— Голову новую приобрести нельзя. А все остальное можно, — опять огрызнулась я и тут же пожалела. Почему я все время забываю, что он тут местный авторитет среди подростков.
— Слушай, а ты всегда такая дерзкая?
А ты всегда такой тупой, хотелось спросить мне. Но, разумеется, я промолчала. Просто пожала плечами.
— Обычная.
— Советую быть тебе со мной максимально вежливой, девочка. Или ты еще не поняла, кто я? — угрожающе спросил Барс, явно желая выглядеть крутым. Но в моих глазах все равно оставался несчастным Дуболомом. Похитителем котов и извращенцем.
— Да я уже все поняла. Меня просветили.
— И? — поднял он бровь со шрамом.
— Что и? — не поняла я.
— Ты меня не боишься? — вкрадчиво спросил Барс.
— Очень боюсь, — честно ответила я, но получилось как-то по-издевательски. Как будто бы я его дразню! А это последнее, что мне сейчас хочется! И я спешно решила перевести разговор.
— Как котенок?
Его судьба действительно меня волновала.
— Хорошо, — пожал плечами Барс.
— Твоя зверюга его не трогает?
В глазах пса появилось осуждение — мол, кто кого трогает?
— Какая тебе разница? — задумчиво спросил Барс.
— Я просто беспокоюсь, — сердито ответила я. — Слушай, а как ты его кормишь? Надеюсь, не человеческой едой? Лучше всего кошкам корм покупать, хороший. Я могу марку посоветовать или купить, если хочешь, и…
— Как тебя зовут? — вдруг перебил меня Барс.
— Полина. Полина Туманова, — растерялась я. Неужели не помнит? Я же представлялась!
— Слушай, Полина Туманова. Иди в задницу со своими советами. Я сам разберусь, что делать со своим котом. — В его взгляде появилось презрение.
Ага, разберется. Похоже, он не разбирается, что с самим собой делать. Не то, что с котом.
— Но…
Барс оттолкнул меня, выбросил мусор в бак и сделал шаг в сторону, явно желая уйти. Своей белоснежной кроссовкой он наступил ровно в кошачий корм, который лежал на асфальте. У меня от изумления с губ сорвался нервный смешок. Дуболомина кривая! Под ноги, что ли, не смотрит?!
— Твою мать, — отчетливо сказал Барс и выдал пару крепких слов, явно решив, что наступил не на корм, а на кое-что другое. — Это еще что за дерьмо?!
Его пес коротко гавкнул и с интересом стал обнюхивать кроссовку. Барсу пришлось отпихнуть его.
— Это не дерьмо. Это корм, — кротко сказала я, едва сдерживая новую порцию смешков.
— В смысле? — поднял на меня злобный взгляд Барс. — Какой еще корм?!
— Влажный, для котика, — улыбнулась я. — Тут один бегал бездомный, и я решила его покормить… Купила, выложила на листик, а ты наступил…
— Котик, значит, бегал?
— Ага, — похолодела я от его перекошенной физиономии.
— А теперь ты беги, — посоветовал мне вдруг Барсиков. — Беги, Туманова, пока я тебя не поймал. Иначе я в тебя этот корм запихаю, клянусь.
Я решила не рисковать — слишком уж покраснели его глаза. И убежала. Так смешно мне не было уже очень давно.
Обернулась я всего один раз, и снова чуть не заржала на весь двор — пес пытался слизать с кроссовки Барса прилипший корм, а тот ругался.
Я помогла маме с шарлоткой. Ну как помогла? Морально поддерживала, пока она готовила. И рассказывала ей про новую школу, учителей, одноклассников. Сказала, что классная добавит ее в родительский чат.
— А с кем ты разговаривала на улице? — вдруг спросила мама, когда мы закончили, а квартира наполнилась ароматом свежей выпечки, яблок и корицы.
— А? — не поняла я.
— Ты возле мусорных баков стояла с каким-то парнем. У него еще собака на поводке была. Он тебе нравится? — Мама улыбнулась. И я поняла, что она о Барсе. Наверное, увидела нас из окна.
— Ты что, мам! Это мой ненормальный одноклассник! Живет в доме напротив! — Я замахала руками от негодования. Нет, фигурка у Барсикова просто топ, но чтобы он мне нравился? Упаси Господи!
Маме почему-то стало смешно, и она попыталась выведать у меня информацию про него, но я ограничилась веской фразой «он просто местный идиот».
— Мы с твоим папой тоже сначала друг друга невзлюбили, — вдруг вспомнила мама.
— Что значит — тоже? — подозрительно спросила я.
Она положила ладонь под щеку и вздохнула, с улыбкой глядя в стену.
— Когда мы познакомились, он жутко меня раздражал. Казался наглым и высокомерным. У него уже была своя машина, знаешь, такая, я низкой подвеской. И он всюду рассекал на ней, громко включив музыку. А еще у него была спортивная куртка, как у Михаэля Шумахера. Все девчонки за ним бегали, а он такой гордый был. Ни с кем не встречался. Волк-одиночка, — мама почему-то рассмеялась, явно припомнив какой-то смешной случай.
— А с тобой почему стал встречаться? — с интересом спросила я. Раньше мы про это не говорили. После смерти папы мама долгое время не могла говорить о нем без слез.
— Потому что я его послала, — звонко рассмеялась мама. — Единственная из всех. Вот он меня и запомнил. Знаешь, Полинкин, с доступными девушками мужчины веселятся, а с недоступными — остаются. Чувствуют себя завоевателями, покорившими Эверест.
Теперь уже засмеялась я.
Идиллию прервало появление Андрея. Мама услышала, как в замке поворачивается ключ, и побежала встречать отчима. А я подумала, какая она для него? Доступная или недоступная? Почему мама так сильно хочет ему угодить? Почему делает все, что он говорит, а не слушает себя? Неужели она вела себя так и с папой?
Следующий полчаса пришлось провести с мамой и отчимом за столом. Андрею нравилось играть в семью, но меня это раздражало. Мы — чужие люди, и я терплю его только ради мамы.
— Дана, ты просто чудо, мне так с тобой повезло, — в конце ужина сказал он, и мама засветилась как солнце.
— А мне с тобой, мой хороший.
Я едва не закатила глаза. От необходимости и дальше слушать их воркование меня освободил звонок на телефон Андрея. Он глянул на экран и нахмурился, но ответил на звонок.
— Что случилось? — спросил он, вставая из-за стола. — Что ты сказала? Гонки? Полиция? Да, понял. Приеду, адрес диктуй. И скажи мне — как ты это допустила, Рита? Ты уверена, что хорошая мать? Не кричи. Не кричи, я сказал!
Его голос звучал зло, и мы с мамой переглянулись, ничего не понимая. Андрей скрылся в спальне, и мама пошла за ним. Какое-то время они разговаривали, и отчим пару раз повысил голос — не на маму, а на какую-то Риту, которая снова стала ему звонить.
Мама вернулась на кухню сама не своя.
— А что случилось? — шепотом спросила я.
