– Дистанция восемь лиг!
– Идём самым полным! Курс не менять!
– Кофе? – осведомился поднявшийся на мостик Валентин.
– Теодор, ты же знаешь: кофе мне понадобится после перехода, – капризно ответил Помпилио.
– Да, мессер.
– А пока я бы не отказался от одного из твоих бутербродов с говядиной, овощами и майленским соусом. Только сделай его не очень большим, а то в прошлый раз он заменил мне обед.
– Да, мессер.
– Базза?
– С удовольствием, мессер.
– Теодор, два бутерброда.
– Да, мессер.
– Не очень больших.
– Разумеется, мессер.
– Девять лиг!
– Может, в астрелии урийцы разбираются, но в двигателях – точно нет! Они отстают, и отстают позорно! – Демонстрация выдающихся ходовых качеств «Амуша» всегда приводила Помпилио в отличное расположение духа.
– Полностью с вами согласен, мессер, – поддержал разговор Дорофеев. – Подозреваю, урийцы научились копировать не самые лучшие образцы нашей техники.
– И они лишь недавно познали небо.
– Вы думаете?
– Недавно, – уверенно повторил дер Даген Тур. – Должно смениться несколько поколений, прежде чем небо станет привычной стихией и появятся инженеры, способные создать не просто летательный аппарат, а произведение искусства, которым, без сомнения, является «Пытливый амуш».
– Да, мессер.
– А без такого понимания, без чувства естественности полёта, можно лишь лепить тихоходную ерунду, которая сейчас ковыляет за нами.
Помпилио, конечно, был несколько предвзят: преследующий их крейсер к тихоходным не относился, но с «Амушем» он тягаться не мог. Это был обыкновенный импакто, в модернизацию и обслуживание которого не вкладывались такие средства, как в самый знаменитый исследовательский рейдер Герметикона, и потому исход гонки был предрешён.
– Как вы считаете, Базза, не пора ли нам заканчивать с этой глупой погоней? – поинтересовался Помпилио, доев бутерброд. – Я хочу кофе, но не желаю пить больше одной кружки.
– Конечно, мессер.
– Теодор! Нам вскоре потребуется кофе.
– Да, мессер.
– И пригласи на мостик Киру.
– Да, мессер.
Капитан тем временем закончил с едой и подошёл к штурвалу.
– Дистанция?
– Двенадцать лиг!
Последние двадцать минут крейсер отставал, рискуя потеряться среди облаков. Однако Дорофеев не собирался убегать от преследователей. Точнее, пока не собирался – ему нужно было показать урийцам небольшой спектакль.
– Плавное снижение до сотни метров!
– Есть плавное снижение до сотни метров! – отозвался рулевой.
План Б не отличался особенным изяществом, наоборот, был весьма прямолинеен, зато крепко скроен и должен был сработать.
Внимательно наблюдая за тем, чтобы урийский импакто, с одной стороны, не приблизился на расстояние артиллерийского огня, а с другой – видел и понимал, что делают лингийцы, Дорофеев распорядился снизиться, перейти на самый малый и опустить «корзину грешника». Запрыгнул в неё кто-нибудь или она просто пролетела над землёй, преследователи не видели, но манёвр создал у них впечатление, что снизившийся и замедлившийся «Амуш» забрал с поверхности разведчиков. Так они и доложили в Оперативный центр.
Что же касается лингийцев, то они вновь начали набирать высоту и резко ускорились, возвратив между собой и преследователями комфортную дистанцию, не позволяющую вести прицельный артиллерийский огонь. Затем остановились и совершили переход на Близняшку.
Первая фаза плана Б завершилась.
///
– Хорошо, что ты не забыл о еде, – произнёс Аксель, поднимая воротник куртки. – Но жаль, что её оказалось мало.
– Жаль, что кто-то слишком много ест, – хладнокровно отозвался Бабарский.
– Просто я – большой, – объяснил Крачин. – Мне нужно питаться, чтобы накапливать энергию.
– А зачем тебе энергия?
– Ну, например, чтобы не мёрзнуть.
– Попрыгай и согреешься, – предложил ИХ.
– То есть еды больше нет?
– А почему ты думаешь, что она должна у меня быть?
– Ты ведь суперкарго, – пожал плечами Аксель. – Тебе такие вопросы решать привычнее.
– А тебе привычнее стрелять, иди и добудь какую-нибудь живность.
– И ты её приготовишь? – оживился Крачин.
– Мы ведь решили не разводить костёр, – напомнил Бабарский. – По нему нас могут вычислить.
– Тогда зачем стрелять дичь?
– Это тебя развлечёт, и ты от меня отстанешь.
Аксель кашлянул и посмотрел на ИХ неодобрительно. Бабарский ответил взглядом долгим, но равнодушным, после чего предложил:
– Хочешь, я расскажу, как лечился от кастранской лихорадки, которую случайно подхватил в одном из борд… гм… приютов Анданы, в котором занимался… гм… благотворительностью.
– Нет!
– Я ведь вроде не рассказывал.
– И не надо.
– Тебе неинтересен мой невероятный опыт?
– Интересен, но не сейчас.
Сейчас Крачин что-нибудь съел бы, поскольку последние пару часов таскался по округе в поисках сухого валежника. Но не собирал его в кучу, которую могли заметить с аэропланов, – патрульный самолёт уже дважды пролетал над долиной, – а разбрасывал вокруг, чтобы собрать костёр за одну-две минуты. Всё это время ИХ скучал на берегу реки, но одобрительно кивал всякий раз, когда Аксель проходил мимо. А дождавшись, когда Крачин в очередной раз отойдёт, невозмутимо извлёк из сумки толстый бутерброд с ветчиной и впился в него зубами.
– Ты издеваешься?! – заорал учуявший запах Аксель.
– Просто ем, – отозвался суперкарго.
– А я?
– А ты, наверное, издеваешься.
– Что?!
– Ничего. – ИХ протянул Крачину второй свёрток. – Будешь?
– Я тебя сейчас убью, – пообещал Аксель, разворачивая бумагу.
– Кто тебя в следующий раз будет кормить?
– У тебя есть что-то ещё?
– Откуда?
– Почему ты так долго молчал?
– Я не знал, сколько времени нам придётся здесь сидеть, и экономил продукты.
– А теперь знаешь? – Вопрос прозвучал невнятно, поскольку позабывший о приличиях Крачин задал его с набитым ртом.
– Предполагаю, – ответил ИХ. – Тебе ведь известно, какие знаки предваряют открытие «окна» перехода и выхода цеппеля из Пустоты?
