Вика говорила, чуть дыша, Руслан был так близко, его дыхание на ее виске, а руки убирают ткань, раскрывая грудь. Красивое белое кружево, он провел по нему костяшками пальцев, оттягивая вниз. Вика тогда почти перестала дышать, когда Руслан резко опустился и, сильно сжав огромными руками ее талию, вобрал в рот сосок.
Всего несколько секунд он целует, покусывая и тут же зализывая. Так же резко отпускает ее и уходит. Тогда был некий минутный ступор, она была уверена, что одним этим поцелуем Руслан не ограничится, сорвется. Больше всего Вика боялась именно этого, что сорвется, как в тот первый раз, сделает больно, больше морально, чем физически.
Прижала пальцы к губам, они тряслись, но щеки горели румянцем. Она так умом тронется за три месяца рядом с ним. В голове вновь вспыхнула мысль о побеге, но потом накатила обреченность.
Быстро выбрала нужные вещи, уже не разбирая, что нравится, что нет. Девушка-консультант предлагала все новые наряды, а она все соглашалась, и пусть без примерки, если что, можно будет сдать или обменять.
Обратную дорогу Руслан сидел впереди и даже не смотрел на нее, Тимур пошел с ней в аптеку, будто на самом деле она сейчас сбежит, купила нужные таблетки, сразу три стандарта. Вот будет совсем не здорово, если она забеременеет от них. При мысли о сексе, которому неизбежно быть, мысли путались, сердце отбивало неровный ритм.
– Белка?
– У вас нет квартиры? Вы тоже живете в гостинице?
Альберт обходит кучу пакетов, останавливаясь около большого панорамного окна. Вид из него и правда шикарный, из номера люкс может быть только такой.
– Квартира есть, но живем здесь. Тебе нравится номер?
– Нет, мне нравилась моя квартира. А теперь там мой муж, который проиграл меня в покер, и которого я не могу видеть, а еще которого я боюсь. Эта квартира - все, что есть у меня, от маминой средней сестры досталась, наследство, так сказать.
Альберт закурил, выпуская ровные кольца дыма, Вика посмотрела на него. Как всегда, шикарен: темно-синяя рубашка, идеально сидящий пиджак на широких плечах, холодный взгляд. Он этим взглядом замораживал и в то же время разжигал внутри огонь.
– Через два часа чтоб была готова.
– Обезьянку будут показывать народу?
Фирсов сжал губы, развернул Вику за плечи к себе.
– Белка, ты вот только не прикидывайся дурой, ведь ты умная девочка и все прекрасно понимаешь. И чем меньше ты начнешь себя накручивать и просто примешь то, что есть, тем сразу станет проще жить.
– Ты пробовал так?
– Пробовал, было дело.
– Но я не могу.
– Можешь. Виктория, ты не только умная, но и сильная.
– Да какая я сильная? Муж проиграл, вы попользовались. Нет силы и смелости даже сбежать.
– Ну, я же говорю, умная, ума-то хватает не сбежать.
Лицо мужчины так близко, снова тонкий аромат парфюма и сигарет. Его пальцы ласкают шею, чуть сжимая. Альберт скользит носом по щеке девушки, от нее пахнет яблоками, а еще немного страхом. Точно глупая, сама еще не понимает, какую силу может иметь над мужчинами. Которые ради нее будут дуреть, убивать, предавать, стоит ей только взмахнуть ресницами.
Главное не вляпаться в это самому.
– Давай потрахаемся, стоит, сил нет.
– Альберт! – Вика дергается назад, но он ее удерживает.
– Не хочешь?
Вика молчит, а у самой учащается дыхание. Хочет ли она? Не может понять. Это все неправильно, повторяет про себя уже, наверно, в сотый раз, как заевшую пластинку. Но тело реагирует на этих мужчин, словно с ними в сговоре.
– Альберт?
– Да, белка.
Пальцы чуть сильнее сжимают шею, а он целует, так нежно, стараясь не сделать больно, Вика шумно вдыхает, на языке привкус никотина.
– Будешь так стонать, возьму у этого окна. Как вспомню тебя на коленях, ласкающую своим чудесным ротиком наши члены, к ебеням готов бросить все дела и не вынимать из тебя член.
Продолжает целовать, лаская языком губы, поглаживая шею, самого потряхивает с ней рядом. Такая соблазнительная, даже в этой дурацкой футболке и джинсах, хотя Фирс всегда был эстетом. Шлюхи были только элитные, дорогие и красивые, знающие свое дело.
Отстраняется, быстро скользит по лицу девушки, в ее глазах туман, ухмыляется.
– Слушай, как ты с Мироновым сошлась? Не могу представить, что может быть у вас общего, кроме фамилии после свадьбы.
– В кафе познакомились.
– В кафе при стрипклубе?
– Нет, просто в кафе, рядом с художественным училищем.
Вика моргает несколько раз, отходит в сторону, Алберт смотрит весело, снова затягивается.
– С семьей его знакома?
– Нет, он говорил, что те живут в другой стране.
– Если бы. Значит, не приняла бедную родственницу из художественного училища наша элитно-козлиная семейка. Ну, этого следовало ожидать.
– В смысле?
– А в том смысле, белка, что у Антон, видимо, реально на тебе крыша поехала, женился даже, пошел наперекор семье. То-то я смотрю, ставки у него стали мельче, ты реально была его последний шанс в тот вечер.
– На мне что, нельзя жениться?
Альберт не ответил.
– Держи, сохрани на память, – Фирс что-то вкладывает Вике в ладонь, зажимая пальцы. – Два часа на сборы. И ты не обезьянка, ты белка, будешь сыпать в груды изумруды, или как там у классика. Я выиграю много изумрудов.
Он уходит широким уверенным шагом. Вика разжимает пальцы, на ладони лежит обручальное кольцо, точно такое же все еще носит она. Это кольцо Антона, но у девушки даже нет слез, чтоб снова впадать в истерику. Такое чувств, что прошло несколько месяцев с того момента, как она обо всем узнала, но на самом деле всего двое суток.
Хотелось лечь и ни о чем не думать. Но точно знала, что ей не дадут этого сделать. Надо начинать жить по новым правилам, всего три месяца, сущая ерунда.
Подошла к куче пакетов и коробок, надо было все разложить и развесить, где-то в номере была гардеробная. Так прошел почти час, самой последней была черная коробка, Вика открыла, убрала тонкую бумагу. Изумрудная ткань, провела по ней пальцами, достала платье, повернулась к зеркалу. Очень красивое, она видела такие только в журналах на длинноногих моделях.
Странная из нее Золушка получается, да и сказка неправильная выходит.
ЧАСТЬ 23
1997 год.
– Рус, сиди тихо.
– Что там такое, Альберт? Кто эти люди?
– Я не знаю.
Двое мальчиков, забравшись на лестницу, что вела на чердак старого дома, сидели, прижавшись к перилам. Оттуда было немного видно большую комнату первого этажа, главная лестница брала начало именно оттуда, шла на второй этаж, к спальням. Но именно с маленькой, что вела на чердак, закрытый ржавым гвоздем, было видно, что происходит внизу.
