— Да, день-другой, и все наладится. Так что можешь спокойно ехать домой.
— Только моих актеров предупредить надо. Можно, я позвоню с вашего телефона?
У Оленьки хватило выдержки не вынимать из кармана записку Курта, пока она не доехала до своего дома во Фри-дрихсхагене, да и там она сначала прошла по дорожке к озеру и достала из кармана носовой платок вместе с бумажкой Курта. Ее предосторожности были не напрасны — там была написана только одна фраза:
«Завтра в 16.00 в парикмахерской «Жозефин» на площади возле метро «Осткройц»».
Войдя в дом, Оленька закрылась в туалете и раскрошила мелко разорванную записку Курта в унитаз. Она всей кожей чувствовала, как Настя бродит под дверью туалета, пытаясь хоть что-нибудь подсмотреть, поэтому, выйдя, пожаловалась на понос и, потребовав стакан чая, легла в постель. Всю ночь она не могла уснуть, перебирая в уме всевозможные несчастья, и приехала к метро «Осткройц» раньше назначенного срока. Там она не спеша припарковала машину как можно дальше от парикмахерской «Жозефин» и прошлась по площади, рассеянно разглядывая витрины немногочисленных магазинов.
Без десяти минут четыре она вошла в парикмахерскую и, к своему облегчению обнаружив, что оба мастера заняты с клиентами, села в кресло в маленьком зале ожидания. Пока она бездумно листала прошлогодний модный журнал, в парикмахерской появился Курт, проходя мимо нее, не оборачиваясь, сказал по-немецки: «Иди за мной», — и скрылся за скрытой незаметной плюшевой занавеской дверью. Оленька прошла за ним к узкой лестнице, которая привела их в миниатюрную кухоньку. На столе стоял готовый к употреблению кофейный автомат и две пустых чашки.
Она села на стул напротив Курта, он налил кофе в чашки и предложил:
— Выпьем за встречу! Я уже не надеялся встретиться с тобой на этом свете.
— Где ты был все эти годы?
— Лучше тебе не знать. Из меня пытались вытрясти имена моих агентов, сотрудничавших с нацистами.
— Зачем?
— Затем, что всеми этими разведывательными Конторами управляют безумцы, которые считают своих агентов предателями. Но я вызвал тебя не для того, чтобы говорить о себе, а чтобы предупредить. Тебя неслучайно не пропустили в западную зону. Там, в Москве, зреет переворот, и кто-то слетит. А слетают, как правило, только в застенок.
— Кто именно?
— Это еще неясно. Есть несколько кандидатур, но первая — твой покровитель. И его сотрудники уже наперегонки пишут на него доносы, а в нашей Конторе в таком случае человек недолго занимает свой пост. Два последних предшественника твоего покровителя уже расстреляны в награду за усердную службу, и все готовятся к новой жертве. Проблема в том, что высокий начальник никогда не падает вниз один, за ним следует его окружение и его друзья, и последствия для них самые горькие.
— Ты хочешь сказать, что мне угрожает опасность?
— Оленька, у меня немного времени, и я буду краток. Да, тебе угрожает опасность, и поэтому нужно срочно уехать из советской зоны, хотя уже спущен приказ тебя не выпускать. Срочно придумай, кто может тебя отсюда вывезти, но так, чтобы никто не знал, что это ты. — Он протянул ей картонный квадратик с двумя печатями. — Это одноразовый пропуск из нашего сектора на чужое имя. Я надеюсь, что нам еще предстоит встретиться в лучшие времена.
— Один вопрос: ты сам решил меня спасти ради нашей старой дружбы?
— Я не могу открыть имя того, кто попросил меня это сделать. Для тебя же лучше этого не знать.
Глаза Оленьки наполнились слезами:
— Это так страшно?
— Страшней, чем ты можешь представить. А теперь — бегом отсюда и забудь о нашем разговоре. Помни: твоя жизнь зависит от того, как скоро ты сможешь отсюда сбежать.
Оленька поднялась со стула и прежде, чем выйти, наклонилась и поцеловала Курта.
Не видя перед собой улицы, она добралась до своей машины и поехала в сторону дома. Мысли ее лихорадочно крутились вокруг вопроса, кто может помочь ей, возможно, с риском для себя. С юных лет Оленька постоянно решала проблему, как выжить ей и ее семье, но сейчас ей предстояло спасти свою жизнь. И она поняла: свою тайну может доверить только самым близким — своей семье.
Ольга уже знала, что надо делать, и, оказавшись дома, первым делом позвонила дочери. Адочка не дала ей и слово сказать:
— Мама, что случилось? Почему ты не приехала на репетицию?
Отвечая, Оленька ни на секунду не забывала, что ее телефон прослушивается:
— Случилось ужасное несчастье: Джулька заболела!
— Джулька? — опешила Адочка. — Какая Джулька? А-а, твоя собака! — И тут что-то в ее головке стало проясняться. — Серьезно заболела?
— Настолько серьезно, что тебе придется сегодня за ней приехать и отвезти к ветеринару!
— Как сегодня? Я сегодня не могу, у меня билеты…
— Отдай билеты подружкам, если ты хочешь меня еще разок увидеть.
— Прямо так, сегодня? — попробовала поторговаться дочь.
— Много раз я просила тебя немедленно приехать за больной собакой?
До Адочки наконец дошел скрытый смысл сказанного:
— Ясно. Буду через час.
Войдя в дом, она спросила:
— Что с собакой?
— Я привязала ее в саду. Идем, пройдемся, сама увидишь.
По дороге к озеру Оленька сказала:
— Дома ни слова. Имей в виду — горничная Настя приставлена НКВД следить за мной.
И она пересказала дочери все, что узнала от Курта.
— Я придумала, что надо сделать. Меня может спасти твой Вилли. Он будет ждать с машиной «скорой помощи» на площади возле входа в метро «Осткройц», я приеду туда в любое время, которое он назначит. Пусть приготовит носилки и перевязочные материалы. Время ты сообщишь мне по телефону, называя адрес ветеринара, — номер его дома.
— Мама, ты веришь, что все это так ужасно?
— Ты бы тоже поверила, если бы увидела Курта — у него нет нескольких пальцев на руке, он сильно хромает и на щеке уродливый шрам. А он был лихим парнем.
— Ладно, убедила. Но что же это выходит — ты для них рисковала жизнью, а они могут с тобой так поступить?
— Курт рисковал гораздо больше, чем я, и его спасло только чудо. Чудо, правда, обыкновенное — его следователя расстреляли раньше, чем тот успел подвести к расстрельной статье его!
— Тогда я поспешу домой — будет непросто объяснить Вилли ваши русские дела.
— Подожди, возьми с собой кое-какие мои вещички, без которых мне будет трудно обойтись. И пару горшочков из оранжереи.
Когда хорошо нагруженная Адочка уходила, Оленька спохватилась:
— Господи, а Джульку забыли! Ты же везешь ее к ветеринару!
Руки дочери были полностью заняты, и Ольга провожала ее к машине, неся на руках свою любимицу.
