– Имею, – ответил адвокат.
– Вы желаете представить свидетеля или же взятые под
присягой свидетельские показания?
– У меня имеются показания Дафнии Шелби, племянницы Гораса
Шелби, охватывающие время вплоть до последних трех месяцев, когда ее убедили
отправиться в длительное морское путешествие, оставив Гораса Шелби на попечение
Бордена Финчли, его жены и Ральфа Экветера, гостивших в доме. Три месяца назад
Горас Шелби был совершенно здоров и дееспособен. У меня также имеются показания
Стэнли Пэкстона из Национального банка, где Горас Шелби на протяжении многих
лет хранил свои сбережения. Мистер Пэкстон считает, что мистер Шелби абсолютно
компетентен и дееспособен, что он проявляет хорошую деловую хватку во всех
своих начинаниях, что на протяжении года его состояние увеличилось, что его
капиталовложения всегда были дальновидными и оправданными, что Дафния Шелби во
всем защищала его интересы и была исполнительным и аккуратным
делопроизводителем. В заявлении далее указывается, что с того момента, как
Дафнию Шелби принудили к путешествию, Борден Финчли принялся разнюхивать,
каково финансовое состояние Шелби, расспрашивая всех банковских служащих,
сколько денег у него на счету и каково вообще его состояние. В заявлении далее
сказано, что Пэкстон вызвал мистера Шелби по телефону и тот держался совершенно
нормально и здраво судил о делах.
На основании этих фактов, которые я намерен подтвердить
показаниями под присягой, я предлагаю, ваша честь, аннулировать опеку Бордена
Финчли или же, если суд найдет необходимым все же такую опеку учредить,
назначить опекуном Дафнию Шелби, в настоящее время возвратившуюся из своей
поездки, поскольку этот человек гораздо ближе мистеру Шелби, чем чета Финчли.
Для обоснования своего предложения я намерен вызвать для дачи показаний Бордена
Финчли.
Судья Пеллингер хмуро посмотрел на свидетеля:
– Примите присягу, мистер Финчли. Вы уже раз присягали по
ходу данного дела, но я считаю полезным попросить вас повторить эту процедуру,
дабы позднее не возникло никаких недоразумений.
Борден Финчли, коренастый человек лет шестидесяти с бычьей
шеей и кривыми ногами, поднял руку и громко произнес слова присяги, затем
поднялся на место для свидетелей и злобно уставился на Перри Мейсона маленькими
голубыми глазками.
Мейсон начал:
– Вы, Борден Финчли, сводный брат Гораса Шелби, обратились в
суд с просьбой назначить вас опекуном над состоянием Гораса Шелби?
– Совершенно верно.
– Вы приехали к мистеру Шелби погостить?
– Да.
– Сколько времени вы у него гостите?
– Около шести месяцев.
– Другими словами, вы прожили здесь три месяца до того, как
Дафния Шелби уехала в путешествие?
– Да.
– Кто в настоящее время находится в доме, мистер Финчли?
– Моя жена и Ральф Экветер.
– Ральф Экветер? – переспросил Мейсон с притворным
удивлением. – Разве Ральф Экветер – родственник мистера Шелби?
– Нет.
– В таком случае его близкий друг?
– Да, он близкий друг, только не Гораса Шелби, а мой. Он
приехал на Тихоокеанское побережье вместе с нами. Собственно, мы путешествовали
в его машине.
– И вы все вместе остановились у Гораса Шелби?
– Да, хотели просто навестить Гораса, но, когда заметили,
что он умственно слабеет, нам пришлось задержаться, чтобы оказать ему помощь.
– И Ральф Экветер помогал вам разбираться в положении вещей?
– Он прибыл вместе с нами, мы, как уже было сказано,
путешествовали в его машине. Нам было просто неудобно отослать его. Он со своей
стороны проявил деликатность, не бросил нас в трудную минуту, когда события
приближались к кульминационному моменту.
– Кульминационным вы называете, очевидно, тот момент, когда
вам удалось убрать с дороги Дафнию Шелби и прибрать к рукам деньги брата?
– Я вовсе не это имел в виду. Я говорил о том, что Ральф
Экветер, как настоящий друг, не посчитался с собственными планами и согласился
остаться со мной, пока положение не прояснится.
– Что вы называете прояснением положения?
– Пока мой брат не освободится от вредного влияния юной
особы, которая, пустив в ход все свои чары, сначала стала распоряжаться всеми
его делами, а затем заставила послать на ее имя чек на сто двадцать пять тысяч
долларов, которые она должна была получить и передать своему поверенному так,
чтобы их никто не смог найти.
– Понятно, – наклонил голову Мейсон. – Вы узнали про это
письмо?
– Я знал про него.
– Каким образом?
– Видел письмо до того, как оно было отправлено.
– Где вы его видели?
– На письменном столе брата.
– Вы подумали, что письмо адресовано вам?
– Нет, этого я не думал.
– Знали ли вы, кому оно было адресовано?
– Совершенно точно.
– И однако вы его прочли?
Вопрос Мейсона прозвучал так недоуменно, как будто чтение
чужих писем является одним из тягчайших преступлений.
– Да, прочел! – рявкнул Финчли. – Сначала прочел сам, а
потом позвал жену. Она тоже видела чек на сто двадцать пять тысяч, который
должен был уйти вместе с письмом, и вот тут-то я окончательно решил, что нельзя
позволять совершенно чужому человеку разбазаривать состояние брата.
– Совершенно чужому человеку? Вы имеете в виду мисс Дафнию
Шелби, его племянницу?
– Я имею в виду Дафнию Раймонд, которая неизвестно почему
именуется Дафнией Шелби и представляется администрации банка и всем деловым
знакомым Гораса Шелби его племянницей. В действительности же она дочь его
домоправительницы и не состоит в родстве с моим братом.
Мейсон, ветеран судебных боев, ухитрился ничем не проявить
своего изумления. Он просто улыбнулся и спросил:
– Полагаю, вы неоднократно слышали, как ваш сводный брат
называл мисс Дафнию своей племянницей?
– Слышал, – угрюмо ответил Финчли, – и при этом каждый раз
думал, что это лишний раз подтверждает слабоумие Гораса и что льстивые речи и
лицемерие этой молодой особы не пропали даром.
– Но он действительно мой дядя! – со слезами на глазах
закричала Дафния. – Он же…
Судья Пеллингер постучал карандашом:
– Вам будет предоставлена полная возможность изложить свою
точку зрения. А сейчас прошу воздержаться от всякого рода высказываний.
