— Значит, это вы, целитель Савелий из Парижа, — сказал Старик, не отрывая взгляда от меня. — Куда бы нам с вами уединиться?
Мне показалось, что уединиться ему хотелось бы с мной, а не с Савелием.
— К нам нельзя, — объяснила Надин, — там так невыносимо тесно и сыро, что мы на целый день сбегаем в библиотеку. А по вечерам, когда солнце заходит, гуляем по берегу озера.
— Можно пойти ко мне, — неожиданно объявила по-русски одна из сидевших за круглым столом коротко стриженных девиц, типичных революционных курсисток. — Как раз сегодня моя хозяйка уехала навещать внуков.
И выжидательно встала из-за стола. Старик буркнул: «Спасибо, Люба», — тоже поднялся со стула и двинулся к выходу. Надин вскочила с места и взяла его под руку: «И я с вами».
— Через пару часов встретимся здесь, — на ходу бросил мне Савелий по-французски и поспешил за ними. Я присела к столу Старика и стала разглядывать лежавшие на нем книги. Книги были любопытные, в основном по истории и философии. Я подумала: «Не так этот Старик прост», — и вдруг невольно услышала обрывки разговоров сидящих за круглым столом стриженых девиц. Они щебетали по-русски, не подозревая, что я их понимаю.
Из их щебета я узнала, что в их сообществе есть какой-то мужчина, с которым все они хотели бы переспать. А одна-две удачницы уже успели это сделать. Это явно был не Старик, а какой-то молодой парень, молодой, но не холостой.
— Не понимаю, что он в ней нашел. Она на сто лет старше его.
— Не на сто, а всего на шесть.
— Шесть в его возрасте — целая вечность. Так почему он так за нее держится?
— Во-первых, есть за что держаться. Сиськи у нее не то, что у тебя, за твои не удержишься.
— Ну, предположим, большие сиськи, но это же не главное!
— А что главное?
— Главное, что она его всему учит — социализму, революции, политике, — он ведь темный, как земля.
— Он хоть и темный, но в постели сам любого научит. За это она его и ценит.
— И что такое он умеет?
— А ты попробуй, не стесняйся… чудо как хорош… у него, знаешь, такой…
Дальше пошел приглушенный хохот, горячий шепоток и опять хихиканье и шепот, слов не разобрать. Потом уже яснее, на высокой ноте:
— Да она меня убьет!
— Не надо ей рассказывать, она и не узнает!
— Так она за ним следит.
— Следит, когда не бегает за Стариком. Вот в это время ты и можешь к нему подкатиться.
— А тебе не жалко? Ты не хочешь его удержать?
— Его удержать нельзя — он специалист одного раза.
— А вдруг он откажется? Такой стыд!
— Он ни за что не откажется. У него на всех хватит!
И опять шепот и хохот, уже до визга, так что библиотекарша выбежала из-за своей загородки и грозно щелкнула костяшками пальцев по столу. Стриженые террористки замолкли и углубились в свои книги. Я поняла, что продолжения не будет и осторожно двинулась к выходу. К счастью, никто не обратил на меня внимания. Я выскользнула из библиотеки незамеченной и огляделась. Погода стояла отличная. Совсем близко сверкало бирюзой огромное озеро. Я, словно завороженная, направилась к нему.
Навстречу мне от озера шла странная пара — то ли сестра с младшим братом, то ли мать с сыном, совсем как когда-то мы с Райнером. Они держались за руки, тоже как мы с Райнером. Поравнявшись со мной, молодой парень оглядел меня настоящим мужским взглядом — его глаза не остекленели, как у выброшенной из воды рыбы, а попросту нагло меня раздели. Я почувствовала его бесцеремонный взгляд, пробежавший по моему телу.
«Уж не тот ли это умелец, о котором щебетали стриженые девицы в библиотеке?» — подумала я и невинно спросила его, ведет ли эта улица к озеру, хотя было очевидно, что ведет. Он приостановился и ответил с легким, не совсем явным акцентом, продолжая раздевать меня взглядом:
— Пройдите два квартала и сверните налево прямо к озеру.
Его спутница, элегантно одетая пышногрудая дама, властно потянула его за руку, и я поняла: это точно они.
Прогулявшись по прелестной набережной и полюбовавшись прелестным озером, я вернулась в библиотеку, где должна была ждать Савелия. Я не ошиблась: пышногрудая дама сидела за круглым столом со стрижеными террористками, а ее молодой кавалер бродил среди книжных полок, вытаскивая то одну книгу, то другую и возвращая их на место. Когда я вошла, он сразу меня заметил, прекратил игру с книгами и опять начал раздевать меня наглым мужским взглядом.
Савелий явно задерживался, и я решила, пока его нет, познакомиться с отличным набором книг этой библиотеки. Когда я обратилась к библиотекарше за разрешением, она потребовала, чтобы я зарегистрировалась и предъявила паспорт. Как ни странно, но, раскрыв его, она повела себя, как очарованный мною самец, — глаза ее остекленели, как у выброшенной из воды рыбы, и дыхание прервалось.
— Вы — Лу фон Саломе? Та самая? — наконец выдавила она из себя. — Это вы написали книгу о Ницше?
Ее негромкие слова произвели в зале эффект разорвавшейся бомбы — тишина воцарилась такая, какая бывает сразу после взрыва. Но ее прервал голос молодого парня у меня за спиной:
— Так это вы разбили сердце великого человека?
— Вы об этом знаете? — спросила я, удивленная его осведомленностью.
— Фридрих Ницше — мой любимый философ! Я все о нем знаю.
Пышногрудая дама поднялась из-за стола:
— Рада с вами познакомиться, Лу фон Саломе. Я Анжелика Балабанова, а Бенито — мой гражданский муж. Мы — последователи Ницше, — сказала она по-русски.
— Очень интересно, — вежливо откликнулась я.
Стриженые девицы дружно ахнули:
— Она говорит по-русски!
А Бенито откликнулся по-французски:
— Но я, к сожалению, по-русски не говорю.
Тут Анжелика заподозрила, что ее муж заинтересовался мною, — похоже, она хорошо его знала, — и сменила любезный тон на агрессивный.
— Милая Лу, я читала ваши книги и удивляюсь, почему вы, рассказывая о своей нежной любви к вашему покойному отцу, нигде не упомянули, что именно он, генерал Густав фон Саломе, жестоко подавил польское восстание и утопил в крови всю эту несчастную страну?
Девицы за столом всполошились и заколыхались, как колосья на ветру. Одна из них выкрикнула:
— Дети за родителей не отвечают!
А другая атаковала Анжелику:
— Тебе ли упрекать кого-нибудь за отца? Когда твой — типичный еврейский капиталист-кровосос!
— Он капиталист, но крови ничьей не проливал! — взвизгнула Анжелика. Неизвестно, чем бы эта перепалка закончилась, если бы наконец не вернулся Савелий в сопровождении Любы. Он поставил на стол свой медицинский чемоданчик и устало опустился на стул.
