Кейн прав. Необходимо искать другой выход. Его внимание обратилось на брата, когда тот прочел следующее имя:
– Кингсфорд, граф Локвудский.
– Гвен предложила Кингсфорда, – сообщил отец. – На нее произвели благоприятное впечатление его обходительные манеры.
Колин покачал головой;
– Возможно, он и вежлив, но у него репутация человека, склонного к садистским наслаждениям.
– Боже правый, – пробормотал отец. – Садистские наслаждения, так ты сказал? Вымарай его, Кейн.
– Хорошо, отец, – согласился Кейн. Он прочел следующую фамилию:
– Уильяме, маркиз Корингхемский.
– Это я его предложил, – пояснил отец. В голосе его послышалась уверенность. – Он отличный молодой человек. Я знаю его семью много лет. Это в высшей степени порядочные люди.
Кейн с трудом сохранял серьезную мину.
Колин уже отрицательно мотал головой.
– Гарри – отъявленный ловелас, – объявил Колин.
– Не замечал за Гарри ничего подобного, – пробормотал отец. – Нам с Гвен нужно чаще выезжать в свет. От меня бы такое не укрылось. Жаль, что мы так редко появляемся в обществе. Тогда, разумеется, он не подходит. Мы не можем навязывать Алесандре столь рискованный брак.
Кейн не спускал глаз с Колина, громко читая следующую фамилию из списка.
– Джонсон, граф Уэнтхиллский.
Он еще не успел выговорить титул полностью, а Колин уже принялся сокрушенно качать головой.
Дальше все происходило точно в таком же порядке. Колин находил немалый изъян у каждого, кто был упомянут. К тому времени как Кейн добрался до последнего имени в списке, герцог Уильямширский схватился руками за голову. Он казался полностью посрамленным. Кейн едва мог скрыть, что это его забавляет. Его братец был в затруднении, подыскивая подходящий порок; когда Кейн читал последнюю фамилию в списке – Морган Аткинс, граф Стилтонский, ему до смерти хотелось услышать, что же он скажет о графе.
– Я знакома с Морганом, – вставила Алесандра. – Он приходил в дом к Колину, чтобы обсудить какие-то деловые вопросы. Мне он показался очень приятным.
В голосе Алесандры не хватало убедительности. Теперь ей с трудом удавалось скрыть свое уныние. Происходящее ей было ненавистно. Ее охватило такое ощущение, словно ее будущее и судьба ей не принадлежат, К своему ужасу, Алесандра начинала чувствовать себя так, словно в ее пользу собирают пожертвования.
– Не могу вам высказать своего мнения о Моргане, – заметил Кейн. – Мне не приходилось с ним встречаться.
– Я с ним встречался, – сказал отец. – Он мне понравился. Возможно, мы могли бы пригласить его на… Ради Бога, почему ты мотаешь головой, Колин?
– Да, братец, – присоединился к отцу Кейн. – Какое несмываемое пятно имеет Морган?
– Колин вздохнул. Он с трудом мог найти какой-нибудь недостаток у этого человека. К тому же Кейн не способствовал сосредоточению его мыслей. Старший брат, наконец, расхохотался.
– Ничего кет смешного, – буркнул Колин.
– Ты так считаешь? – поинтересовался Кейн. – Вот смотри, – показал он список брату. – До настоящего момента мы отбросили девять возможных кандидатов из-за пьянства, распутства, обжорства, ревности, извращенности, жадности, вожделения и так далее и тому подобное. И мне не терпится услышать причину, по которой Морган будет причислен к остальным несчастным, недостойным брака с принцессой. Думаю, ты уже перечислил все семь смертных грехов, Колин.
– И что же ты предлагаешь, Кейн? – требовательно спросил Колин.
– Тебе не понравился ни один из них.
– Совершенно верно, не понравился! Я думаю о счастье Алесандры. Она принцесса. Ей не подойдет первый попавшийся жених.
Последнее замечание расставило для Кейна все точки над i. Ему стало ясно, почему Колин находился в таком отвратительном расположении духа. Кейн понял, что Алесандра нужна Колину, но тот считает себя недостаточно богатым для такой невесты.
«Да, так оно и есть», – решил Кейн. Колин был вторым сыном и, следовательно, не наследовал ни титула, ни земель. Его неуемное желание построить собственную империю было частью его погони за признанием в собственных глазах. Кейн был горд тем, что его брат – такой независимый человек, но, черт побери, эта гордость даст Алесандре ускользнуть от него.
Конечно же, если его силком не женить на ней.
– И как же насчет Моргана? – снова спросил его отец. – Что у него не так?
– Все так, – процедил Колин.
Его отец уже готов был улыбнуться, когда Колин добавил:
– Если Алесандра ничего не имеет против кривоногих детишек.
– Бога ради… – Несчастный старик в изнеможении рухнул на подушки.
– Разве у Моргана кривые ноги? – спросил Кейн у Алесандры, мысленно похвалив себя за выражение искренней озабоченности на лице. Он задал этот вопрос, Даже не поморщившись, не улыбнувшись.
– Должна признаться, мне не пришло в голову обратить внимание на его ноги. Но если Колин говорит, что он кривоногий, значит, это так. А что, мне нужно будет иметь от него детей?
– Да, – с важным видом сообщил ей Колин.
– Тогда он не подойдет. Я не хочу, чтобы у моих детей были ноги колесом.
Она снова посмотрела на Колина.
– Это решает дело? – шепотом спросила она у него.
– Да, – солгал ей Колин не моргнув глазом. Дискуссия продлилась еще час. Кейн и его отец по очереди перечисляли имена достойных женихов, а Колин у каждого исправно находил какой-нибудь порок.
Кейн безмятежно развлекался. Он пододвинул скамеечку и поставил на нее ноги, усевшись поудобнее и приготовившись к следующему акту комедии.
Колин все более раздражался. Он убрал руку с плеча Алесандры и подался вперед, подперев голову в ожидании фамилии следующего кандидата в мужья.
Чем дольше продолжалась беседа, тем более расстроенной становилась Алесандра. Она пряталась за своей маской любезности, но судорожно сжатые руки выдавали ее.
Как раз в тот момент, когда она подумала, что не выдержит еще одного предложенного имени, Колин выпрямился и прикрыл обе ее руки своей огромной ладонью. Ей не нужно было его покровительство, тем не менее она вцепилась в его руку, как утопающий хватается за соломинку.
– Алесандра, что вы хотите делать? Вопрос задал Кейн. Она была слишком смущена, чтобы сказать правду: она хотела бы выйти замуж по любви. Она хотела бы, чтобы у нее был брак такой, как у ее родителей, но это было недосягаемо.
– Я собиралась стать монахиней, но мать-настоятельница не позволила мне этого.
У нее на глазах были слезы, и никто даже не улыбнулся.
