Первые результаты были благоприятны для Карла и роялистских сил. Один из командующих, граф Ньюкасл, взял Йорк и, казалось, твердо контролировал северные графства. Сам король штурмовал Мальборо и выбил оттуда войска парламента. По словам французского посланника, Карл «не жалел своих сил… чаще передвигался верхом, чем в коляске, с утра до вечера был на марше со своей пехотой». Пленных сторонников парламента часто отправляли под вооруженную охрану в Ковентри; отсюда в английском языке появилось устойчивое выражение «посылать в Ковентри» – «подвергать остракизму, бойкоту».
Многие по-прежнему полагали, что все скоро кончится. Их уверенность укрепили начавшиеся в феврале 1643 года переговоры между сторонами в Оксфорде. Парламент представил несколько предложений для заключения мира; в частности, королю вменялось в обязанность соблюдать все законы, уже принятые парламентом, и разрешить судить определенных «правонарушителей». Хотя представленные условия совсем не понравились королю, он утверждал, что «исполнит свою роль и извлечет из бочки дегтя столько меда, сколько сумеет». В частной переписке, однако, он писал, что сам Бог не в состоянии «вытянуть мир из этих статей». Карл ответил списком условий, первое из которых предусматривало возвращение ему фортов, доходов и кораблей. Через несколько дней парламент постановил, что ответ короля – вовсе не ответ. Надежды на мир оказались призрачными.
Темп войны ускорило возвращение королевы Генриетты Марии. Из недолгой ссылки она везла с собой деньги и современное оружие. В море ее захватил сильный и продолжительный шторм. «Успокойтесь, мои дорогие, – сказала королева своим спутникам, – английские королевы никогда не тонут». Когда она сошла на берег в городке Бридлингтон графства Йоркшир, несколько кораблей сторонников парламента обстреляли из пушек дом, где остановилась Генриетта Мария, ей пришлось укрываться за насыпью на поле. Затем парламент разрушил ее часовню во дворце Сомерсет-Хаус, а картину кисти Рубенса, висевшую в ней над главным престолом, выбросили в Темзу. Однако «Ее Величество Генералиссимус», как она себя величала, не испугалась. Из Йорка она отправилась к мужу в Оксфорд, имея с собой 3000 пехотинцев, тридцать кавалерийских эскадронов и шесть пушек.
В начале весны 1643 года Джон Ивлин записал в своем дневнике, что вся Южная Англия наблюдала в небе явление. Это было сияющее облако в форме меча, конец которого указывал на север, «светясь, как луна».
В последующие месяцы преимущество в войне, казалось, склонялось в пользу роялистов, но определенности еще не наступило. Боевые столкновения происходили, но незначительного масштаба и зачастую с неясным исходом, локальные победы одерживали обе стороны. Лучшими бойцами, естественно, оказывались те, кто сражался за свою землю, и никакое крупное сражение не изменило хода войны.
Войну вели уже по всей стране без серьезного общего плана и контроля. Например, роялистам пришлось брать Лидс, чтобы помочь графу Ньюкаслу, который затем мог бы оказать поддержку графу Дерби, испытывавшему затруднения в графстве Ланкашир. Войска короля осаждали Глостер, но армия лондонцев под командованием Эссекса освободила город. Роялисты делали успехи на севере, однако потеряли ключевой город Рединг. Кавалеры овладели Тонтоном, но парламентский флот отстоял Плимут. Почти во всех графствах разгорелись локальные конфликты. Жители одного городка могли предоставить отряд парламенту, а соседние поместья собирали войска для короля. Военные действия не координировались должным образом. Противоборствующие армии обычно атаковали друг друга, не сообразуясь с общим планом кампании. Никто не знал, что происходит на самом деле.
Лондон захлестнули страхи и слухи, в столицу стекались беженцы из разных районов военных действий. Весной 1643 года вокруг города начали возводить огромные оборонительные земляные укрепления, многие дома на окраинах снесли, чтобы обеспечить свободную линию стрельбы из двадцати восьми фортов, сооруженных вдоль вала. Его насыпали за рвом шириной 2,7 метра, высота укреплений в некоторых местах достигала 5,5 метра, окружность стены вокруг города составляла 17,7 километра. Большую ее часть за три месяца построили сами горожане. Венецианский посол полагал, что в этой работе участвовали 20 000 мужчин, женщин и детей. «Неистовые и усердные» люди, как описал их Джон Ивлин, проявляли такой энтузиазм, что работали даже по воскресеньям. Сегодня от этой великой стены Лондона не осталось и следа.
