Он вздрогнул, когда сзади его кто-то обнял. И поспешил спрятать телефон.
Позади стояла Лика Малиновская, которая бесшумно подкралась к нему.
— Как все прошло? — спросила она.
— Думал, Барс меня прибьет, — ответил Власов. — Сильный, урод. Но ничего. Я сказал ему, что мы просто хотели отжать у новенькой бабки.
— Он тебя не тронул, — удивленно сказала Малиновская.
— Ага. Велел свалить из школы и не попадаться ему на глаза.
— И что, ты уйдешь? — нахмурилась девушка.
— Ага. Мне неприятности не нужны, — криво улыбнулся Власов.
— Как все это бесит! С появлением новенькой одни неприятности, — прошипела Малиновская. — Эй, а ты все равно будешь моим парнем, понял?
— Конечно, детка.
О том, что Лайм заплатил ему сверху еще большую сумму, Власов умолчал. Делиться своими деньгами он не хотел. Даже с той, которая была его девушкой.
***
— Барсик хороший мальчик, — сказала я весело, когда после уроков мы с Димой шли к моему репетитору по английскому. Он часто провожал меня куда-нибудь и всегда при этом держал за руку. И я — тоже, как и всегда, — чувствовала себя защищенной и окруженной незримой нежностью.
Счастливой.
Настроение у меня было хорошим, несмотря на появление Власова. Сначала я подумала, что Дима все-таки ударил Егора — потому что его костяшки были сбитыми до крови. Но оказалось, что он просто ударил по стене. А Власова не тронул — сдержал свой гнев. Это обрадовало меня. Я никогда не поддерживала насилие и не хотела, чтобы Дима считал, что с его помощью можно решить все проблемы.
— С чего взяла, что я хороший? — хмыкнул он. К тому, что я называла его Барсиком, Дима привык. Даже почти не ругался. Только глаза закатывал.
— Не стал применять насилие. Это важно, — серьезно ответила я. — Ты действительно хороший.
— Малыш, если бы знала, какое дерьмо я творил, не называла бы так, — вдруг сказал Дима.
Я действительно многого о нем еще не знала, но очень хотела узнать. Он впускал меня в свой мир постепенно, открываясь так осторожно, будто боялся предательства. А я не торопила. Пусть все будет постепенно.
— Для меня ты всегда хороший.
— Правда?
— Разве я тебе хоть раз врала?
Мы остановились посреди аллеи, усыпанной оранжевыми листьями. И я привстала на носочки, чтобы стать выше и поцеловать Диму. Одна его рука оказалась на моей талии, вторая коснулась шеи. В ответ я обняла его за плечи, обтянутые кожаной курткой.
Привычные объятия. Привычный поцелуй — неспешный и долгий, согревающий даже в прохладные дни. Привычные мысли: «Он — мой».
И до сих пор непривычное ощущение нужности.
Даже осень не могла отобрать у меня это ощущение, хотя раньше осенью я чувствовала себя предельно одинокой. Любовь сильнее, чем осень — не та, которая на дворе, а та, которая в сердце.
Дима взял мое лицо в ладони и коснулся губами лба. В его глазах я видела нежность, которую он редко позволял увидеть. Быть нежным для него значило быть слабым. И он не хотел показывать эту слабость даже мне.
— Я не хороший. Не называй меня так, — тихо сказал он. — Тебе вообще не стоит быть со мной.
— И почему же? — спросила я, глядя в его глаза, в которых хотелось утонуть.
— Я тебя не достоин. Тебе нужен другой. Такой, как твой Игорь. Реально хороший.
— Тогда, может быть, расстанемся? — сердито спросила я, отстраняясь от Димы. — Может быть, мне тогда к Игорю уйти?
Мне не нравилось, что он считал себя плохим. И бесило то, что он считал, будто бы мне нужен кто-то другой. Не знаю, откуда в нем брались эти мысли. Тяжелые, темные, давящие. И я всячески пыталась показать Диме, как он мне нужен. Ведь чем больше мы общались, тем сильнее я понимала — образ плохого парня лишь защита. Маска, которую он много лет носит.
— Буду его девушкой, а не твоей, — продолжала я. Хотя на самом деле к Игорю я относилась как ко другу детства и не больше. Мы изредка переписывались, и Диму это ужасно бесило. Он ревновал. И сейчас ревность взяла вверх над всем остальным.
— Я твоего Игоря поломаю, — ухмыльнулся Дима.
— Тогда не говори о расставании. Бесит.
— Ладно, — он коснулся моих волос и вытащил из них сухой листик. А затем, не сдержавшись, снова обнял и зарылся носом в волосы.
— Что у тебя за духи? — пробормотал Дима, сжимая меня в своих объятиях.
— Я ими не пользуюсь, — растерялась я.
— Да? А почему так вкусно пахнешь?
Я смутилась еще сильнее. Иногда, когда мы оставались наедине, Барсов становился таким милым, что порою я не знала, как реагировать. Наверное, сказывалась моя неопытность в отношениях.
Нашу идиллию прервал звук нового сообщения, и мне пришлось доставать телефон из кармана. Вдруг репетитор по английскому? У меня занятие через полчаса. Вдруг перенесет, как на прошлой неделе? Но это оказался не репетитор, а Игорь. Будто чувствовал, что мы о нем говорим.
«Привет! Может быть, погуляем?» — написал он.
Дима, разумеется, прочитал сообщение.
— А может быть, ты прогуляешься в задницу, дебил? — приподнял бровь Дима — ту, которая была со шрамом. — Дай-ка мне телефон, малыш. Я с ним поговорю.
— О чем?! — не поняла я и на всякий случай спрятала телефон за спину.
— О том, чтобы не думал о прогулках с моей девушкой.
— Дим, мы просто друзья детства. Ты вообще в себе?
Дима хрипло рассмеялся.
— Полина, дружбы между мужчинами и женщинами не существует. Кто-то с кем-то хочет переспать, вот и все.
Иногда он был до безумия прямым. Но при мне почти не выражался — старался быть милым.
— И это явно не ты, — продолжал Дима. — Твой дружок хочет завалить тебя в кровать.
Я стукнула его по плечу — о таком я даже не думала. Связь с Игорем казалась противоестественной. Он же мне как брат, что ли.
— Бред, Дим.
— Отвечаю. Никто не будет общаться с тел… девчонкой, потому что хочет быть ей другом. Кому в своем уме захочется быть во френдзоне? Если чел затирает тебе, что он твой друг, это фигня. Шли его, он врет.
— Я в любом случае не буду гулять с Игорем, — нахмурилась я и быстро написала ему ответ — извинилась и сказала, что занята. А после взглянула на время и поняла, что опаздываю. Через десять минут я должна быть у репетитора!
Едва я сказала это Диме, как он снова взял меня за руку, и мы побежали в сторону нужного дома. Он довел меня до подъезда, а сам остался ждать внизу, хотя я и просила его вернуться домой.
Я скрылась за тяжелой дверью, но она не успела захлопнуться — Дима поймал ее и вошел следом за мной в подъезд. Он поймал в ловушку — прижал спиной к стене и уперся об нее локтем, рядом с моей головой, не давая мне возможности вырваться. А сам склонился для очередного поцелуя. Сам при этом не целовал. Ждал, когда это сделаю я. Ему нравилось меня дразнить. А меня это всегда раздражало. Я проигрывала каждый раз, не в силах сопротивляться притяжению.
