– Не думаю, что семья пожелает, чтобы недостойное поведение их дочери снова стало достоянием гласности.
– Я буду чрезвычайно осмотрительна.
В голосе Алесандры слышалась искренность. Неплохая из нее актриса, и к тому же она так чертовски красива, что трудно внимательно следить за тем, что она говорит. Ее взгляд завораживал. Однако Колин все-таки заметил, что рука ее покоилась на ручке двери его спальни. Потом его внимание было отвлечено ее удивительным запахом. В воздухе витал слабый аромат роз. Колин немедленно отступил на шаг, чтобы между ними оказалось чуть большее расстояние.
– Вы не против того, что я спала в вашей постели?
– Не знал об этом.
– Фланнеган собирался перенести мой багаж в смежную комнату завтра. Он не думал, что вы сегодня вернетесь домой. Всего одна ночь, сэр, но теперь, когда у него есть время, чтобы перестелить постели в другой комнате, я буду счастлива вернуть вам ваше ложе.
– Мы поменяемся завтра утром.
– Вы очень добры ко мне. Благодарю вас.
Колин наконец заметил темные круги у нее под глазами. Ясно, что девушка была утомлена, а он не давал ей спать, ведя допрос с пристрастием.
– Вам нужно отдохнуть, Алесандра. Сейчас уже полночь.
Кивнув, она открыла дверь его спальни.
– Доброй ночи, Колин. Еще раз спасибо за ваше гостеприимство.
– Не могу оставить принцессу в такую трудную для нее минуту, – сказал он.
– Прошу прощения? – Алесандра не имела ни малейшего представления, что он хотел этим сказать. Откуда он взял, что сейчас ей приходится трудно?
– Алесандра, какова же была вторая причина вашего приезда в Лондон?
Казалось, ее смутил этот вопрос. «Вторая причина, должно быть, не слишком веская», – решил Колин.
– Мне просто любопытно, – признался он, пожав плечами. – Вы говорили о двух причинах, и мне просто интересно… А впрочем, не важно. Пора спать. Увидимся утром. Спокойной ночи, принцесса.
– Я теперь вспомнила причину, – выпалила Алесандра.
Колин повернулся к ней.
– Да?
– Вы хотите, чтобы я сказала?
– Да, конечно.
Алесандра долго и пристально смотрела на него. Она была перед ним вся как на ладони – нерешительная и такая беззащитная.
– Вы хотите, чтобы я была с вами честна? Колин кивнул.
– Разумеется, хочу.
– Так и быть. Буду честна. Ваш отец говорил, чтобы я не доверялась вам, но поскольку вы настаиваете на полном доверии, а я пообещала быть с вами откровенной…
– Ну и?.. – подбодрил Колин.
– Я приехала в Лондон, чтобы выйти за вас замуж.
* * *
Неожиданно он снова ощутил голод. Уже не первый раз это непреодолимое чувство заставало его врасплох. Он и не помышлял об охоте, но внезапно, когда он стоял в дверях библиотеки сэра Джонстона и слушал в этот полуночный час последние сплетни о принце-регенте, попивая свой бренди в обществе других джентльменов, желание просто захлестнуло его.
Глаза его загорелись. Желудок пронзила боль. Он был пуст, пуст, пуст.
Ему нужно насытиться.
Глава 3
Алесандра почти не спала минувшей ночью. Когда она выпалила свою вторую причину приезда в Лондон, от вида Колина у нее перехватило дыхание. Боже, он был вне себя от ярости! И никакими силами ей не удалось выбросить из головы образ разъяренного Колина, оттого и не спалось.
«Честность в данном случае просто губительна», – думала она про себя.
То, что она сказала правду, не пошло ей на пользу. Лучше бы промолчала. Алесандра глубоко вздохнула. Нет, она не должна ничего утаивать. Мать-настоятельница крепко вбила это в ее хорошенькую головку.
И снова перед ее мысленным взором возник рассерженный Колин. Как может мужчина с такой восхитительной ямочкой на щеке иметь такие холодные глаза? Колин опасен, когда сердится. Как жаль, что герцог Уильямширский не удосужился хотя бы в общих чертах рассказать ей о крутом нраве своего сына.
Алесандра побаивалась следующей встречи с молодым герцогом. Она оттягивала время, пока одевалась.
Горничная болтала без умолку, убирая ей волосы. Той хотелось знать каждую мелочь распорядка дня своей госпожи. Принцесса собирается выходить из дома? Будет ли ее сопровождать горничная?
Алесандра машинально отвечала на вопросы служанки.
– Не исключено, что завтра нам придется искать крышу над головой, – заключила она. – Я объявлю тебе свои намерения, как только все прояснится, Вейлина.
Горничная закончила застегивать мелкие пуговки на лифе ярко-голубого платья для выезда, когда раздался стук в дверь.
Фланнеган оповестил принцессу о том, что его хозяин ждет ее в гостиной и просит поторопиться.
Алесандре не пришло в голову попросить его немного подождать. Времени, чтобы уложить волосы в прическу, не было, а она не хотела никому доставлять неудобств. Живя в монастыре, Алесандра привыкла обходиться без горничной. Условности Алесандра считала досадной помехой. Многое она научилась делать самостоятельно.
Отпустив Вейлину, Алесандра сказала Фланнегану, что спустится вниз через минуту, а потом поспешила к своему саквояжу. Она вытащила оттуда записную книжку, подарок опекуна, наскоро пригладила распущенные волосы и вышла из комнаты.
Она приготовилась к схватке с чудовищем. Колин поджидал ее в гостиной.
Он стоял перед камином, заложив руки за спину.
Алесандра несколько успокоилась, когда заметила, что он не хмурится. Однако его невозмутимость была обманчива.
Алесандра остановилась в дверях, ожидая, что Колин пригласит ее войти в гостиную.
Он долго не произносил ни слова.
Просто стоял и пристально смотрел на нее. Скорее всего, он собирался с мыслями, а может быть, просто сдерживался, чтобы не дать волю раздражению.
Она почувствовала, что краснеет под его испытующим взглядом, но в то же время и сама точно так же невежливо разглядывает его.
На такого мужчину, как Колин, трудно не обратить внимания. Он так привлекателен! Белоснежная сорочка и лосины для верховой езды цвета слоновой кости четко обрисовывали мускулистое, тренированное тело. Все это утреннее великолепие дополняли высокие лакированные сапоги.
«Личность человека проявляется в манере носить одежду», – заметила про себя Алесандра. Колин оставил порот рубашки незастегнутым и не надел этот ужасный напыщенный галстук.
Он явно был бунтарем, живущим в окружении консерваторов. Прическа его вовсе не модная, скорее небрежная. Волосы были довольно длинными, и он перехватил их сзади кожаным ремешком. Вся его внешность выдавала в нем независимого человека.
