Ангелина точно знала, где находится место, увиденное в этом чудесном сне. Деревня Вырица. А река называется Оредеж, на ее берегу стояла могучая плотина, и, когда перекрывали шлюзы, уровень воды в реке заметно понижался, обнажался желтый, в склизких переплетениях пахнущих чем-то кислым водорослей, берег, на мелководье в изобилии плескалась рыба, ее можно было трогать руками, и потом на ладонях серебрилась клейкая чешуя.
В деревне Вырица прошло ее детство, девочка помнила дом из дубового сруба, лицевой стороной выходящий на проселочную дорогу, а задняя калитка вела в густой лес. Ангелина знала тайные тропы в этом лесу, деревья вздымались так высоко, что листва закрывала небо, между верхушек виднелись осколки тающей синевы. Однажды девочка ушла очень далеко, — она не боялась заблудиться, — древний инстинкт бесстрашия, дарованный каждому человеку с рождения, выводил ее к дому лучше опытного следопыта. Она шла по едва уловимой в чаще тропе, безо всякой цели, осознавая свою первородную причастность к этому лесу, к деревьям, к журчащему промеж мшистых камней ручейку. Ей преградила путь большая серая собака. Собака стояла почему-то боком, искоса глядя на маленькую девочку. Ангелина находилась в том счастливом периоде жизни, когда страх перед неизведанным не превратился в болезненное, невротическое состояние ежечасной муки, которую взрослые люди называют жизнью. Она, попросту говоря, не знала, что волк в лесу может быть опасен. Она протянула руку, собака не шелохнулась. Что-то отвлекло внимание ребенка, а когда она обернулась, собака исчезла. Только высокие стебли репейника медленно колыхались. Почему-то эта картинка врезалась в ее память как одно из ярчайших воспоминаний детства. Когда ей становилось страшно и грустно, она вспоминала волка, вставшего на ее пути, как доброго проводника в жестокий мир взрослых. Она обращалась к нему, разговаривала с ним, и образ лесного хищника, такого сильного и благородного, возникал перед мысленным взором, и ей становилось легче.
Ангелина открыла глаза и лежала тихо, боясь пошевелиться. Сон ускользнул. Ночь наполнилась звуками. Они были загадочными и немного страшными. Тихое дыхание девочек в комнате, шум деревьев за окном, шелест шин проезжающих автомобилей. И еще что-то, чужое, зловещее, необъяснимое. Лунный свет втек в окна, он был свинцово-серым, предметы в его лучах утратили свою привычную сущность. Высокий шкаф с книгами преобразился, став похожим на огромного старика, подпирающего потолок своими костлявыми плечами, стоящая на подоконнике ваза с кактусом, за которым Ангелина ухаживала, обратилась в чье-то уродливое лицо, покрытое струпьями и бородавками. Изменчивая игра света и теней нарисовала в фантазии девятилетней девочки новый образ. Это был человек. Высокий, с вытянутым, бледным лицом и глубокими, как ночь, страшными черными глазами. Эти глаза неотступно следили за ней. Самое ужасное заключалось в том, что, в отличие от шкафа и кактуса, человек был самым что ни на есть настоящим!
— Вы кто… — тихо прошептала Ангелина.
Человек молчал. Он просто стоял и смотрел. От порыва ветра затрепетали ветви деревьев, лунная тень сместилась, высветив лицо незнакомца. Ночной свет лепил образы, как безумный скульптор, и невозможно было определить, что явилось природой этого дьявольского сочетания лунных бликов и черных теней, а что существовало на самом деле. Человек шевельнулся, протянул длинную руку к столу, на котором лежали ее рисунки. Больше всего Ангелина мечтала зарыться с головой под одеяло и не высовываться оттуда до наступления рассвета, но девочка знала: это не поможет! Она уже сделала так однажды, когда пьяный отчим звал ее каким-то жутким и ласковым голосом, а она зарывалась глубже под одеяло и исступленно звала на помощь своего друга, лесного волка…
— Что вам нужно? — шептала девочка.
