– Вы понимаете, ваша честь, – с постной физиономией
продолжал Финчли, – я не хотел давать этому делу официальный ход, чтобы не
портить репутацию молодой особы, но, разумеется, если она будет настаивать, мы
представим факты суду.
– Каковы эти факты? – спросил судья.
– Мария Раймонд была весьма привлекательной женщиной, в
Детройте у нее был неудачный роман. Она явилась в Лос-Анджелес в поисках работы
без копейки денег, без друзей, к тому же не имея никакой специальности или
опыта работы… Так что ей не оставалось ничего иного, как пойти в прислуги. Она
дала объявление в газету, и случилось так, что Горас его увидел. Он договорился
о встрече. Мария Раймонд произвела на него благоприятное впечатление и стала
работать у него экономкой. В тот момент Мария Раймонд опасалась, что беременна,
но точно еще не знала. Позднее, когда врачи подтвердили ее подозрения, она
призналась во всем Горасу Шелби. Мягкосердечный мечтатель, он согласился, чтобы
Мария продолжала у него работать и после родов. Позднее, когда младший брат
Гораса и его жена погибли в автомобильной катастрофе, Шелби решил, что он всем
объявит, будто бы дочка Марии была в действительности ребенком его погибших
родичей. Таким образом, Дафния получит имя, и ее школьные подруги ничего не
будут знать о ее незаконном происхождении. Так и сделали.
– Вы можете все это доказать? – полюбопытствовал судья
Пеллингер.
– Конечно, могу. У меня сохранились письма, написанные
Горасом Шелби мне и моей жене, в которых он подробно рассказывает об этой
истории.
– Каким образом Дафния получила паспорт?
– Со слов Гораса Шелби, – ответил Борден Финчли. – Случилось
так, что здание судебного архива в том городе, где они жили, сгорело, так что
свидетельства о рождении у Дафнии не было. Могу только добавить, что Горас,
хотя и не женился вторично после смерти его первой жены, всегда легко
поддавался женским чарам, то есть верил в искренность льстивых слов и всяческих
заверений в любви и преданности. У нас нет оснований предполагать, что между
Марией Раймонд и Горасом существовали интимные отношения, но все же ей удалось
заставить моего брата дать имя Шелби ее дочери. Дафния же воспользовалась этим
и втерлась к нему в доверие. Я не сомневаюсь, что он был к ней искренне
привязан, что девица, прекрасно сознавая это, постаралась использовать
расположение брата с максимальной для себя выгодой.
– Где в настоящее время Мария Раймонд?
– Она умерла немногим более двух лет назад. И вот тогда мы с
женой решили проверить положение вещей, потому что стали серьезно опасаться,
как бы Горас не стал жертвой авантюристки. Мы всегда считали, что необходимо
любой ценой скрыть факт незаконного происхождения Дафнии Шелби, мы и теперь так
считаем, но в свете последних событий вынуждены заявить почтенному суду, что
данное судебное разбирательство неправомочно, ибо Дафния Раймонд является
совершенно чужим человеком для Гораса Шелби, а раз так, Перри Мейсон, ее
адвокат, не имеет никакого статуса в этом судебном разбирательстве и не должен
подвергать сомнению решение суда или допрашивать свидетелей.
Судья Пеллингер, который терпеть не мог слишком
«подкованных» ответчиков, стремящихся, как он считал, подменить его собой,
недовольно заметил:
– Одну минуточку, мистер Финчли. Положение действительно
своеобразное, однако следует помнить, что прошлое судебное решение не было
окончательным, и независимо от того, кто предоставит дополнительные факты:
близкий родственник, или знакомый, или совершенно чужой человек, суд обязан
рассмотреть эти факты. Если вы возражаете против вопросов Перри Мейсона, на мои
вы отвечать обязаны.
Сразу же поднялся с места Мелроз:
– Мы вовсе не возражаем против самой тщательной проверки и
перепроверки обстоятельств дела, но мы стараемся предупредить необоснованное и
противозаконное слушание дела, когда совершенно чужой человек притязает на то,
на что он не имеет юридических прав.
Судья Пеллингер с хмурым видом повернулся к Бордену Финчли:
– Итак, вы утверждаете, что Горас Шелби стал жертвой
авантюристки?
– Да, мы подумали, что это вполне возможно, и решили сами
все проверить.
– «Мы» – это Ральф Экветер и ваша жена?
– Это я и моя жена. Ральф Экветер ничего не знал до тех пор,
пока мы не прибыли сюда.
– Итак, вы поняли, что эта молодая особа настолько,
выражаясь вашими словами, «втерлась» в доверие к вашему брату, что он может сделать
ее своей единственной наследницей?
Финчли растерялся, глаза его забегали.
– Мы как-то не задумывались над этим моментом.
– Такие мысли даже не приходили вам в голову? – настаивал
судья.
– Нет.
– Но зато вы понимали, что если добиться опекунства, если
доказать суду, что Горас Шелби не способен заниматься собственными делами и ему
грозит опасность попасть под влияние бессовестных и беспринципных людей, тогда
можно помешать ему составить завещание, правомочное с точки зрения закона?
– Ничего подобного! Об этом мы и не думали!
Перри Мейсон обратился к Дафнии:
– Дайте-ка мне письмо.
Она протянула ему послание Гораса Шелби.
Мейсон поднялся:
– Ваша честь, я не вполне уверен в моем статусе в данном
деле и не хочу вмешиваться в судебную процедуру. Однако, учитывая тот факт, что
свидетель только что заявил, что он читал письмо, полученное Дафнией в
Гонолулу, я считаю, что суду также стоит ознакомиться с содержанием этого
письма.
И Мейсон протянул листок судье Пеллингеру.
Судья прочел письмо очень внимательно, потом повернулся к
Бордену Финчли:
– Вы утверждаете, что вам не приходило в голову, что ваш
сводный брат может составить завещание, лишающее вас наследства?
Финчли растерянно пробормотал:
– Не-ет…
– Всего лишь несколько минут назад вы категорически
утверждали, что даже и не думали о такой возможности, теперь же картина
изменилась… Вы колеблетесь, но все еще отрицаете?
– Совершенно верно.
– Не желаете ли вы изменить свой ответ?
– Нет.
– Однако в том письме, которое я держу сейчас в руках, в том
самом письме к Дафнии, которое вы читали, черным по белому сказано, что Горас
Шелби просит Перри Мейсона составить завещание, по которому все его состояние
переходит к Дафнии. Вы под присягой показали, что читали это письмо, и при этом
вы продолжаете утверждать, что ни разу не подумали о возможности лишиться
наследства?
– Ну, конечно, после того как я прочел это письмо, мне
пришла в голову подобная мысль.
