Вика тянется к ним, как десятки раз до этого, ласкает одновременно, обе головки уже багровые, облизывает их, вбирает в рот то один, то другой член. Они такие большие, гладкие, ведет языком вниз до самых яиц, помогая себе рукой.
Никогда не думала, что это может так возбуждать, чувствует, как внизу живота закручивается вихрем возбуждение, как его тянет, как еще больше припухли половые губы, прилившей к ним кровью возбуждения, как она хочет, чтоб они оказались в ней. Заглатывает как можно глубже, совсем теряя контроль над собой.
Смотрит вверх, наблюдая, как мужчины тяжело дышат, как дергаются кадыки на их шеях, облизывает губы. Альберта срывает первого, тянет девушку на себя, тут же поднимает на руки, раздвигая ее колени, усаживает так легко и медленно на свой член.
Виктория кричит, плотно обхватывает его своими мышцами, течет на члене, чувствуя, как Руслан, стоя сзади, снова целует спину, убирая мокрые волосы на плечо. Не может долго ждать, лишь несколько секунд растирает тугие мышцы ануса, проникая сразу двумя пальцами, снова вынимая, собирая влагу с киски, втирая ее в тугой сфинктер.
А затем, сжимая свой член, толкается сам, проникая пока только головкой. Девушка кричит в голос от такого растяжения, пытаясь расслабиться и принять его, принять их двоих, одновременно, ведь это было уже не раз.
Хорошо, что джакузи большое и места хватает для троих, но Виктория такая невесомая, гладка, дрожит в руках Альберта, который чуть приостанавливается, давая Руслану войти в ее тугую попку.
А Вику на самом деле переполняют не только членами мужчин, но и эмоции. Тело принимает их, как и ее сознание, что так и должно быть, только с ними двумя, больше ни с кем. Вот они двигаются уже одновременно, растягивая ее еще больше, насаживая на себя, заполняя, даря невероятные удовольствия на уровне боли.
– Такая славная девочка, такая желанная, ты невероятная, белка, – Альберта трясет, накрывает жар. – Наша сладкая девочка, такая развратная в то же время невинная. Совсем нас с ума свела, приучила, приручила к своему телу.
Они двигаются, кажется, что под их ногами кипит вода, в глазах туман, второй оргазм накрывает неожиданно. Вика срывает голос, кончая.
– Боже мой…ааааааа…..аааааа.
Руслан чуть поворачивается в сторону, как раз напротив большое зеркало и вид того, как оба их члена входят одновременно, как Виктория дрожит и кричит в своём оргазме. Яйца поджимаются, он начинает кончать сам, Вика чувствует, как теплая сперма заполняет ее попку, как пульсирует член Руслана, как она кончает снова и снова, сокращаясь на нем, забирая у него все семя.
– Вот же дьявол, не могу больше, кончаю, малышка, кончаю.
Альберт смотрит вниз на их соединяющиеся тела, член дергается, спермы много, она стекает по стволу и капает в воду. Вика цепляется за его плечи, царапая до крови ногтями, запрокинув голову, кусает губы. А он целует ее в эти губы, продолжая выдавать все новые порции спермы в ее тугое влагалище.
Всех троих медленно отпускает, Вика ложится на грудь Альберта, тот аккуратно выходит из нее, то же самое делает и Руслан. Гладит по спине, снова целуя, лаская ягодицы, пальцами размазывая по еще не до конца сомкнувшимся мышцам ануса свою сперму. Накрывает киску, клитор такой чувствительный, что, задевая его Виктория снова дергается, ловя последнее это своего оргазма.
– Ты, и правда, невероятная, малышка.
Альберт опускается в воду, та слегка остыла, но все равно расслабляет мышцы, Вика прикрывает глаза, но Руслан тянет ее на себя, укладывая, целуя в висок.
– Пить хочу.
– Вина?
– Вам так и не терпится меня споить.
Но, приподнимаясь, берет бокал, протянутый Альбертом, делает несколько больших глотков, смотрит тому в глаза.
– Так ты беременна или нет?
Замирает, пытаясь понять эмоции мужчины, но чувствует, как напрягается сзади нее Руслан.
– Что? – вопрос Руслана.
– Это тебя, железный дровосек, может обхитрить наша Элли, но не великого и могучего Гудвина.
Девушка улыбается, стараясь не показывать горечь, отдает бокал обратно, ложась на грудь Руслана, долго смотрит, а глаза Фирса, так же играя с ним в гляделки как это любит делать он.
– Дышите ровно, я не беременна. У волшебников и дровосеков в сказке не было детей.
ЧАСТЬ 39
Удар.
Тихий вскрик. Плач.
Снова удар.
Но не так, как бьют кулаком, это пощечина. Игнат остановился, прислушался. Он шел мимо кабинета отца, но застыл на месте, медленно сжимая руки в кулаки.
– Ну, чего ты, чего или кого ты из себя строишь? Ну, давай, давай, покажи слезы, как ты умеешь сопротивляться, овца бесхребетная.
Это был голос отца. Мужчина повел головой, на шее хрустнули позвонки, вот чего Игнат не выносил, хоть и находился долгие годы в жестоком спорте, так это насилие. Бой - это другое, там они с противником на равных.
Зашел без стука, кулаком открыв дверь, сразу зацепил взглядом девушку, что сидела на полу, поджав ноги, покорно опустив голову. Разорванное платье горничной, светлые волосы закрывали лицо. Над ней возвышался его отец, чуть пошатываясь в расстегнутой рубашке. Лысина блестела от пота, глаза злые и свирепые, но совсем не пьяные.
Дальше, в углу у окна, сидел Юрий, наблюдая за всем с бокалом алкоголя. Игнат сделал несколько шагов, медленно обводя взглядом почти всю его здесь собравшуюся семью.
– Сынок, ты хочешь присоединиться? – отец кивнул на девушку, та так и продолжала сидеть немой статуей, никак не реагируя на слова, лишь плечи слегка вздрогнули. – Девочка хоть и не свежая, но хорошенькая.
– Вы тут совсем ебанулись, я что, похож на подонка? На таких конченых мразей, как вы?
– А на кого ты похож, сынок? Ты ведь мой сын, значит, такой же, как я.
– Как ты? Ты себя со стороны видел? Вы все видели то, чем и как вы живете? Вы же насквозь пропитаны гнилью и измазаны в дерьме.
– Отец, ты слышал, это мы, оказывается, гнилое дерьмо. А на чьи деньги ты, такой правильный, жил в своей Америке все эти годы? На гнилые и дерьмовые?
– Если и жил, то все уже вернул, так что закрой свой рот и сиди там, бухай дальше.
В кабинете повисла тишина, Игнат снова сжимал кулаки, смотря вокруг. Зря он приехал, зря, мать говорила, не стоит этого делать. Но он ведь верил своей семье, знал, если попросят, он все сделает для нее. Подписался на бой, сам не зная, с кем, Игнат только это и умел делать, ежедневные тренировки, лучшие тренеры, залы, а потом и титулы с миллионными гонорарами. Он, правда, должен был своему отцу лишь за то, что тот отправил его в Америку и оплачивал все до первых побед. Но он все вернул, вернул с лихвой, тут его упрекнуть не в чем, пусть Юра закроет рот.
