Теперь настал момент выступить Лёве. Получив очередную отчаянную телеграмму от сестры, он позвонил в Контору и попросил срочно назначить ему встречу с координатором. Его пригласили к Марату Семеновичу на следующий же день, что не удивило Льва Книппера. Он понимал, что в Конторе решили добиться согласия Оленьки на сотрудничество любой ценой. Поскольку Лёва не видел в совместных действиях с Конторой ничего дурного, он готов был выступить посредником в сложившейся ситуации, что и сказал Марату Семеновичу, а также предложил тому срочно отправить его в Германию, следуя принципу «куй железо, пока горячо».
— Давай подумаем, зачем и куда мы тебя отправим, — согласился Марат Семенович. — Не забывай, что организация белых офицеров еще не отказалась от идеи найти тебя и наказать.
Честно говоря, эта идея совсем не нравилась Лёве, и потому он заранее подготовил предложение, в какой-то мере обеспечивающее ему безопасность. Через две недели в Потсдаме состоится творческий конкурс композиторов, переложивших народную музыку в симфоническую. А он, Лев Книппер, занимается этим и заслужил признание коллег не только в СССР.
— Я уже послал заявку в оргкомитет, но хорошо, если бы вы, я имею в виду не вас лично, а Контору, нажали на кнопки, чтобы меня включили в список конкурсантов, и тогда я отправлюсь в Германию и встречусь с Оленькой.
Лёва не мог не восхищаться Конторой — она, как всегда, оказалась на высоте, и вскоре он прибыл в Потсдам как официальный участник конкурса. Его поселили в уютной маленькой гостинице. Номер был просторным и светлым, стоявшая на столе ваза с яблоками прижимала короткую записку «Завтра с 10-ти до 11-ти».
На следующий день Лёва встал ни свет ни заря и в ожидании телефонного звонка не отходил от регистратуры. Он уже начал нервничать, как вдруг отворилась входная дверь и в холл впорхнула Оленька собственной персоной, выглядевшая так, что сердце Лёвы дрогнуло. Когда-то она была красивой девочкой, потом красивой девушкой, а теперь стала прекрасной женщиной. В ней все было совершенно: глаза, волосы, кожа, овал лица, руки, талия, походка. От Лёвы не укрылось, что сестричка имеет возможность тратить время и деньги на уход за своей красотой, — она была отлично причесана, по новейшей моде подстрижена под мальчика, одета в элегантное короткое платье, открывавшее восхитительные ножки в изящных туфельках, в руке — дорогая сумка.
Не боясь смять наряд, она бросилась брату на шею:
— Лёва? Ты? Как я счастлива тебя видеть!
— А ты не ожидала увидеть меня?
— Нет, Полина только сказала мне, что для положительного решения моей проблемы я должна быть сегодня в этом отеле между 10-ю и 11-ю утра. Ты правда можешь решить мою проблему?
— Могу, если ты будешь делать то, что я тебе скажу.
— А что ты мне скажешь?
Лёва заметил, что несколько человек, читавших газеты или ожидавших почту, оторвались от своих занятий и уставились на Оленьку.
— Пойдем отсюда, найдем укромное место, где не будут глазеть на тебя.
Оленька засмеялась:
— Такого места нет. Куда бы я ни пришла, все на меня глазеют.
— Тогда поднимемся ко мне, — предложил Лёва, — я закажу кофе и бутерброды в номер. Там на тебя глазеть буду только я.
Они поспешили в Лёвин номер и закрыли за собой дверь. Вопросы душили Оленьку, и она не знала, с чего начать. Опустившись в кресло и глотая слезы, спросила:
— Почему такая секретность?
Лёва заколебался — он не знал, до какой степени может посвящать сестру в свои дела, и боялся ее спугнуть страшной правдой о смерти Аллы. Поэтому начал осторожно:
— Ты ведь знаешь, что в Берлине за мной охотятся опасные люди. Они ведь и тебя пытались запугать?
— Ах эти? Трусы! Одного выстрела было достаточно, чтобы их как ветром сдуло!
— Но не без помощи Полины. Она тебя тут же переселила из пансиона.
— Ты хочешь сказать, что она из-за них так быстро нашла мне новую квартиру?
— Конечно, из-за них! Я ведь сказал, что они опасные люди!
— А чем ты этих опасных людей так рассердил?
«Осторожно, — сказал себе Лёва, — главное, не сболтнуть лишнее!» И вслух произнес:
— Они каким-то образом пронюхали, что я приехал в Берлин из Москвы.
— И все? Этого достаточно, чтобы человека преследовать?
— Для них — достаточно. Они готовят переворот в СССР и живут в страхе.
— Так ты боишься их, а они тебя?
— Те, что боятся, — самые опасные. Они могут наломать таких дров, мало не покажется!
— Ладно, бог с ними, ты лучше расскажи мне, как там наши.
— Неважно. Мама после папиной смерти еле-еле тянет. Денег на прислугу нет, да ей еще и лечиться надо. Не знаю, как и быть, я должен учиться, чтобы обеспечить себе будущее…
— Они мне навсегда отказали, да?
— Почему навсегда?
— Они написали, что для невозвращенцев один приговор — расстрел!
— Мало что они написали! Ты меня послушай, Олька!
— Что ты можешь сказать?
— Я могу сказать, что наша Контора очень хочет с тобой сотрудничать.
— В каком качестве? Им нужны кинозвезды для пропагандистских фильмов?
— Гораздо проще — им нужны кинозвезды на роль секретных агентов.
— Я еще не играла роль секретного агента в кино, но могу попробовать для вас.
— Для нас ты должна сыграть не в кино, а в жизни.
— А что я могу сделать в жизни в роли секретного агента?
— У нас в Конторе почему-то верят, что в своей карьере ты взлетишь до самых высот и сможешь добывать для них тайны верхушки германских властей.
— А если я не взлечу до таких высот?
— Взлетишь, еще как взлетишь! — И Лёва подсунул ей пачку газет и журналов, подобранных для него Полиной Карловной. — Погляди, чего я, ожидая тебя, нарыл: три интервью и все с портретами, и рекламная статья тоже с портретом, как тут не взлететь?
— Из опыта знаю, что жизнь может подсунуть жестокие шутки.
— Если жизнь подсунет, наша Контора тебе поможет!
— Так пусть она поможет мне забрать маму с Адочкой из СССР!
— Честно говоря, она готова тебе помочь прямо сейчас, если ты согласишься, это ведь такая мелочь!
— А что я должна делать?
— Для начала раз в три месяца писать доклад о новейших сплетнях и слухах из высших сфер.
— И все? Интересно, для чего им это нужно?
— Они считают, что очень скоро именно Германия будет играть главную роль в европейской политике и здесь произойдут большие перемены.
— В какую сторону?
— Вот это тебе и предстоит выяснить!