Листы бумаги тихо шелестели, стол был сокрыт в тени, но Ангелина догадалась: человек изучает ее рисунки. Ей мучительно захотелось вскочить и убежать, но она чувствовала, что лучше вообще не двигаться. Она просто лежала и смотрела на силуэт незнакомца и не могла понять — существует ли он в действительности, или образ человека с вытянутым лицом явился сочетанием факторов ее внезапного ночного пробуждения, разыгравшейся фантазии и игрой лунного света в отражениях оконного стекла.
Где-то далеко завыла собака. Ангелина вытянулась в струнку. Листок бумаги выскользнул из рук человека, бесшумно планировал на пол и лег белым пятном возле батареи. Два никак не связанных между собой события — вой бродячей собаки и упавший лист с ее рисунком — окончательно убедили девочку, что незнакомец реален. И тогда она взмолилась с просьбой о помощи к своему защитнику — серому волку из леса. Она беззвучно шептала слова мольбы, слезы текли из ее глаз, казалось, сердце готово лопнуть от напряжения. Лунный свет сместился к стене, образовав четкое полукружие и два овала под ним. Светлые пятна растекались, как разбавленная водой акварельная краска, еще два мазка — и вот вместо хаотичной картины авангардиста появилось совершенно отчетливое изображение большой собаки.
— Ты пришел! — восторженно прошептала девочка.
Волк выглядел в точности так же, каким она его встретила на тропе в пяти километрах от поселка Вырица. Черный человек отпрянул. Листы с рисунками разлетелись по столу, как колода игральных карт. Хлопнула форточка, свежий ветер ворвался в комнату. Ангелина зажмурилась. Теперь она молилась о том, чтобы волку хватило сил и мужества защитить ее, изгнать страшного черного человека из комнаты. Вторично завыла собака, вой отдалялся, он был похож на человеческий крик, наполненный страхом и смертельной тоской. Ангелина громко шептала слова молитвы, услышанные очень давно от бабушки. Неподалеку просигналила машина, звук был будничным, реальным, он будто прилетел из параллельного мира. Девочка открыла глаза. Комната выглядела как обычно, — рядом спали ее подруги, Фарида разметалась по кровати, что-то пробормотала во сне, перевернулась на левый бок. Шкаф с книгами стоял на своем месте, так же как и кактус в горшке. В падающем через окно свете были видны грозно торчащие колючки растения. Ангелина поднялась с кровати и, шлепая босыми ступнями, направилась в туалет. Вернувшись в спальню, девочка заставила себя подойти к столу. Ее рисунки лежали на прежнем месте, там, где она их вчера побросала. Как любой человек, обладающий художественным дарованием, Ангелина обладала отличной фотографической памятью, — она отчетливо помнила свой последний рисунок. Это был городской пейзаж, которого она никогда не видела прежде. Все свои картины девочка создавала, ориентируясь на непонятный импульс, идущий изнутри. Будто чужая воля подсказывала ей, что рисовать в данный момент. Центр Петербурга, высотные дома, храм с золотыми крестами на куполах. Множество автомобилей сгрудились в пробке. Из окна падает фигурка человека, он летит вниз, готовый разбиться насмерть о твердый асфальт. И как обычно, в нижней части рисунка перевернутый крест с запятой и подпись:
«Он вас видит…»
Ангелина перебирала листы бумаги, дрожа от холода. Последнего рисунка среди них было. Не было его и на полу, возле батареи, хотя она отчетливо видела, как он туда упал. Девочка нырнула под одеяло, укрылась с головой, ее бил озноб. Горизонт посветлел, близился рассвет. Сон сморил ее уже под утро, когда звонко запели птицы, а из кухни прилетел аромат свежей выпечки и пшенной каши. Ей опять приснилась деревня Вырица, она шла по лесной тропе вместе с Надеждой Петровной, их сопровождал волк. Женщина крепко держала ее за руку, наклонив к ней свое улыбающееся лицо, волк вел себя как ручная собака, пританцовывал, с розового языка стекала слюна.
