— Выходит, что, не вмешайся леди Джоанна, я и по сей день должен был бы торчать за стенами замка?
— Так, — признал Келмит. — Если бы вы не махнули на все рукой и не вернулись бы домой.
— Я не собираюсь возвращаться, пока не поговорю с бароном Рольфом и не поставлю его в известность о том опустошении, которое учинил его вассал на земле Маклорина. Там идет настоящее избиение невинных, Келмит, и я буду просить вашего барона не рассчитывать на то, что такой злобный и жадный до власти человек, как Маршалл, переменится. О бароне Рольфе говорят как о честном человеке. Надеюсь, что это заслуженно, и потому он должен пресечь зверства как можно скорее. Ведь маклоринские воины постоянно обращаются за помощью к бастарду Мак-Бейну. Некоторые уже присягнули ему на верность и провозгласили лаэрдом — и все адские силы вот-вот вырвутся на свободу. Мак-Бейн объявит войну и Маршаллу, и любому грабителю-англичанину на земле Маклорина. Воины Нагорья способны и на ярость, и на мщение. Я готов биться об заклад: шкура и самого барона Рольфа окажется в опасности, если Мак-Бейн убедится, что язычники, которые насилуют землю Маклорина, — ставленники вашего барона.
Келмит, хотя и был далек от бедствий шотландцев, все же заинтересовался рассказом. Кроме того, разговор со священником позволял ему оттянуть выполнение тяжкого долга. «Конечно же, несколько минут промедления ничего не изменят», — подумал Келмит.
— Так вы предполагаете, что воины Маклорина двинутся на Англию?
— Я не предполагаю, — возразил священник. — Тут нет сомнений. Но до сознания ни вашего барона и никого другого из вас это не дойдет, пока они не почувствуют кинжал Мак-Бейна у себя в глотке. Но тогда, конечно, будет уже слишком поздно.
Управитель покачал головой:
— Солдаты барона Рольфа перестреляют их раньше, чем они доберутся до подъемного моста.
— У солдат не будет такой возможности, — убежденно заявил Мак-Кечни.
— Разве этот вояка — невидимка?
— Думаю, что он может им стать. Я и впрямь никогда не встречал такого, как он. У вас кровь застыла бы в жилах, расскажи я о том, что слышал о Мак-Бейне. Но я лишь скажу, что не стоит призывать его гнев на ваши башни.
— Сейчас это уже не имеет значения, отец мой, — прошептал Келмит ослабевшим голосом.
— О, значит, все в порядке? — усмехнулся священник. — Но я собираюсь дождаться вашего барона, сколько бы мне ни пришлось ждать. Дело слишком серьезно, чтобы проявлять нетерпение.
Отец Мак-Кечни остановился, пытаясь вновь обрести самообладание. Он знал, что судьба Маклорина не волнует управителя, но стоило ему начать объясняться, как гнев, тщательно загоняемый вглубь, прорвался наружу, и не в его власти было скрыть ярость, прозвучавшую в его голосе. Однако теперь он переменил тему, принуждая себя говорить спокойно и сдержанно:
— Хотя вы, Келмит, старый пес и греховодник, но вы честнейший человек, когда речь идет об исполнении долга. Господь вспомнит об этом в Судный день. Какую услугу я могу оказать вам, коль я не нужен вам для исповеди?
— Я прошу вас, чтобы вы помогли мне переговорить с леди Джоанной, отец мой. Пришло известие от короля Джона…
— Ну-ну? — поторопил его Мак-Кечни, когда управитель замялся на полуслове.
— Барон Рольф умер.
— Боже Всевышний! Что вы такое несете?
— Это правда, отец мой.
У Мак-Кечни перехватило дыхание, он поспешно перекрестился. Склонив голову и сложив руки, он зашептал молитву об упокоении души барона.
Ветер бил его по ногам полами рясы, но Мак-Кечни был слишком погружен в молитву, чтобы обращать на это внимание. Келмит перевел взгляд на небо. Тучи потемнели и разбухли, завывающий ветер настойчиво подталкивал их. Жуткий, зловещий звук приближающейся бури был под стать событиям.
Священник закончил молитву, перекрестился еще раз и обратился к управителю:
— Почему же вы сразу не сказали мне об этом? Зачем вы позволили мне говорить и говорить? Вы должны были бы прервать меня. Боже праведный, что теперь будет с маклоринцами?
— Я ничего не могу ответить вам относительно владений барона в Нагорье.
— Вы должны были сразу же сказать мне, что произошло, — повторил священник, терзаемый скорбной вестью.
— Несколько минут ничего не меняют, — возразил Келмит. — Возможно, благодаря разговору с вами я лишь оттягивал выполнение своей обязанности. Видите ли, я должен сообщить эту весть леди Джоанне, и ваша помощь будет для меня неоценимой. Она так молода, ей неведомо вероломство. Ее сердце будет разбито.
Мак-Кечни кивнул.
— Я увидел вашу госпожу всего лишь два дня назад, но я уже знаю, что у нее кроткий нрав и чистое сердце. Однако я не уверен, что смогу вам помочь. Ваша госпожа, как мне кажется, опасается меня.
— Она вообще боится священников, отец. И у нее есть на это веская причина.
— И что же это за причина?
— Она исповедуется у епископа Холвика.
— Можете не продолжать, — пробормотал с отвращением отец Мак-Кечни, — скверная репутация Холвика хорошо известна даже в Нагорье. Неудивительно, что бедняжка напугана. Удивительно скорее то, что она пришла мне на помощь и настояла, чтобы вы, Келмит, впустили меня в замок. Теперь я понимаю, что для этого требовалось мужество. Бедная девочка, — добавил он со вздохом, — она не заслуживает того, чтобы потерять возлюбленного супруга в таком нежном возрасте. Сколько лет она была замужем за бароном?
— Более трех лет. Леди Джоанна была совсем еще дитя, когда ее выдали замуж. Пожалуйста, святой отец, пойдемте со мной в часовню.
— Разумеется.
Мужчины зашагали рядом. Голос Келмита прерывался, когда он попробовал продолжить разговор:
— Я знаю, что не найду нужных слов. Я не представляю себе… как сказать…
— Говорите прямо, — посоветовал священник. — Она оценит это. Не заставляйте ее отгадывать ваши намеки. Возможно, в этой ситуации самое лучшее — вызвать какую-нибудь женщину, которая может утешить вашу госпожу. Леди Джоанне наверняка так же потребуется женское сочувствие, как и наше.
— Я не знаю, кого об этом попросить, — признался Келмит. — За день до своего отъезда барон Рольф полностью заменил всю прислугу. Миледи плохо знает даже имена слуг. Все эти дни госпожа полагалась лишь на себя, — прибавил он. — Она очень добра, отец мой, но далека от всех домашних, к тому же ее учили не слушать ничьих советов. Так что у нее нет доверенных лиц, и нам некого сегодня позвать с собою.
— Сколько времени отсутствовал барон Рольф?
— Теперь уже почти шесть месяцев.
— И все это время леди Джоанна полагалась лишь на себя?
— Да, отец мой. Она не доверяется никому, даже своему собственному управителю, — проговорил Келмит, имея в виду себя. — К тому же барон сказал нам, что будет отсутствовать всего лишь неделю-другую, и мы жили, ожидая его приезда со дня на день.
