— Когда уже его мать приедет? — нервно спросила Екатерина Михайловна. — Сколько я должна ждать? У меня через три часа важное совещание в министерстве!
— Долго, — усмехнулся Барс, откидываясь на спинку стула и вытягивая ноги. — Всю жизнь.
Он сладко зевнул, а Есина разъярилась.
— Вы видите, как он себя ведет?! Его ругают, а он паясничает! Как тебя только мать воспитывала! Наверняка такая же хабалка, как сам! За сыном не следит. Не удивлюсь, если пьет. Только в таких семьях беспризорные дети растут. Настоящие бандиты.
Новая волна ярости ударила Барсу в голову, и он резко поднялся на ноги.
— Рот закрой, — сказал он, глядя матери Есина в глаза.
— Что?.. — ошалела та. — Что ты мне сказал?
— Сказал закрыть свой грязный рот, — повторил Барс хриплым голосом.
Воцарилась тишина — буквально на несколько секунд. Все смотрели на парня, а он крепко сжал челюсти, ненавидя в это мгновение каждого, кто был в кабинете. Даже себя.
— Барсов! — вскочил на ноги рассерженный директор. — А ну немедленно извинись перед Екатериной Михайловной!
— Что за поведение?! Да как ты смеешь?! — закричала одновременно с ним Атом.
— Мусор, я же говорю — мусор! — заорала Есина.
В кабинете стало так шумно, что Барсу захотелось закрыть уши руками. Только Есин не орал — сидел, опустив глаза. Боялся встретиться с Барсом взглядами.
— Перестаньте, пожалуйста! — вдруг ударила журналом по столу Ольга Владимировна, которая была белая, словно мел. — Дима, немедленно извинись. Это было отвратительно.
Она потянула его за руку, и Барс опустился на свое место. Ненависть выжигала его изнутри. Извиняться он не собирался. Никогда.
— А вы… Вы тоже не имеете права так разговаривать с учеником, — продолжила Ольга Владимировна звенящим голосом.
— Мать Барсова умерла, — встряла инспектор, листая документы. — Екатерина Михайловна, мы отца ждем. С ним все и решим.
Голос у нее был равнодушный. Как и многим, ей было все равно. Но уж лучше так, чем наигранная жалость.
— Да-да, отец Барсова уже скоро будет, — встряла Атом.
При упоминании Старика Барс почувствовал тошноту. Он до последнего надеялся, что тот не приедет. Однако Старик был как черт — только помянешь, так сразу и появится.
Когда обстановка в кабинете директора накалилась до предела, дверь без стука распахнулась. На пороге появился высокий мужчина в дорогом черном костюме.
Увидев его, все тотчас замолчали. От него исходила тяжелая давящая энергетика. Даже мать Есина не сразу нашла, что сказать.
— Владимир Сергеевич! — воскликнул директор. — А мы вас ждали! Проходите, пожалуйста!
— Что происходит? — спросил Старик и обвел присутствующих неприятным колючим взглядом.
Директор поспешил вскочить и поздороваться с ним за руку, после чего усадил в собственное кресло. Попутно еще и извинялся за беспокойство.
— У вас есть десять минут. Что он сделал? — спросил Старик, не глядя на Барса. Будто не замечал его. Будто был чужим человеком.
— Понимаете, Владимир Сергеевич, произошел конфликт, в ходе которого… — Начала было Атом, но Старик прервал ее:
— Я спросил — что он ему сделал? Сломал нос? Ребра? Руку? Дайте четкий ответ. От этого будет зависеть размер компенсации.
— Что?! — выкрикнула, наконец, Екатерина Михайловна. — Какой компенсации? Да вы с ума сошли, господин хороший?! Ваш раздолбай избил моего сына! На глазах у одноклассников! Унизил, запугал! А вы мне про компенсацию говорите! Да его отчислить надо! И на учет в полицию!
— Мам, — попытался что-то сказать Есин, но женщина не дала ему возможности открыть рот.
— Я требую, чтобы вашего сына отчислили из нашей школы! Извините, конечно, но таким бандитам, как он, тут не место. И поверьте, для этого я сделаю все. А возможности у меня не маленькие! Я работаю в министерстве образования!
Завучи попытались успокоить ее, но получалось плохо.
— Еще раз — что он сделал?
— Ударил одноклассника по лицу, — со вздохом ответил директор. — Слава богу, ничего не сломал.
— Вот как. Просто ударил одноклассника по лицу. И из-за этого вы решили, что можете вызвать меня? — хмуро спросил Старик. — Вы в курсе, сколько стоит мое время?
— Просто? — взвилась мать Есина. — Просто?! Да у него кровь носом текла, остановить не могли, уже скорую хотели вызвать! И посмотрите, как мальчик напуган! Ваш сыночек его запугал! Такой же бандит, как вы! Яблочко от яблони недалеко падает!
— Рот закрой, — велел ей Старик.
Барсу стало смешно. Забавно, они говорят одними и теми же фразами.
— Что?! Да как вы смеете?! Кто вы вообще такой?! — заорала Есина, вскочив и вытаращив глаза. Она не привыкла, чтобы с ней так разговаривали.
— Поставьте ее в известность, кто я такой, — кивнул директору Старик. А тот перевел умоляющий взгляд на притихших завучей.
— Это Сперанский, успокойтесь пожалуйста, — склонились к Екатерине Михайловне вторая завуч. И до той вдруг дошло, кто перед ней.
— Тот самый? — в ужасе переспросила женщина.
— Тот самый.
Мать Есина вдруг затихла. Подобралась, нацепила на лицо улыбочку, а глаза бегали из стороны в сторону.
Барс с презрением глянул на нее. Надо же. Как услышала имя Старика, так сразу сдулась. С ним никто не хочет связываться. Боятся.
Директор при участии Атома рассказали Старику о том, что произошло в раздевалке. А тот внимательно слушал и время от времени поглядывал на наручные часы. Сына он игнорировал.
— Сколько? — задал он единственный вопрос матери Есиной, когда директор закончил.
— Что? — вздрогнула та.
— Компенсация. Сколько хотите?
Ее глаза снова забегали из стороны в сторону. Барс подумал — наверное, теперь захочет побольше вытянуть.
Наверное, жалеет, что он сыночку нос не сломал. Так бы сумма была еще внушительнее.
— Понимаете… Дело в том… Мой бедный сын пострадал не столько физически, сколько психологически, — залепетала та. — Он очень хороший мальчик. Всегда помогает мне и окружающим. И мухи не обидит. Добрый и светлый ребенок. И тут такая ужасная ситуация…
— Ложь, — вдруг раздался девичий голос.
Барса будто молнией насквозь пронзила — из-за двери выглядывала синеглазка. Она была бледной, но подбородок держала прямо. И взгляд не отводила.
«Уйди, идиотка!» — хотелось прокричать ему, но он молчал. Смотрел и молчал. И сердце частило, как бешенное.
— Выйди, Туманова! — рассердилась Атом. — Видишь, мы заняты!
