Отвечает на поцелуй, тело горит, внизу все наливается возбуждением, Вика чувствует, как становится мокрой, а пальцы Альберта уже ласкают ее половые губки, задевая клитор, она вскрикивает.
Стоять неудобно, ноги подкашиваются, Вика резкими движениями спускает брюки, Альберт помогает, освобождая член, который уже подрагивает от перевозбуждения.
– Потрогай, привыкай его трогать, ты ведь уже брала его в ротик, – шепот в губы, толкается членом ей в руки. – Да, вот так, сожми его, сильнее, умница.
Вика трогает, обхватывая сразу двумя руками, скользит по тонкой коже, пальцами размазывая по головке капли предсемени, другой рукой опускаясь ниже, лаская яички. Чуть отклоняется, снова смотрит в зеркало, в нем спина мужчины, с огромным крестом в виде двух неровных гвоздей, он целует шею, продолжая трогать ее между ног, а она его член.
– Альберт…аааа….Альберт.
– Да, такая мокрая, такая влажная девочка у моей девочки. Чувствуешь, как ты течешь на мои пальцы? Такая возбужденная, так бы и вылизал тебя всю, но сил больше нет терпеть.
Альберт быстро освобождается от брюк и туфель, резко приподнимает Викторию за талию, делает несколько шагов, тут же разворачивая ее к себе свиной, прогибая поясницу, заставляя опереться руками о зеркало.
Легкий шлепок по ягодицам, Вероника вскрикивает и вздрагивает всем телом, снова смотрит на свое отражение: глаза чуть прикрыты, в них блеск, а еще желание. Альберт гладит по спине, сам рассматривая девушку, накручивая ее распущенные волосы на кулак, тянет на себя. При этом головкой члена трется о блестящую от смазки раскрытую перед ним киску.
Девушка, сама того не понимая, от нетерпения крутит попкой, а он, направляя член, входит лишь на половину, от чего Вика прогибается сильнее и стонет, облизывая губы.
Еще движение.
Глубже.
Дыхание чаще.
Стон громче.
– Какая же ты узкая, белка, словно девственница, сжимаешь меня до боли. Дьявол, как горячо в тебе, не протяну долго, весь день яйца ломит. Давай, девочка, двигайся.
Резкий толчок, второй, третий, он входит полностью, Вика задыхается, царапает ногтями зеркало, член большой, достает до самой дальней стенки влагалища. Растягивая, заполняя собой полностью, но вместе с этой болью приходит невероятное удовольствие.
– Аааааа….Альберт…аааааа…..не могу.
Снова шлепок по ягодицам, глубокие, но не резкие толчки, она привыкает к ним, внизу все закручивает огненным вихрем наслаждения, смешанного с болью. Разве такое бывает? Разве так бывает?
– Смотри, смотри на себя, смотри, какая ты красивая. Красивая девочка, глаза такие невинные, но полные соблазна и разврата, они просят еще, просят дать больше.
Он вбивается сильнее, шлепки, стоны, хрипы, крики разносятся по комнате.
Да, Вика хочет еще, ей надо кончить, иначе не унять эту похоть и боль удовольствия, что скручивает, словно стальной проволокой, все тело, разжигая огонь где-то там внутри.
Альберт тянет ее за плечи на себя, ноги дрожат, Вика не может ровно стоять на каблуках, а он накрывает грудь руками, нежно сжимая соски, продолжает вбиваться в нее на всю длину.
Член увеличивается еще больше, головка разбухает, яйца поджимаются, девушка чувствует это. Открывает глаза, ловит их с Альбертом отражение, это словно живое порно, тела блестят от пота, Альберт, не отрываясь, смотрит ей в глаза. Одна рука на шее, другая накрывает между ног, он вбивается сильнее, давит на клитор, задыхаясь от эмоций.
Вика кричит в голос, срывается в свой оргазм, тело колотит, мышцы влагалища сжимаются, Альберт кончает следом, хрипит в шею. Оргазм у обоих долгий, Вика пытается соскочить с члена, но Альберт держит ее, кончая глубоко внутрь. Сперма выплескивается толчками, омывая влагалище, стекает по стволу до яиц.
– Я точно сдохну на тебе, белка, – целует в шею, кусает, оставляя следы.
У Вики совсем нет слов. Ни одной мысли, просто невероятное опустошение, словно из нее вынули батарейки. Альберт выходит из нее, удерживая, тут же разворачивая к себе, заставляя смотреть в лицо. По бедрам стекает его сперма, теплая, а по телу Виктории все еще идет волна затихающего оргазма, заставляя вздрагивать.
– Ты ведь выпила те свои волшебные таблетки, белка?
Кивает, не сразу понимая, о чем спрашивает, снова вздрагивает, когда Альберт трогает припухшие складочки, размазывая свою сперму по клитору, целуя губы. Он сам еще возбужден, словно и не было этого секса, девочка - чистый соблазн, так бы и не вынимал свой член из нее. Интересно, за три месяца он остынет к ней или, наоборот, привыкнет так, что не захочет отпускать?
ЧАСТЬ 28
– Ганс, сиди, пожалуйста, смирно.
Собака повернулась, вновь стала смотреть на Викторию, темный грифель карандаша выводил на большом листе бумаги линии, одни были чуть заметны, другие более жирные и яркие.
– Ты такой красивый, самая красивая собака, которую я видела, – Вика улыбнулась, а Ганс высунул язык. – А еще, ты самый лучший натурщик, что у меня был и есть, ну, еще Альберт, но он долго не сидит на месте.
Альберт был прекрасным объектом, его хотелось рисовать, Вика не думала, что портреты, да еще и в карандаше, будут так хорошо у нее получаться. Но чем больше она вглядывалась в Фирсова, тем он глубже проникал в ее сознание. Красивые пальцы, перекатывающие потертую фишку, эти пальцы ласкали ее ночами, шея и выпирающий кадык, острые скулы, красивая линия губ, эти губы целовали ее в самых сокровенных местах.
С Гансом было проще, он не заставлял Вику краснеть, а Альберт, видя это, улыбался, словно читал ее мысли. Он был загадкой, его хотелось понять и разгадать, узнать какой он на самом деле. Какой он настоящий Альберт Фирсов.
Портрет Ганса, и правда, получился очень реалистичным и красивым, белоснежный фон и грозный ротвейлер: литые мышцы, пронзающий взгляд, словно он только и ждет команды, чтоб накинуться и разорвать кого-то в клочья.
Скоро уже месяц, как Виктория живет здесь, оказывается, ее совершенно не ограничивают в перемещении, никто не запрещает выходить из комнаты, около дверей нет охраны, ее не одергивают, но следят, это она точно знала. Ей даже разрешалось выезжать в город, но, конечно, об этом надо было сказать Альберту и взять Тимура.
Так Вика съездила в училище, объяснила, что ее не будет какое-то время, но она все потом наверстает, ее с неохотой, но отпустили, пришлось врать, чего Вика не любила и не умела делать. От ведения кружка рисования в доме творчества пришлось отказаться, было жалко, но как только все уладится, она обязательно вернется. Ведь все наладится, точно уладится. Вика на это очень надеялась.
Она спокойно выходила за пределы отеля, в дальнем крыле, где находится ее номер, был всегда открыт пожарный выход. Одна из дорожек от него вела прямо к беседке и озеру с небольшим пирсом. Оттуда казалось, что комплекс отдыха не такой большой, а всего лишь гостиница, ресторан с банкетным залом, но это не так. Вика в своих прогулках уходила довольно далеко, Ганс всегда сопровождал, вот с ним было ничего не страшно.
