– Народ против Дафнии Шелби.
Марвин Мошел уже стоял наготове:
– С разрешения суда я хотел бы еще раз вызвать лейтенанта
Трэгга для дачи показаний.
Лейтенант Трэгг поднялся на ступеньки.
Мошел начал:
– Вчера возник вопрос об отметках, оставленных инструментом
на газовой трубе в мотеле. Вы заявили, что не использовали эту трубу в качестве
улики. Скажите, лейтенант, со вчерашнего дня не произошло ли изменений в
положении вещей?
– Произошло, сэр.
– И что же?
– Сегодня утром я побывал в номере того мотеля и удалил
секцию соединительной трубы. Вот она.
И лейтенант Трэгг протянул помощнику прокурора отрезок
трубы.
– Мы протестуем, – заявил Мейсон, – возможна подтасовка.
– Что вы под этим подразумеваете, мистер Мейсон? – спросил
судья. – Вы же сами подняли вопрос о том, что из-за того, что полиция не
удалила этот участок трубы, они не сохранили улику.
– Это верно, – согласился Мейсон, – но ведь полиция не может
сейчас доказать, что это та самая труба, которая была в номере двадцать один в
тот момент, когда было совершено убийство.
Судья Кайл махнул рукой:
– Это технические мелочи… – и повернулся к лейтенанту
Трэггу: – Было ли видно, что с этой трубой что-то делали после того, как вы ее
впервые увидели, лейтенант?
– Труба была в полном порядке.
– А следы инструмента, замеченные вами в тот раз, – похожи
ли они на те, которые вы видите в настоящее время?
– Они выглядят совершенно такими же.
– Очень хорошо, я принимаю трубу в качестве вещественного
доказательства, – объявил судья.
– Приступайте к перекрестному допросу! – бросил Мошел
Мейсону.
Мейсон поднялся и подошел к лейтенанту Трэггу:
– Изучили ли вы отметины, оставленные на металле трубы
инструментом, через увеличительное стекло?
– Нет, сэр, поскольку я раздобыл эту трубу как раз перед
тем, как отправляться в суд. Я подумал, что в случае необходимости мы можем это
проделать на месте.
Лейтенант Трэгг улыбался нежно-нежно.
Мейсон достал из кармана увеличительное стекло, внимательно
разглядел через него вмятины от гаечного ключа на трубе, потом передал и трубу,
и стекло лейтенанту.
– Прошу вас теперь как следует вглядеться в эти следы, –
сказал он.
Лейтенант Трэгг медленно поворачивал трубу под
увеличительным стеклом, и вдруг все увидели, как он замер.
– Что-то увидели? – спросил Мейсон.
– Мне кажется, – осторожно ответил Трэгг, – что здесь
имеется свидетельство того, что на одной из щек гаечного ключа существует либо
раковина, либо зазубрина.
– Так что можно будет опознать тот инструмент, при помощи
которого эта труба была отсоединена?
– Пожалуй, – согласился Трэгг.
– В таком случае вы признаете, что проглядели весьма
существенную улику?
Трэгг заерзал на месте и довольно невнятно пробурчал, что
улика теперь находится перед судом.
– Благодарю вас, – сказал Мейсон, – у меня все.
– Обвинению нечего добавить, – заявил Мошел.
– Будет ли выступление защиты? – спросил судья Кайл. – Во
всяком случае, можно сказать, что дело против обвиняемой в какой-то мере
обоснованно.
– Защита будет выступать, – спокойно объявил Перри Мейсон. –
В качестве первого свидетеля я вызываю Гораса Шелби.
– Кого? – подпрыгнул на месте Мошел.
– Моим первым свидетелем будет Горас Шелби, – повторил
Мейсон.
– С разрешения суда, это является полной неожиданностью для
обвинения, – заговорил Мошел. – Могу ли я попросить сделать перерыв на
пятнадцать минут? Я намерен доложить о ходе расследования лично окружному
прокурору.
– Хорошо, я даю вам эти пятнадцать минут, – согласился судья
Кайл, – ибо дело и правда принимает неожиданный поворот.
Когда судья вышел из зала, Мейсон повернулся к Дафнии.
– Дафния, – сказал он, – вам тоже следует приготовиться к
неожиданностям. Я не стану вам ничего говорить о том, что последует дальше.
Пусть это явится для вас сюрпризом… Они станут следить за вашей реакцией.
Пускай все увидят ваше удивление.
– Вы и вправду вызываете сюда дядю Гораса в качестве
свидетеля?
Мейсон кивнул.
– Ох, не делайте этого!
– Почему?
– Потому что они его схватят и снова спрячут в тот ужасный
санаторий. Они…
– Вы, наверное, считаете меня новичком в подобных делах,
Дафния? Я заставил трех врачей-психиатров обследовать мистера Шелби, один из
них сделал это вчера поздно вечером, двое других – сегодня утром. Ваш дядя
спокойно спал. Он превосходно себя чувствует. Все трое нашли его абсолютно
здоровым во всех отношениях, никаких психических отклонений от нормы у него не
обнаружено, вы не представляете, как это его обрадовало. Эти врачи-специалисты
– звезды в своей области. Самое большее, что может представить Борден Финчли, –
это заключение обычного терапевта и того типа, который заведует санаторием.
Кстати, им вплотную занялся доктор Олм, и я сильно сомневаюсь, что «Гудвилл»
просуществует дольше недели. Ну а мистера Шелби обследовали специалисты и
признали его нормальным.
– Господи, до чего же я рада! Вы даже не представляете!
– Вы его любите, да?
– Я его и уважаю, и восхищаюсь им, мистер Мейсон.
– Ну что же, Дафния, мы подождем несколько минут, а потом,
как мне кажется, положение начнет меняться к лучшему. Посидите здесь, Дафния, и
ни с кем не разговаривайте. Я вернусь через пару минут.
Мейсон двинулся к тому месту, где сидел Пол Дрейк:
– Ну как, твои люди следят за всеми объектами?
Дрейк кивнул.
Мейсон потянулся и зевнул.
– Положим, ты знаешь, что делаешь, Перри.
Мейсон рассмеялся:
– Скажи, у меня уверенный вид?
– Такой, как будто у тебя на руках все четыре туза.
– Это замечательно. В действительности у меня лишь две пары,
при помощи которых я рассчитываю сорвать банк.
– И знаешь, Перри, я почти не сомневаюсь, что у тебя это
получится!
– Будем надеяться.
