* * *
Долго ждать и далеко идти не пришлось…
Вообще идти не пришлось: уткнувшийся в чужую землю паровинг ещё догорал, исчезая в огненной алхимической смеси, когда на укрывшихся за скалой лингийцев упала гигантская тень «Пытливого амуша». Приземляться Дорофеев не стал, да на это никто и не рассчитывал, сбросил с пятидесяти метров «корзину грешника» и стал набирать высоту, не дожидаясь, пока экипаж паровинга окажется на борту. А учитывая, что «Амуш» поднимался разворачиваясь, чтобы скорее вернуться к месту падения катамарана, путешествие в «корзине» получилось запоминающимся – болтало крепко. Но, разумеется, не шло ни в какое сравнение с только что пережитым падением.
На борту всех тщательно осмотрел Хасина. Состоянием Киры медикус остался доволен, но порекомендовал «как следует отдохнуть», затем явился Помпилио и лично проводил жену в каюту, где её поджидала ванна. Рыжая попросилась на мостик, но дер Даген Тур с улыбкой ответил, что «ничего интересного больше не будет – катамаран на земле», и рыжая подчинилась. Тем более после боя на Мартине, прыжка через Пустоту и гибели паровинга ей действительно требовался отдых.
Она задремала в ванне на пару минут, поняла, что усталость берёт своё, отправилась в спальню и вышла из неё лишь через пару часов – свежая, бодрая, в элегантном платье, идеально подходящем блистательной Кире дер Даген Тур, адире и светской даме, а не командору Астрологического флота. Валентин предупредил, что мессер ожидает супругу в кают-компании, в которой был сервирован лёгкий ужин, по окончании которого дер Даген Тур проводил рыжую на открытую палубу – прогуляться и полюбоваться красотами новой планеты.
«Пытливый амуш» шёл на высоте сто пятьдесят метров, и погода стояла безветренная, что особенно благоприятствовало приятной прогулке на свежем воздухе.
– Кажется, я слегка простудилась в Пустоте, – пошутила Кира, облокачиваясь на перила. – В горле першит.
– Здесь все кашляют, – спокойно ответил Помпилио, остановившись рядом с женой так, чтобы плечом касаться её плеча. – Хасина и Мерса разбираются, из-за чего это происходит и что нужно делать.
– Думаешь, что-то серьёзное?
– Было бы серьёзное – мы бы уже почувствовали признаки недомогания, – ответил дер Даген Тур. – Полагаю, какая-то особенность местного воздуха, раздражающая наши дыхательные пути.
Ответил настолько уверенно и спокойно, что Кире захотелось податься вперёд и крепко прижаться к мужу. К всегда спокойному и хладнокровному мужу, широкоплечему, уверенному, сильному.
Внешне дер Даген Тур никак не походил на растиражированный, привычный всему Герметикону образ адигена: не очень высокий, плотный, лысый – как все чистокровные Кахлесы, он больше походил на простолюдина, нежели на представителя одного из древнейших адигенских родов Линги, а значит – всего Герметикона. В походе он предпочитал носить удобную цепарскую одежду, разумеется, пошитую на заказ, но Валентин предупредил хозяина, что Кира захотела появиться нарядной, поэтому Помпилио выбрал классический адигенский месвар – бордовый, расшитый золотом.
– Раздражающий наши дыхательные пути… – тихим эхом повторила рыжая фразу мужа. – Ещё одна особенность местного воздуха, помимо того, что он оказался слишком лёгким для паровинга.
– Мне очень жаль, Кира. – Он накрыл рукой её ладонь.
– Спасибо. – Она наконец-то уткнулась лбом в его плечо.
Он улыбнулся.
Она знала, что он улыбается.
– Ты доволен?
– Теперь ты на борту «Амуша». И мне намного спокойнее.
– Я вернусь на паровинг, – прошептала она, продолжая прижиматься к мужу.
– Я знаю.
– Сразу, как только появится возможность.
– Не сомневаюсь.
Он знал, что его рыжая красавица не может не летать, что ей нравятся скорость, командирское кресло и подрагивающий штурвал. А ещё дер Даген Тур знал, что если он попросит – Кира перестанет рисковать и навсегда откажется от паровинга. И сейчас очень удобный момент попросить… но он не станет этого делать. Ни за что не станет. Будет беспокоиться, бояться, но не попросит жену перестать летать.
– Спасибо.
Возможно, она прочитала его мысли.
Помпилио наклонился и нежно поцеловал Киру в губы. Она потёрлась лицом об его плечо, потом повернулась, чтобы они смотрели в одну сторону, и тихо сказала:
– Я даже представить не могла, что в Герметиконе сыщется планета красивее Мартины.
– Сама планета, будем справедливы, красотой не блещет, – пробурчал дер Даген Тур.
– Не придирайся.
– Я говорю лишь то, что вижу.
А видел он каменистую почву, собравшую в себя все оттенки бурого, такие же валуны, обломки скал и горы. Кратеры – от мелких, пяти-десяти метров диаметром, до гигантских. И полное отсутствие жизни. Ни растений, ни воды.
– Помпилио… – Кира вновь улыбнулась. – Ты прекрасно понимаешь, о какой красоте я говорю.
Он помолчал, тоже улыбнулся – рыжая поняла это по тому, с какой нежностью муж потёрся щекой об её щёку, – и негромко произнёс:
– Пустота умеет удивлять.
Согласившись с мнением жены.
– Думаешь, дело в Пустоте?
– Не сомневаюсь, что в ней, – кивнул дер Даген Тур. – Точнее, в аномалии, которая действует на Мартине, здесь и… по всей видимости – там.
– Здесь необычно.
– Необычно – весьма лёгкое определение того, что мы видим.
– Зато точное, – заметила Кира. – Красота не может быть стандартной.
– Наслаждению мешает непонимание происходящего.
– Ты меня дразнишь. Ты тоже восхищён.
Дер Даген Тур помолчал, после чего едва заметно улыбнулся:
– Да. – И поцеловал жену в шею. – Я действительно восхищён.
И было чем восхищаться.
Если гигантскую луну Мартины, которую адмирал дер Жи-Ноэль нарёк Близняшкой, ещё можно было сравнить с изумительной Деригоной, считающейся чудом Герметикона, то планета, на которой они оказались сейчас, аналогов не имела. Ничего похожего. Нигде. Она была частью удивительной системы, противоречащей всем законам астрологии и физики, нарушала каноны небесной механики, дерзко демонстрировала то, чего не может быть, и она… она была. И объяснить её существование получалось только аномалией. Причудой Пустоты, способной на всё так, словно была живой и развлекалась, складывая свои «кубики» в невероятные «домики». Невысокая гравитация, разреженный воздух и горизонт, находящийся ближе, чем следовало, говорили о небольших размерах планеты – однако она удерживала атмосферу. У неё не было собственной звезды, во всяком случае, до сих пор светило не появлялось, зато в небе улыбались друг другу два невозможно огромных спутника. И судя по всему, каждый из них был полноценной, пригодной для жизни планетой – с атмосферой и водой. И находились они настолько близко, что горы, моря и крупные озёра можно было разглядеть в простой бинокль. Если, конечно, их не скрывали облака…
