Сделав фотографии и еще немного погуляв вдоль берега, мы направились к мотоциклу. В этот раз я не боялась поездки — скорее, предвкушала ее. Обнимала Барсова за пояс и наслаждалась скоростью, ветром и свободой. И в груди не было пустоты — напротив, она была заполнена чем-то новым, теплым и неизведанным.
Через полчаса мы были у моего дома. И я подумала — как же хорошо, что отчим работает до вечера и не увидит меня с Барсовым, а то у него, наверное, бомбанет, что я снова с парнем.
— Иди домой, — сказал Барс, забирая у меня шлем.
— А как же служение твоей великолепной персоне? — подняла я брови. — Ты же божился, что я стану твоей рабыней, а в итоге потащил на свидание.
— Какое свидание? Не придумывай! — хрипло рассмеялся парень. — Это была моя благодарность за то, что ты сегодня вступилась за меня. Не побоялась. Тебе реально не было страшно?
— Было, — тихо ответила я, став серьезной. — Но если бы я не сделала этого, то не простила бы саму себя. За слабость.
— Смелая, значит, — оценивающе глядя на меня, протянул Барс. — Что ж, смелая, завтра я буду свободным и ты сделаешь кое-что.
— Что?
— Завтра и узнаешь. Пока. — Он небрежно кивнул мне и пошел к своему дому, сжимая подмышкой шлем. А я направилась к своему подъезду, находясь под впечатлением от поездки.
— Эй! — окликнул он меня вдруг.
— Что? — обернулась я.
— Спасибо тебе. И еще…
Он замолчал.
— Что?
— Называй меня по имени.
Услышав это, я улыбнулась. Эти слова хоть и сказаны были небрежно, но дарили тепло. Оно согревало меня изнутри.
— Хорошо, Димас, — пропела я.
— Как? — недоверчиво спросил Барс. — Как ты меня назвала?
— Димасик.
— Офигела? — рявкнул он.
— Нет, Димочка. — Мне нравилось дразнить его. Очень нравилось! Как у него лицо-то перекосило!
— Хватит меня так называть! — заорал Барсов.
— Мой сладкий Митюша, — просюсюкала я. И прежде, чем он успел снова возмутиться, помчалась к подъезду. А сама про себя повторяла его имя.
Дима. Димка. Дмитрий.
Прежде, чем юркнуть за дверь, я обернулась. Барсов смотрел на меня — но не злобно, а с полуулыбкой, и я послала ему воздушный поцелуй. Может быть, он не такой уж и дурак? Даже милый по-своему…
Вспомнив его теплые губы и сильные руки, я смущенно рассмеялась.
Однажды наш поцелуй будет настоящим.
Мама была дома. Она приготовила обед и читала какую-то книгу — кажется, любовный роман. Она приветливо встретила меня, будто вчера ничего не произошло, поинтересовалась, как дела, послушала мои истории про Дилару — рассказывая о ней, я создавала иллюзию, что в школе у меня все хорошо. Я врала маме и чувствовала вину, но лучше пусть так, чем она сходит с ума от беспокойства.
Мы вместе пообедали, мама рассказала новости про родственников, с которыми она сегодня общалась по телефону, и я на какое-то время забыла, что мы не дома, а в другом городе. Стало уютно, как прежде — так бывало до появления в маминой жизни Андрея. Я настолько забылась, что позвала кота, чтобы, как обычно, взять его на руки. И только когда мама удивленно глянула на меня, поняла, как сглупила.
— Прости меня, Полинкин, — обняла меня мама и прижала к себе.
— За что, ма?
— За то, что увезла, — прошептала она и поцеловала меня в макушку. — Но я хотела, как лучше. Веришь?
— Верю…
— И хотела, чтобы Андрей стал тебе папой.
Все тепло из сердца моментально исчезло. Никто не заменит мне папу. Тем более Андрей.
— Но мама…
— Да, знаю, папу никто не сможет заменить, — вздохнула она. — Но мне так хотелось, чтобы у моей дочери был любящий отец. Андрей неплохой человек. Просто прими его, хорошо? Не ругайся с ним, дочка.
Я ничего не стала отвечать ей — отстранилась и ушла в свою комнату, сказав, что нужно делать уроки.
Отчим пришел, как обычно, и я сразу же напряглась, услышав в их с мамой спальне его голос.
— Что ты читаешь, Дана? — спросил он брезгливо.
— Роман о любви, — удивленно ответила мама.
— Это пошлая книжонка. Для идиоток, у которых нет мужиков. Дана, ты же вроде умная женщина. Читай хорошие книги. У меня целая библиотека с научной фантастикой. Стругацкие, Лем, Симмонс, Герберт, Нортон, Гаррисон! А ты читаешь безвкусную бульварщину.
— Но мне это нравится, Андрей, — с недоумением ответила мама. — Хорошая история про чувства и предательство.
— Второсортное чтиво, — отрезал отчим. — Я не хочу видеть в своем доме подобные книжонки.
Я сжала кулаки. Да какого черта? Почему он диктует маме, что ей читать, а что нет! Это унизительно! И почему она его слушается?!
Не помня себя от злости, я буквально ворвалась в их спальню, думая, что сейчас мама начнет ругаться с отчимом, но увидела, как она обнимает его. Будто бы ничего и не случилось!
— Что-то случилось? — глянул на меня отчим.
— Нет, я хотела спросить кое-что у мамы, — ответила я, понимая, что мама в моей поддержке не нуждается.
Отчим отпустил маму и вышел, напоследок сказав:
— В следующий раз стучись.
— Что такое, Полинкин? — Мама улыбнулась мне. Ее улыбка была какой-то изнеможденной.
— Ты считаешь, что это нормально? — сердито спросила я.
— Что? — не поняла она.
— Во всем слушаться Андрея! Он будет диктовать тебе, что читать, а что не читать? Серьезно?
Мама нахмурилась.
— Мы должны это обсуждать? Дочка, не влезай в дела взрослых, хорошо? И не ревнуй меня к Андрею. Тебя я все равно люблю больше.
Она потрепала меня по волосам, и я вышла, не зная, на кого больше злиться — на него или на нее.
Затевать скандал я, конечно, не стала. Дописала сочинение, доделала проект по биологии, позанималась математикой с репетитором по интернету. Слопала шоколадку из запасов, которые хранила в нижнем ящике стола — это была моя детская привычка. Папа часто покупал мне сладости, а я прятала их от мамы, потому что она считала — сладкое портит зубы. Это был наш с папой секрет…
Как он там без меня? Не скучает? Бабушка ходит к нему и все так же приносит цветы.
Во время ужина, на котором мне, разумеется, положено было быть, в дверь позвонили. Открывать пошла мама. Честно говоря, я понятия не имела, кто мог прийти. И безумно удивилась, когда мама быстрым шагом зашла на кухню и тихо сказала:
— Андрей, там твоя дочь…
Меня будто током в спину ударило. Дочь Андрея?.. Она пришла к нам? Да и на маме лица не было. Однако отчим сохранял удивительное спокойствие. Он встал из-за стола и направился в прихожую.
