Мадлен крепко сжала его руку.
Джеральд громко крикнул:
— С благословения короля, ты пообещал, что Адела станет моей женой!
Эдмонд был не в силах молчать:
— Но как же, черт побери, Дункан, ты собираешься выполнить обе клятвы?!
— Джеральд, — не обращая внимания на брата, заговорил барон, — слово, данное мной Аделе, позволяет ей оставаться в моем замке. Боюсь, тебе придется передумать.
— Так ты предлагаешь…
— Ты всегда желанный гость у нас, Джеральд. Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь, — заявил Дункан.
Поначалу Джеральд, казалось, удивился, затем насмешливая улыбка осветила его лицо. Повернувшись к Аделе, он кивнул ей:
— Адела, раз уж ты не хочешь уезжать со мной, я, пожалуй, останусь здесь.
— Что-о?! — взвизгнула девушка. Мадлен успела заметить, что в глазах Аделы не было страха — только удивление и гнев.
— Ты слышала, твой брат только что позволил мне остаться к Векстоне, и я останусь здесь до тех пор, пока ты не поймешь, что я намереваюсь жениться на тебе, — заявил гость.
Конечно же, она слышала его. Мадлен подумала, что Джеральда слышал даже часовой на южной башне — так громко он кричал.
Мадлен шагнула было к Аделе, чтобы защитить ее от гнева барона, но тут Дункан снова взял ее за руку, да так крепко, что она предпочла промолчать.
Зато Адела не стала молчать и, бросившись к Джеральду, прокричала:
— Ты поседеешь, постареешь я высохнешь, прежде чем я изменю свое решение!
Джеральд только улыбнулся:
— Ты недооцениваешь моих способностей, Адела.
— Да ты… Ты самый упрямый человек из всех, кого я знаю, — выпалила девушка. — Ты… ты плебей… — С этими словами она повернулась и выбежала из зала.
Мадлен вдруг почувствовала, что все и в самом деле уладится. Сейчас Адела была разъярена, но ничего не боялась, а когда успокоится, увидит все в другом свете.
— Что это еще за плебей? — спросил Джеральд у Эдмонда.
Тот пожал плечами и взглянул на Мадлен.
— Еще одно из твоих словечек?
— Ну да, — призналась Мадлен.
— Плебей так же отвратителен, как Полифем? — поинтересовался Эдмонд.
Мадлен покачала головой.
— Нет, это совсем другое.
— Ну вот, видишь, Джеральд, Адела ценит тебя больше, чем Мадлен оценила меня — во время нашей первой встречи, разумеется, — усмехнулся Эдмонд.
Мадлен не поняла, о чем тот говорит. Но тут Дункан, пожелав всем спокойной ночи, наконец увел жену из зала.
Супруги не проронили ни слова до самой спальни. Пока Дункан открывал дверь, Мадлен решила сразу же поговорить с ним об Аделе и Эдмонде, но, войдя в комнату, забыла о своем намерении. Дункан перенес сюда все вещи жены из ее комнаты в башне. Два стула стояли у камина, покрывало было раскинуто на огромной кровати, а гобелен, вышитый руками Мадлен, висел над камином.
Тут перед ними появилась Мод и сообщила, что, как и было ведено, ванна для госпожи готова.
Как только дверь за служанкой захлопнулась, Мадлен повернулась к мужу.
— Не могу же я принимать ванну при тебе, Дункан. Пожалуйста, иди на свое озеро, а я пока…
— Господи, Мадлен, да я уже столько раз видел тебя нагой! — промолвил Дункан. Развязав ее плетеный поясок, он бросил его на стул и принялся снимать с жены накидку и платье.
— Но это всегда было в постели, там все же мы были накрыты одеялами и… — Ее голос затих.
Дункан улыбнулся.
— Забирайся в воду, любимая, пока она не остыла.
— Но ты ведь каждый день плаваешь в ледяном озере, — напомнила ему жена, пока Дункан медленно стягивал с нее рубашку. — Зачем ты делаешь это? — нерешительно спросила она, чувствуя, как жар заливает ее щеки. — Тебе нравится плавать в холодной воде?
Своим вопросом Мадлен хотела отвлечь внимание Дункана от своей персоны, но, похоже, барон мог и отвечать ей, и одновременно раздевать ее.
— Не могу сказать, что мне это очень уж нравится, — проговорил он. Дункану хотелось поскорее избавить жену от скрывающей ее прелести одежды. Опустившись перед ней на колени, он снял с Мадлен туфли и чулки, а затем провел по ее ногам горячими ладонями. Мадлен глубоко вздохнула от наслаждения.
— Но зачем же ты тогда купаешься? — запинаясь, спросила она.
— Чтобы тренировать тело и душу.
— Но… — прошептала Мадлен, — но ведь можно и по-другому тренировать тело.
Однако все попытки Мадлен отвлечь мужа разговорами потерпели неудачу.
Усмехнувшись, Дункан развел ее руки в стороны, а затем приподнял груди ладонями и стал ласкать соски, которые мгновенно отозвались на его прикосновения. Мадлен инстинктивно выгнулась.
— Если только я поцелую тебя, любимая, тебе уже не принять ванны. Я вижу, какой страстью горят твои глаза. Ты чувствуешь, как сильно я хочу тебя? — прошептал барон.
Мадлен медленно кивнула:
— Я тоже хочу тебя, Дункан.
Однако она заставила себя отвернуться от мужа и направилась к ванне.
Векстон старался не смотреть на жену, он решил, что не будет спешить этой ночью. Они будут любить друг друга не спеша. Дункан не станет торопить Мадлен, сколько бы времени ни понадобилось на то, чтобы уложить ее в постель.
Дункан самодовольно улыбнулся, уверенный в своем обаянии и неотразимости. Сняв куртку, он встал на колени перед камином, чтобы подбросить в огонь еще одно полено.
Мадлен торопливо выкупалась, все время опасаясь, что муж повернется к ней и увидит ее за столь интимным занятием.
Но вдруг она осознала весь комизм положения и рассмеялась.
Дункан медленно подошел к ванне и, подбоченясь, поинтересовался у жены, что послужило причиной ее веселья.
Он был уже без рубашки. Сердце Мадлен забилось быстрее, дыхание внезапно перехватило. Господи, с какой же легкостью муж возбуждал ее!
— Да понимаешь, мне пришло в голову, что я столько ночей проспала с тобой совсем раздетой! Не знаю даже, чего я сейчас стесняюсь! Именно это меня и развеселило.
Теперь Мадлен стояла лицом к мужу, как бы желая доказать себе и ему, что больше не испытывает смущения.
На ее бархатистой коже сверкали капельки воды, кончики волос намокли, в глазах играло озорство. Наклонившись к Мадлен, Дункан бережно поцеловал ее в лоб, потом в кончик носа. Он не мог сдержаться — жена его была просто обольстительна, особенно теперь, когда решилась наконец перестать смущаться.
