19 декабря короля перевезли в Виндзор, где по приказу армейских офицеров его будут «содержать, чтобы вскоре передать в руки правосудия». Однако природа этого «правосудия» оставалась неясной. Многие в армии не желали смертного приговора. Несмотря на гневные слова по поводу кровопийцы, Кромвель, похоже, тоже разделял эту позицию. Карл на данный момент, возможно, так отчаялся, что прекратит сопротивление. Таким образом, армия и, наверное, вновь избранный парламент смогут обрести законность и авторитет, если встанут у власти с согласия короля. В случае, если Карла будут судить и признают виновным, его можно будет низложить, а не казнить. Смерть Карла пока отнюдь не была необходимостью.
Кромвелем двигало и еще одно соображение. Король отправил в Ирландию представителя с целью собрать армию; если отговорить Карла от этого проекта, будет снята дополнительная угроза. Вероятности столкнуться с роялистской Ирландией было достаточно, чтобы убедить Кромвеля предпринять последнюю попытку урегулировать ситуацию.
Тогда армейские лидеры отправили в Виндзор уполномоченного, чтобы обсудить условия возможного соглашения, но король отказался встречаться с ним на том основании, что он уже «уступил слишком многое, но все равно не удовлетворил их, и теперь король решил, что скорее умрет, чем возьмет на свою совесть новый груз». Таким образом, перспектива умереть стала для Карла еще реальнее. Отказ короля идти на дальнейший компромисс, казалось, склонил Кромвеля к тому, что его действительно нужно судить и казнить. Он сказал в палате общин: «Поскольку Божественное Провидение возложило на нас эту миссию, мне остается только подчиниться воле Божией».
1 января 1649 года «Охвостье парламента» единогласно проголосовало за указ о суде над королем на том основании, что он имел «злой умысел полностью уничтожить древние основные законы и вольности нашей нации», желал стать абсолютным монархом и для этой цели вел жестокую и кровопролитную войну. Палата лордов отвергла указ, после чего палата общин приняла резолюцию, что «народ, находящийся под Богом, является источником всякой справедливой власти», а они представляют этот самый народ. Таким образом, палата общин объявила себя верховной властью в государстве. Общины также приняли закон об учреждении нового Верховного суда правосудия в составе 135 членов. В итоге в назначенный день суда над королем явились только 52 человека. Совет армии тоже разошелся во мнениях. Один из его представителей утверждал, что короля Англии не может судить никакой английский суд. Кромвель ответил: «Обещаю вам, мы снесем ему голову вместе с короной!»
19 января Карла должны были доставить из Виндзора во дворец Сент-Джеймс. Когда королю объявили о предстоящей поездке, он сказал: «Господь пребывает всюду». Суд начался на следующий день. Солдаты несли Карла из дворца в Уайтхолл в закрытых носилках, а затем везли в Вестминстер на барже с занавешенными окнами. Началась перекличка судей; когда назвали имя сэра Томаса Ферфакса, одна женщина выкрикнула, что «он слишком умен, чтобы быть здесь», – то был голос его жены.
Короля ввели в Вестминстер-Холл и усадили на предназначенное ему место без малейших признаков смущения. По словам Кларендона, все судьи «разглядывали его, не выказывая никакого уважения». Затем генеральный прокурор Джон Кук приступил к чтению текста обвинения. «Постойте», – сказал король. Он постучал Джона Кука по плечу тростью с серебряным набалдашником, но тот не обратил никакого внимания. Когда король стукнул его еще дважды, набалдашник отвалился и покатился по полу. Никто не поднял вещицу, чтобы подать королю. Несколько дней спустя он признался, что на него «это произвело огромное впечатление». Происшествие это также можно было рассматривать и как предзнаменование, что ему отсекут голову. Когда Джон Кук назвал его «тираном и изменником», Карл громко рассмеялся. Как можно обвинять сюзерена в измене, если измена – это преступление против сюзерена? Он не понимал, что теперь это слово означало выступление против суверенной власти народа и парламента. Королевство, внешней формой сохранное, было превращено в «государство».
После того как зачитали обвинительный акт, председатель суда Джон Брэдшоу предложил Карлу ответить на выдвинутые обвинения. Брэдшоу восседал перед королем в красном бархатном кресле, за ним находились судьи; стража располагалась слева, справа и позади подсудимого. Зрители сидели на галереях по обе стороны зала или стояли в дальнем его конце.
«Я хотел бы узнать, – спросил король, – по какому праву я приведен сюда?» Это был главный вопрос. Он добавил, что «на свете много незаконных властей, есть грабители и разбойники». Ему удалось преодолеть свое обычное заикание.
Карла проинформировали, что он приведен в суд «именем народа Англии, избранным королем которого он является, чтобы ответить перед ними».
«Англия никогда не была выборной монархией, это наследственная монархия последнюю тысячу лет».
Диалог продолжался еще какое-то время, пока Брэдшоу не прервал заседание. Когда король проходил мимо большого меча правосудия, стоящего на столе секретаря, было слышно, как он сказал: «У меня нет страха перед этим».
На второй день судебного заседания король опять отказался отвечать на обвинение. Он не признал законности этого суда. Брэдшоу приказал увести его.
– Я настоятельно требую представить свои обоснования.
– Сэр, заключенные не имеют права требовать.
– Заключенные?! Сэр, я не простой заключенный.
В третий день Карл снова отказался отвечать суду, заявив, что он «отстаивает право английского народа». Его просили ответить в общем сорок три раза, но он не желал признавать над собой власти парламента. 27 января судьи на закрытом заседании в Расписной палате Вестминстера признали короля «тираном, изменником, убийцей и врагом государства», заслуживающим казни «посредством отделения головы от тела». Прежде чем приговор объявили ему в суде, Карл заявил, что дело настолько серьезно, что его следует рассматривать на общей сессии обеих палат парламента. Некоторые судьи, желая снять с себя ответственность за цареубийство, поддержали эту идею. «Вы сошли с ума? – шикнул Кромвель на одного из них. – Не можете посидеть тихо и спокойно?» Предложение короля было отвергнуто.
После того как Брэдшоу объявил смертный приговор, Карл попросил разрешения говорить.
– Нет, сэр, с вашего позволения, сэр. Стража, уведите заключенного.
– Я могу говорить после приговора. С вашего позволения, сэр, в любом случае есть последнее слово. – Стражник грубо повел его на выход, а он продолжал выкрикивать: – С вашего позволения, подождите! Этот приговор, сэр… вот что, сэр, я скажу… мне не дают сказать. Подумайте, какой это пример правосудия для других.
Солдаты и зрители вокруг него кричали: «Правосудие! Правосудие! Правосудие!»
На самом деле суд и казнь короля организовало небольшое, хоть и убежденное, меньшинство, никоим образом не выражавшее настроений народа. Два голландских посланника просили сохранить жизнь королю. Сэр Томас Ферфакс обратился с такой же просьбой к Совету армии. Принц Уэльский прислал чистый лист бумаги с подписью и печатью, чтобы парламент вписал условия, какие пожелает. Этих ходатайств оказалось недостаточно. В частности, Кромвель и Айртон стояли на своем: король должен умереть. В обратном случае не будет безопасности ни для них, ни для нового государства.
