в верности своей отдельной вере.
23 октября 1641 года ирландцы восстали против английских хозяев. Накануне мятеж в Дублине частично раскрыли и подавили, однако волнения распространились на всю Ирландию. Отряды вооруженных людей опустошали хозяйства англичан, а затем возвращались домой; другие активно вытесняли английских владельцев и заменяли их предыдущими собственниками. Английские беженцы укрывались в ближайших армейских гарнизонах, где и оставались в страхе и ужасе.
Наиболее радикальные члены палаты общин уже готовили Ремонстрацию королю с целью усилить общественную поддержку, когда известия о так называемой ирландской «резне» придали их усилиям новую актуальность. До них дошли ужасающие сообщения. Утверждалось, что много тысяч протестантов убито, что женщин насиловали и пытали, а младенцев бросали в огонь. В памфлете «Новости из Ирландии всё страшнее и страшнее» приводился список военных преступлений. В письме, зачитанном в палате общин, голословно заявлялось, что ирландские мятежники в провинции Мюнстер «совершают самые разные зверства, соревнуются, кто будет самым изобретательным в варварском мучении бедных протестантов. Куда бы они ни приходили, людям отрезают половые органы, уши, пальцы и кисти рук, выдавливают глаза, бросают маленьких детей в кипяток на глазах матерей, а потом выпускают им внутренности, раздевают женщин донага и стоят около них, пока они рожают, родившихся младенцев сразу убивают, а матерям вырывают матку…».
Более справедливая информация свидетельствовала, что было убито около 5000 английских протестантов, а в процессе английской контратаки такое же количество ирландских католиков.
5 ноября Пим выступил с клятвой положить свою жизнь и имущество на дело подавления ирландского восстания, но добавил, что, «если король удалит от себя порочных советников и назначит на их место тех, кого может одобрить парламент, мы посчитаем себя освобожденными от этого боя». Затем был принят билль, в котором «просили» короля назначать только приемлемых для парламента людей. 8 ноября Пим заявил палате лордов, что, если король отвергнет их просьбу, ему и его коллегам придется «решить вопрос о защите Ирландии от бунтовщиков таким образом, чтобы обеспечить и нашу безопасность». Другими словами, парламент возьмет на себя ответственность создать и направить собственную протестантскую армию, которую, в свою очередь, можно будет применить и для защиты своих интересов. Король станет просто номинальной главой, фетишем.
Это предоставило повод для дебатов по документу, который впоследствии стал известен под названием Великая ремонстрация: пространный трактат примерно в 204 статьи, где анализировалась история злоупотреблений близкой к королю «злонамеренной партии». Порочные советники воплощали «зловредный план разрушить фундаментальные законы и принципы управления, на которых зиждется вера и правосудие нашего королевства». Это был перечень проступков и преступлений, нацеленных на разжигание недовольства народа, чтобы таким образом не допустить восстановления лояльности к королю.
Против этого практически манифеста зазвучали яростные возражения. Одни считали его актом предательства по отношению к королю, а другие думали, что палата общин не имеет права выпускать подобную Ремонстрацию без согласования с палатой лордов. Сэр Эдвард Деринг, роялист, депутат от Кента, сказал: «Когда я впервые услышал о Ремонстрации, то немедленно представил, что, как преданные советники, мы должны поднять бокал за здоровье его величества… Мне и в голову не могло прийти, что мы будем протестовать, рассказывать народу небылицы и говорить о короле в третьем лице».
Пим чувствовал, что роялистская партия набирает поддержку. Он признал, что определенные статьи следует отредактировать или убрать, но «наступило время говорить прямо, иначе последующие поколения решат, что Англия была растеряна и никто не осмелился сказать правду». Заключительные дебаты состоялись 22 ноября, они шли весь зимний день и продолжались при свечах до часу ночи. По результатам голосования Пим одержал победу одиннадцатью голосами. Говорили, что дело решалось как в суде «голодных присяжных», намекая на традицию не давать присяжным мясо и вино, пока они не вынесут вердикт. Однако малое преимущество в голосах свидетельствовало, что король создал существенную партию.
Как только объявили результаты, некоторые сторонники короля разразились возражениями. Сэр Джеффри Палмер назвал большинство «кучкой ничтожных личностей, которыми манипулируют мошенники из оппозиции». Когда прозвучало предложение опубликовать Ремонстрацию немедленно, страсти противостоящих сторон взыграли. Одни стали размахивать шляпами, а другие, согласно Симондсу Д’Эвесу, «поснимали оружие в ножнах с перевязей и держали в руках за рукояти, уперев нижней частью в пол». Сэр Филип Уорвик написал: «Казалось, мы вступили в сумрак долины смерти, потому что все, как воины Иоава и Авенира, вцепились друг другу в волосы и наставили мечи в животы». Значение этого события отмечено Оливером Кромвелем. Покидая зал заседаний, он сказал: «Если бы Ремонстрацию не приняли, то на следующее утро я продал бы все, что имею, и навсегда покинул Англию».
