Женщина моментально как бы окаменела, глаза приобрели
отчужденное выражение.
– Ну и что?
– Я хочу его видеть.
– Вы родственник?
– Я адвокат.
– Его?
– Его родственницы.
– Приемные часы окончились.
– Но мне крайне важно его видеть.
Она решительно покачала головой:
– Вы должны являться в определенное время.
– А когда именно?
– От двух до трех часов дня.
– Вы хотите сказать, что я не смогу видеть его до
завтрашнего дня?
– Я не уверена, что и завтра вы его увидите. Вам надо
сначала поговорить с доктором. У мистера Шелби состояние пока еще не из
блестящих. Против его фамилии есть пометка «Посетителей не пускать»… Как вы
себя назвали?
– Мейсон. Перри Мейсон.
– Я скажу доктору, что вы приходили.
– Какому доктору?
– Доктору Бекстеру. Тиллиману Бекстеру. Он директор
санатория.
– Он врач?
– У него имеется лицензия на заведование санаторием. Это
все, что мне известно. И я думаю, что вам не имеет смысла сюда возвращаться.
Вряд ли Горас Шелби будет в состоянии принимать посетителей.
Она резко повернулась к нему спиной и скрылась за дверью, показывая,
что разговор окончен.
Мейсон вышел во двор, быстро осмотрел место и пошел к своей
машине.
Около нее стоял какой-то человек.
– Вы доктор, назначенный судом? – спросил он. Мейсон
задумчиво посмотрел на человека:
– Какой доктор, какой суд?
– По делу Шелби.
– А что?
– Я хочу поговорить с вами.
– Могу ли я узнать, на какую тему?
– Вы не ответили на мой вопрос – вы доктор, назначенный
судом?
– Нет. Я Перри Мейсон, адвокат. Так для чего же вам
понадобился док…
Человек не стал дожидаться, пока он закончит фразу, бегом
пустившись к машине, стоявшей недалеко от автомобиля Мейсона, нырнул в нее,
сказал что-то водителю, и машина сорвалась с места.
Мейсон попытался разглядеть номер, но машина была уже
слишком далеко, так что он смог разобрать только то, что она из Невады.
Мейсон притворился, будто возвращается в санаторий, на самом
же деле обошел машину кругом, вынул из кармана ключ, сел за руль и рванул с
места.
Однако машины с невадским номером не было видно: она, по
всей вероятности, свернула на боковую улицу.
Адвокат проехал несколько кварталов, все еще надеясь
разыскать таинственную машину, но она как сквозь землю провалилась.
Тогда он вернулся к себе в контору.
Делла сразу же сообщила ему, что звонил доктор Олм. Он
просил передать, что готов поговорить с адвокатом в любое время, как только тот
вернется.
Мейсон кивнул.
– Герти закрыла контору и пошла домой. С ним говорила я
сама. Вас соединить?
Она быстро набрала нужный номер:
– Доктора Олма, пожалуйста. С вами будет говорить мистер
Мейсон. – Она кивнула адвокату.
Мейсон взял трубку:
– Алло! Перри Мейсон.
– Доктор Грантланд Олм. Мейсон, вы хотели со мной
поговорить?
– Да. Как я понял, судья Пеллингер поручил вам побеседовать
с Горасом Шелби и выяснить его физическое и психическое состояние.
– Правильно.
– Вы собираетесь скоро с ним повидаться?
– Я не могу увидеть его раньше завтрашнего утра. Но я
предупредил дежурного, что буду в санатории в десять часов.
– Стоило ли предупреждать их о времени вашего приезда?
– Думаю, да. Потому что я предупредил, чтобы сегодня после
восьми часов ему не давали никаких наркотических средств, чтобы мне подготовили
описание всех лекарств, которые ему были выписаны, и что при осмотре в комнате
не будет никого, кроме моей ассистентки.
Мейсон широко улыбнулся:
– Благодарю вас, доктор. Теперь мне ясно, почему суд назначил
именно вас для проведения экспертизы… Я как раз намеревался спросить вас, будут
ли приняты меры предосторожности для того, чтобы пациент был поставлен в
совершенно объективные условия.
– Я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Я даже могу
добавить, что существуют определенные наркотические средства, которые при
внутривенном вливании вызывают у больного сон. Но человек при этом теряет
ориентацию и даже становится на некоторое время невменяемым. Особенно если он
страдает атеросклерозом.
– Можно ли обнаружить, что эти наркотики применялись?
– И да, и нет. Если я заподозрю нечто подобное, я проверю
кровь пациента, но и без этого не так трудно сказать, естественное ли это
состояние или вызванное искусственно. Доказать труднее.
Мне известно все про вас и вашу репутацию, мистер Мейсон. Я
слышал, что вы представляете племянницу Шелби, или ту молодую особу, которая
считала себя его племянницей. Говорят, что она за ним преданно ухаживала и
очень его любила. Могу по секрету добавить, что администрация санатория
принялась спорить со мной, когда я запретил после восьми часов вводить мистеру
Шелби какие-либо препараты. Якобы пациент беспокойный, легко раздражается, не
спит по ночам, так что ему необходимо снотворное.
Тогда я спросил, какое именно снотворное они используют, и
мы по этому поводу снова поспорили. Мне пришлось все же назначить одно
совершенно невинное средство, которое не может оказать никакого вредного
воздействия. Нет нужды говорить вам, что я намерен самым тщательным образом
разобраться в этом деле. Так меня просил судья, хотя в этом предупреждении,
собственно, не было нужды.
– Огромное спасибо, – сказал Мейсон. – Я как раз хотел
выяснить, что у вас на уме.
– Мне думается, я теперь знаю, что у вас на уме, –
посмеиваясь, заявил доктор Олм. – Не сомневайтесь, Мейсон, я буду совершенно
объективен.
– Не знаю, как вас и благодарить. Искренне ценю ваше доброе
отношение.
Адвокат повесил трубку и сказал Делле:
– Мне думается, можно запирать контору и отправляться по
домам. Доктор Олм прекрасно знает, что делает. Он не новичок и в последствиях
применения наркотиков отлично разбирается, и я не удивлюсь, если завтрашний
день окажется решающим в нашем сражении. Что же касается санатория, то я не
завидую тамошнему начальству.