Город требовалось защищать и от внутреннего врага. Считалось, что треть населения по-прежнему поддерживает короля, а многие роялисты просочились в ряды правоохранительных отрядов. В начале июня был раскрыт роялистский заговор с целью захватить власть в городе и арестовать ведущих сторонников парламента: длинные языки некоторых из заговорщиков привели всех к задержанию и допросам. В городе был и еще один внутренний враг. Вышел приказ убрать Чипсайдский крест с того места, где он простоял 350 лет; все другие «папистские памятники» тоже подлежали сносу.
В мае 1643 года произошла небольшая стычка, получившая в ретроспективе серьезное значение. Оливер Кромвель с небольшим отрядом кавалеристов в 3,2 километра от Грэнтема натолкнулся на дивизию роялистов. Кромвель в два раза уступал неприятелю по численности, но немедленно подал сигнал к атаке. Стремительность и внезапность всегда оставались его излюбленными приемами ведения военных действий. Ряды роялистов расстроились, и они побежали с поля боя, или, как сформулировал сам Кромвель, «этой горсткой Господь пожелал решить исход дела». Маленький отряд «божьих» людей, вдохновляемых своим командиром, разбил более мощного противника.
В начале июля настало время навести порядок в духовном мире. В Вестминстере собралась ассамблея служителей церкви, чтобы произвести тщательную чистку основ вероисповедания и системы обрядов, религиозных порядков и общего управления. Делегатам предстояло разработать «руководство» вместо Книги общих молитв и составить «исповедание», которое должны будут разделить все люди. Это играло главную роль в недавно начавшемся гражданском противостоянии. Поначалу духовенство заседало в часовне Генриха VII, но, поскольку погода ухудшилась, ассамблея переместилась в относительный комфорт Иерусалимской палаты. Работа продолжалась пять лет, состоялось более 1000 заседаний с девяти часов утра до часу-двух пополудни.
Делегаты рыдали, постились и молились. Роберт Бейлли, один из присоединившихся позднее представителей Шотландии, описывал, что «после того, как доктор Твиссе начал с короткой молитвы, мистер Маршал очень истово молился целых два часа. После часовой проповеди мистера Эрроусмита спели псалом, потом мистер Вайнз около двух часов читал молитву; час проповедовал мистер Палмер, два часа мистер Симэн читал молитву, а затем псалом. После чего мистер Хендерсон провел с ними краткий приятный обмен мнениями о групповой исповеди и других видимых ошибках, которые следует исправить, а также о благоприятной возможности проповедовать против всех сект, в особенности против баптистов и антиномистов».
Возможно, стиль изложения хромает, однако усердие очевидно. Когда они не молились, обсуждалось предопределение, предназначение, подтверждение и лишение спасения. Рассматривались и политические проблемы. Должно ли государство устанавливать одну форму вероисповедания, или следует предоставить человеку свободу самому решать этот вопрос? Должно ли государство преследовать тех, кто исповедует веру, отличную от веры большинства нации? Около месяца они определяли роль отдельных общин в широком сообществе пресвитерианской системы. Что говорится по этому поводу в Священном Писании? В каких отношениях находилась Антиохийская церковь с церковью Иерусалимской? Таким образом, они торжественно полемизировали друг с другом. Шотландские пресвитерианские богословы спорили со своими английскими пуританскими коллегами. Все англичане выступали за «гражданский союз», который оставит «открытой дверь в Англии для независимости», а шотландцы предпочитали «церковный Ковенант». Однако никогда не возникало впечатления, что англичане примут всю строгость шотландского пресвитерианства или согласятся на подчиненность национальной Церкви парламенту. Сам Оливер Кромвель был видным индепендентом, поддерживающим терпимость и плюрализм; многие командиры армии парламента разделяли его взгляды.
