Бас доктора Олма был слышен на весь кабинет.
– Мистер Мейсон, я приехал в так называемый санаторий, в дом
отдыха «Гудвилл». Как вам известно, явился я туда по распоряжению суда
освидетельствовать мистера Гораса Шелби.
– А что, случилось что-нибудь?
– Вот именно.
– Великий боже! Он не умер?
– Не знаю. Его здесь нет.
– Его там нет?
– Совершенно верно.
– То есть как это? Они позволили Финчли его куда-то увезти?
– Не знаю, но очень хочу узнать. Человека нет. Мне говорят,
что он удрал. Прежде чем тут успели намудрить с вещественными доказательствами,
я хочу все выяснить… Если не ошибаюсь, у вас имеется весьма опытный частный
детектив, который всегда работает вместе с вами?
– Совершенно верно.
– Да вы и сами легендарная личность. Не могли бы вы
немедленно приехать сюда со своим детективом?
– А нас впустят?
– Впустят ли?! – взорвался доктор Олм. – Я сам вас впущу. Я
здесь камня на камне не оставлю, если они не выложат свои карты на стол и не
перестанут играть со мной в кошки-мышки.
– Выезжаю.
Мейсон швырнул трубку, схватил шляпу, на ходу крикнув Делле
Стрит:
– Вызывай Пола Дрейка! Пусть садится в машину и едет прямо в
санаторий «Гудвилл» в Эль-Мираре. Позвони еще раз Дафнии Шелби. Предупреди ее о
случившемся… Пусть никуда не выходит из отеля, пока я не позвоню ей.
– А если она не ответит?
– Пусть ее вызовут, громко выкрикивая фамилию… Я уехал.
Через тридцать пять минут бешеной езды адвокат добрался до
Эль-Мирара.
Он поставил машину на стоянку близ ворот санатория,
автоматически отметив про себя, что исчезло объявление о том, что санаторий
нуждается в уборщице, и что входная дверь распахнута настежь.
Тощая грымза, которая накануне едва разговаривала с ним,
сегодня была сама любезность:
– Доктор вас ожидает, мистер Мейсон. Они в боксе номер
семнадцать. Это по коридору направо.
– Благодарю… С минуты на минуту должен подъехать частный
детектив по имени Пол Дрейк. Направьте его тоже в бокс номер семнадцать.
– Да, конечно.
Ее губы изогнулись в угодливой улыбке, но голубые глаза
оставались холодными и враждебными.
Изнутри доносились сердитые голоса.
Бокс номер 17 представлял собою маленький коттеджик, стоящий
в ряду таких же, в которые попадали через основное здание.
Мейсон подошел к двери и распахнул ее.
Высокий человек лет сорока, со слегка сутуловатой спиной,
сразу же повернулся к адвокату. На лице его было написано крайнее возмущение.
Его собеседник, человек много старше его, примерно на голову
ниже ростом, выглядел испуганным и, по всем признакам, защищался.
Мейсон с одного взгляда разобрался в ситуации.
– Доктор Олм? – обратился он к высокому.
Горящие возмущением глаза доктора Олма уставились на
адвоката, потом их выражение смягчилось.
– Вы Перри Мейсон?
– Точно.
Они пожали друг другу руки.
– А это доктор Тиллиман Бекстер.
Последнему Мейсон руки не подал.
– Доктор Бекстер, – продолжал доктор Олм, – получил лицензию
на лечение диетой в другом штате. У него имеются особые теории в отношении
питания больных.
– Я получил лицензию на заведование этим домом отдыха! –
заявил Бекстер.
– Несомненно! – хмыкнул доктор Олм. – Но другой вопрос –
надолго ли у вас сохранится эта лицензия! А теперь я хочу услышать решительно
все про Гораса Шелби. Вы заявили, будто не ведете историй болезни?
– Это же не больница, а дом отдыха.
– И в домах отдыха регистрируются все назначения врача. Или
у вас вообще не принято делать записи?
– В важных случаях мы записываем.
– Что вы называете «важными случаями»?
– Все, что указывает на какое-то изменение в физическом или
психическом состоянии больного.
– Вы заявили, будто не учитываете прописываемые наркотики.
– Мы не даем наркотиков. Как правило.
– Ну а что же вы делаете?
– Мы обеспечиваем наших пациентов отдыхом, покоем и здоровой
пищей. Мы…
– Мне было сказано, что Горас Шелби находится под
воздействием сильного снотворного. Кто ему его дал?
– Сильное снотворное? – ненатурально удивился доктор
Бекстер.
– Так я понял.
– Медикаменты мистеру Шелби прописывал другой врач, он у нас
в штате не работает. Мы, разумеется, относимся с уважением к распоряжениям
лечащих врачей наших пациентов.
– Кто его лечащий врач?
– Не помню его фамилии.
Мейсон осмотрелся, стараясь запечатлеть в памяти железную
больничную койку, умывальник, комод с зеркалом, потертый линолеум на полу,
ветхие тюлевые занавески на окнах.
– Куда ведет эта дверь?
– В ванную, – ответил доктор Бекстер.
Мейсон распахнул дверь: старомодная, неудобная ванна, туалет,
еще более старый линолеум, наполненный доверху ящик для бумаги, кривое зеркало
над маленькой аптечкой.
– А вторая дверь?
– Стенной шкаф. В нем пациенты хранят свою одежду.
– Я туда заглядывал, – сказал доктор Олм. – Одежды нет.
В шкафу прямо на стенке был набит ряд крючков.
– Он все забрал? – спросил Мейсон.
– Насколько нам известно, все, – ответил доктор Бекстер. –
Конечно, у него практически ничего и не было. Брил его парикмахер… Что еще?
Зубная щетка и тюбик с пастой, они остались в ванной. Ну и потом – у него была
только та одежда, в которой он сюда приехал.
– Другими словами, – гнул свою линию Перри Мейсон, – когда
его доставили сюда, он не имел понятия, что его везут в санаторий?
– Я этого не говорил, да и не мог бы сказать, потому что,
откровенно говоря, не знаю.
– Отправляясь в санаторий, человек берет с собой по крайней
мере чемодан с носильными вещами: пижаму, белье, рубашки, носки, носовые
платки.
– Так поступает нормальный человек, – согласился доктор
Бекстер.
