Альберт кончает последним, запрокинув голову, заполняя своей спермой ее попку, а Виктория безвольно падает на грудь Руслану, по щекам текут слезы, тело вздрагивает от медленно отпускающего такого мощного и долгого оргазма.
Они почти одновременно выходят из нее, Руслан нежно гладит лицо и волосам, что-то шепчет, но Вика не может разобрать, что. Альберт смотрит, как из влагалища и ануса девушки медленно вытекает их густая белая сперма, растирает пальцами напряженные мышцы, Вика стонет.
Он не помнит таких своих оргазмов, с Викой всегда все, как в первый раз. Он понял, что она способна на такое, как только начал ласкать ее анус несколько дней назад, постепенно растягивая сфинктер. Не знает его белка, насколько сексуальная и соблазнительная.
Не дай бог ей узнать, тогда они пропали оба.
Ложится рядом, тусклый свет бра освещает комнату и их тела на большой кровати.
– Белка, ты как?
Вика ничего не отвечает, лишь пытается выровнять свое дыхание, чувствуя при этом, как бешено колотится сердце Руслана. Она наверно сумасшедшая, что не только позволила быть с собой двум мужчинам, но и испытала от этого удовольствие, которого не испытывала никогда.
– Отстань от нее.
– О боже, второй Ганс, только говорящий. Вы скоро такими темпами оба меня сожрете, хоть на цепь обоих сажай. Тебе вообще трахаться противопоказано, бой через два дня.
– Сам разберусь, ты за собой следи.
– У меня все готово. Все бумаги подписаны, ставки сделаны, по условиям, выдвинутым Мироновыми, в случае проигрыша мы теряем половину что у нас есть, если проиграет Игнат, они теряют сеть заправок, несколько офисных зданий в центре.
Альберт поднялся, прошелся голым, взял сигарету, прикурил, сел в кресло, задумался, пристально смотря на Руслана и Викторию.
– Это опасно?
– Что, белка?
– Бой.
– Это всегда опасно, но наш железный дровосек обязан справиться. Ты ведь справишься, братишка?
– Братишка? Вы братья?
– Его мать встречалась с моим отцом. Не кровные, но больше чем братья.
А вот это было любопытно, Вика даже приподнялась на груди Руслана и начала рассматривать мужчин, пытаясь найти схожие черты. Мало того что она спит сразу с двумя, так еще с братьями.
ЧАСТЬ 32
– Альберт, сделай что-нибудь! Останови все это!
Вика трясла мужчину за руку, до боли в пальцах впившись в нее. Вокруг гудела толпа, кричала, размахивала руками, Ганс рычал в наморднике, Альберт сдерживал его натягивая поводок. А на ринге, за высокой сеткой, разделяющей зрителей и двух бойцов происходило чистое кровавое месиво.
Бойня.
Только так можно было назвать этот спорт. Это и были бои без правил, но даже в таких боях есть правила, Руслан ей об этом рассказал еще вчера. Последние два дня все были в жутком напряжении, Руслан снова пропадал в спортзале, Альберт мотался по городу, почти бессонные ночи, полные секса и откровенных ласк. Болела каждая мышца в теле, зацелованная, заласканная, она засыпала между ними.
Они смотрели на нее так, что по телу бежали мурашки, но в их взглядах не было превосходства и наглости. Разве что Альберт, постоянно сыпал пошлыми шутками и вводил ее в краску. На что Руслан осаживал его, а тот смеялся, смеялась и Вика. Она перестала чувствовать то напряжение, что было между ними раньше.
После той первой ночи проведенной втроем стало легче и свободней. Исчезла неловкость и недосказанность между ней и Русланом, она больше не стеснялась, когда на его глазах ее целовал Альберт. Но он при этом смотрел таким обжигающем взглядом, что она сама начинала гореть.
Ехали почти молча, небольшой микроавтобус, два ряда сидений друг напротив друга, Ганс сопел в ногах, Вика смотрела в окно, солнце садилось за верхушки деревьев.
– Куда мы едем?
– Спортивный клуб, у нас мало места для такого грандиозного, события.
– В тебе столько сарказма, как ты сам в нем еще не захлебнулся.
– Сам поражаюсь. Спасибо, я знал, что нравлюсь тебе белка, – Альберт улыбается, перекатывает между пальцами потертую фишку.
– А еще самолюбие и завышенное самомнение, – Вике так и хотелось его уколоть, но этот чертов манипулятор не поддавался. – А еще, огромное раздутое эго.
– Я покажу тебе ночью свое огромное эго, будешь стонать и просит еще.
– Ты невыносим.
– За это и любят.
– Может, уже хватит, – Руслан вмешался в их перепалку.
– Тихо, белка, Гладиатор настраивается.
– Ой, Фирс, правда, мы все устали от твоей болтовни, – Руслан взял ладонь девушки, сжав ее пальцами. Альтер с Гансом посмотрели на это, потом друг на друга. Ганс вопросительно, а мужчина пожал плечами.
– Все чудесатее и чудесатее.
Руслан тогда нежно перебирал ее пальцы, настроя на бой не было никакого, их сближение с Викой сейчас было важнее. Он менялся рядом с этой девушкой, становился другим, выбирался из своей глубокой волчьей норы, где он столько лет был зверьком, как его и прозвали в интернате.
Три последних года пребывания там дались сложнее всего, Альберт ушел, а ему пришлось показать всем, насколько он неуправляемый и дикий, с одной лишь целью – дать понять, что лезть к нему опасно.
– Все будет хорошо, – снова сжал пальцы девушки, посмотрев на нее. Волосы распущены, в глазах тревога, такая нежная. Простит ли она когда-нибудь его? – Ты такая красивая, а когда улыбаешься на щеках ямочки, но улыбаешься ты редко. Хотел отдать потом, увидел это в городе, еще две неделе назад.
– Что?
– Надень потом, если захочешь.
Руслан достает из кармана небольшую коробочку обтянутую черным бархатом. Вика смотрит на нее, хочет открыть, но Руслан накрывает ее своей ладонью.
– Не сейчас, потом. Хорошо?
Вика хотела что-то ответить, но Ганс гавкнул, привлекая к себе внимания, положив голову ей на колени.
– Ой, все. Тимур, останови, я выйду, – Фирс закатил глаза. – Меня сейчас стошнит от розовых соплей.
– Фирс клоун, не обращай на него внимания. Шутки правда уже не смешные.
Они тогда все дружно засмеялись, но на душе все равно было неспокойно, в воздухе летало напряжение, даже шутками его невозможно было скрыть. В коридоре клуба, куда они приехали, столкнулись с Мироновыми, Антон стоял за старшими братом, смотрел исподлобья так мерзко, оценивая ее с ног до головы.
– Если ты, сука, скажешь хоть слово, я вырву тебе язык.
Это все, что сказал Руслан, глядя ему в глаза, а у Вики за спиной словно выросли крылья. Он вырвет, она верила. А Антон будет молчать, потому что тоже верит. Она смотрела на своего мужа и не верила тому, что могла быть с ним, что любила, выносила все его прихоти, это словно была не она, словно та жизнь была не ее, а чья-то чужая.
